– Здесь тоже есть студии, как и на Сен-Дени, – сказал Жиго.
На круг вышла женщина с прекрасной фигурой. Она танцевала, медленно сбрасывая с себя одежды. Прожектор пощадил ее, скользнув лишь по самому интимному месту. Когда она прошла мимо их столика, Мюран заметил, что стриптизерша была явно не первой молодости. И даже не второй. «Но здесь, видно, товар на все вкусы, – подумал он. – Кому-то нравятся даже бабушки…» Перерывы между выступлениями тянулись минут по двадцать. Конвейер греха двигался тем медленнее, чем меньше было клиентов. Мюран совсем уже было потерял надежду увидеть в эту ночь Корсиканца. Его мутило от духоты и выпитой водки. Но вот на круг вышла пятая, не то шестая стриптизерша по счету, и Жиго толкнул его ногой под столом. На том месте, где сидел гость из Азии, обосновался крепко сбитый мужчина с усами, которые в темноте казались черными как смоль. Он о чем-то говорил с девицей, подошедшей к нему от бара. Жиго следил за ними, не отрываясь, и, как только Корсиканец передал ей маленький пакетик, нажал кнопку на своем передатчике. Через минуту в «Парад Пигаль» вошли его ребята и надели на Корсиканца наручники.
Все произошло так быстро, что, когда Вентуру и его девицу выводили из кабаре, можно было подумать, что это компания хороших друзей выходит на улицу подышать свежим воздухом. В «Парад Пигале», однако, и охранник и бармен сразу смекнули, куда ведут усача. Как только за ним и полицейским закрылась дверь, бармен куда-то позвонил и сказал:
– Корсиканца взяли легавые.
Бармен не заметил, как к нему подошел Жиго и, перехватив у него трубку, сказал:
– Ты кому звонишь, приятель?
Узнав Жиго, бармен сразу сник, а когда ему на выручку поспешил «Кинг-Конг», остановил его жестом. Жиго он сказал:
– Беспалому звонил, кому же еще…
– Скажи ему, что с ним хочет поговорить инспектор Жиго.
Бармен в точности исполнил приказание и передал трубку инспектору.
– Слушай, Беспалый, – сказал Жиго. – Мы застукали Корсиканца и взяли его. Но к тебе это не имеет никакого отношения пока. Это вообще не по нашему сусеку. Его вели ребята из Манга. Да, да, там, где убили русских. Ты что-нибудь знаешь об этом? Молчишь? Где тебя можно найти сейчас? Ах, как всегда. Ну, жди, мы сейчас будем.
На улице он отдал Мюрану триста франков, пояснив, что в «Парад Пигале» с полицейских, когда они на работе, денег за посещение не берут. Они перешли площадь Пигаль и постучали в дверь «Бегемота», частного клуба, куда пускали только «своих». Охранник, видимо, был уже предупрежден и пропустил их без звука. Худощавый китаец с зализанными волосами, ступавший бесшумно, как кошка, провел их на второй этаж, где их ждал Беспалый, сильно облысевший мужчина лет под шестьдесят с изрытым, словно оспой, лицом. Говорили, что он приехал вместе со своими родителями во Францию из Алжира, где их семья жила едва ли не с того момента, как Алжир стал французской колонией. В молодости он вроде бы якшался с оасовцами и лет в шестнадцать, готовя бомбу, едва не погиб. Взрывом ему оторвало три пальца на левой руке и изуродовало лицо.
– Слушай, Беспалый, – сказал ему Мюран. – Твой Корсиканец влип в поганую историю. Наркотики – раз. Оружие – два. И, ко всему прочему, взрыватели и взрывчатка – три. Если ты что-нибудь об этом знаешь, лучше скажи сейчас, раз не хочешь, чтобы мы тебя таскали на допросы из Парижа в Манг.
– Я пушками не занимаюсь, – сказал Беспалый. – А уж взрывчаткой и вовсе. В детстве было дело, баловался по глупости. С тех пор завязал в этим раз и навсегда. Мое дело – девочки. За Корсиканца я не ответчик.
– За наркотики ты тоже не ответчик? – взвился Жиго. – Все твои девки сидят на игле!
– Я девкам мораль не читаю. Я не священник. Если они ширяются, это их дело.
– Ладно, – примирительно сказал Жиго. – Я знаю, что оружие – не твой бизнес. Но почему связался с ним Корсиканец?
– Не знаю, – хитро посмотрел на Жиго Беспалый. – Наверное, потому что он – корсиканец.
Китаец, стоявший у дверей, так же бесшумно ступая, проводил их к выходу. Только на улице Жиго сказал Мюрану:
– Слушай, а это он намекнул всерьез, насчет Корсики. Нам надо будет пощупать Корсиканца как следует. Не связан ли он с этими отморозками из «Исторического канала»[30]? Не в кровать же своим сучкам он решил подкладывать взрывчатку, о которой ты мне рассказывал…
Они приехали в комиссариат к Жиго. Когда привели Жозефа Вентуру, Жиго сказал ему:
– Выбирай, Корсиканец, за что ты хочешь сидеть. За сводничество или за то, что ты поселил в снятой тобой квартире проститутку Александру Нго, которая тебе платит с каждого клиента твою комиссию. Ты не скажешь нам, сколько ты с нее берешь, а?
Вентура усмехнулся и сказал:
– Давай, валяй дальше.
– А дальше – больше, – сказал Жиго. – Можешь сесть за продажу наркотиков малолетним. Сигареты с травкой кому продавал, помнишь? А свидетели – молокососы, продали тебя с потрохами сразу же. Ну, а девке из «Парад Пигаля» и вовсе деться некуда – и ее, и тебя накрыли на месте с «кокой»…
Лицо Вентуры напряглось, видно было, как он плотно сжал челюсти, так что желваки заиграли. И тем не менее он слушал инспектора молча, ожидая, пока тот выложит все свои козыри.
– И это еще не все, Вентура. Ты же знаешь, за что тебе дадут на полную катушку, если не расколешься и не поможешь следствию. Русский мальчик попался с твоими игрушками. И у него тоже нервы не выдержали. Все рассказал про тебя, понимаешь, «Канал» ты мой исторический? Ну как, поговорим теперь или будешь молчать? – спросил Жиго.
– Только в присутствии адвоката, – сказал Вентура. – А то вы меня еще и в террористы запишете.
Корсиканца увели, и Мюран договорился с Жиго, что с утра его отвезут в Манг, где и будут пока держать в следственной тюрьме. Сам Мюран решил, несмотря на поздний час – было уже около трех, – ехать домой, чтобы хоть немного выспаться перед очередным заданием Бросса. А в том, что оно непременно будет, Мюран уже не сомневался. Наутро инспектор Жиго должен был выехать на помощь к Броссу с двумя своими сотрудниками вслед за тюремной машиной, на которой повезут в Манг Корсиканца. Не заезжая домой, Мюран забежал в комиссариат, где оставил Броссу показания Анжелы вместе с запиской «Буду в девять». Он знал, что имеет право после своих ночных приключений явиться на службу на час позже.
Было три часа двадцать пять минут, когда он улегся в свою кровать и поставил будильник на восемь утра. Ночью ему приснилась та самая стриптизерша, которую он про себя обозвал «Худышкой». Она стояла перед ним совершенно голая, прикрывая лобок картонкой, с которой обычно ходят нищие, с надписью: «Я голодна».
10. Возвращение «Блондина»
Пока «Блондина» искали по всем дорогам на Париж и Руан, он неожиданно вновь объявился в самом Манге. С утра в понедельник Броссу позвонил Морис де Бриан и сообщил ему, что минувшей ночью, когда он был в Париже, его виллу ограбили. При этом его охранники, дежурившие на первом этаже, ничего не заметили. Он был вне себя. Метался по своей вилле, то и дело заглядывая в разные темные уголки и под мебель, искал, не закатился ли куда древний перстень из его ларца. И сам Арийский ларец, хоть и в копии, тоже исчез бесследно. Больше в доме ничего не взяли.
Технология ограбления была Броссу уже знакома. На вилле де Бриана поработал тот же самый «космонавт», что и на вилле «Мандрагора». Брошенный жилет с отработанным ранцевым ракетным двигателем люди Бросса нашли метрах в ста от виллы, куда «космонавт» приземлился уже после ограбления. А запрыгнул он на террасу виллы Мориса со стороны Сены. Де Бриан, уходя, даже не закрыл дверь на втором этаже, и грабитель спокойно прошел в дом. Сейф, в котором хранились перстень и копия ларца, тоже не был взломан. То ли у грабителя был от него шифр, то ли он его разгадал с помощью специального устройства, которым пользуются обычно профессиональные медвежатники экстра-класса.
Принялись опрашивать соседей Мориса и наткнулись на бомжа, который обычно целыми днями ловил рыбу с берега рядом с «Русским замком», а ночевал на острове посреди Сены, где смастерил себе шалаш из плавника, веток ивы и засохшей травы. В Манге все знали этого бедолагу. Звали его Жан Раймон, и у него давно поехала крыша, но парнем он был безобидным. Когда Бросс его отыскал, он сказал, что, когда уже начало темнеть, а значит, по тому времени года было около восьми часов вечера, метрах в двадцати от места, где он рыбачил в прибрежных зарослях, причалил катер. Оттуда вышел на берег человек с большим рюкзаком. Жан хорошо его запомнил – он был высоким, метра под два ростом, и волосы у него были абсолютно белые и коротко стриженные.
«„Блондин“, – подумал Бросс. – А мы-то его объявили в розыск по фотороботу». Что он делал на берегу, Жан не видел, да и высовываться побоялся. В лодке оставался еще один человек. Он ждал «Блондина». Примерно через полчаса тот вернулся, и они отчалили вместе на катере. На ноги были подняты вся полиция и вся жандармерия Франции. «Блондин» исчез бесследно вместе со своей добычей. Плаке удалось после трех часов мучений у компьютера с клошаром Жаном составить приблизительный фоторобот «Блондина». Бросс посоветовал ему показать фоторобот Нгаби. Сержант уже пошел на поправку в госпитале. Он без конца слушал по своему балдежнику песенки Катрин Денев вроде «Tu es un fumeur des Gitanes» и то и дело бегал в туалет курить «Gitanes». Нгаби помог Плаке нанести окончательные штрихи к портрету «Блондина», и в тот же день преступник под этой кличкой был объявлен в розыск. Следы его удалось отыскать в Реймсе. Он прошел паспортный контроль в аэропорту столицы Шампани перед посадкой на частный самолет фирмы «Dobbs & Partners», прописанной в Ирландии, вылетевший в Лихтенштейн в ночь с воскресенья на понедельник. «Блондин» был зарегистрирован под именем бизнесмена Курта Шварца, 1968 года рождения, гражданина княжества Лихтенштейн. Из Лихтенштейна в ответ на запрос Бросса сообщили, что самолет «Dobbs