Она присоединилась, и мы втроем спустились к морю. Сонька попыталась завести с новой подружкой светский разговор, но Катя отвечала односложно и невпопад. Она вообще была какой-то задумчивой и нервной, совсем не такой, какой я видела ее вчера.
— Что случилось? — участливо спросила я, когда мы расстелили полотенца.
— Вы знаете, с Гулей что-то не то, — сказала она после долгой паузы. — Я с ней уже неделю живу в одной комнате, я ее неплохо узнала, она спокойная, тихая, уравновешенная. Спит очень крепко. Но сегодня ночью… Она кричала! Слышали бы вы, как она страшно кричала! И бродила по комнате, как лунатик! А на утро не могла ничего вспомнить…
— У нее внеочередной приступ? — забеспокоилась я. Как-то не улыбается сидеть за столом с психической — вдруг вилкой пырнет, а потом забудет.
— Не знаю, — Катя поежилась. — Но определенно с ней что-то происходит! Она не в себе! Я думаю, может, она страхов Элькиных наслушалась, вот ее перемкнуло. Психика-то неустойчивая!
— Скорее всего, — поддакнула я. — У меня хоть и нормальная психика, но и мне приведения мерещились.
— Тем более что живем мы на двенадцатом этаже, как раз под той самой комнатой… — проблеяла оробевшая Сонька.
— Ой, девочки, я лучше под той комнатой буду спать… Или в самой комнате, честное слово, чем с Гулей Я ее боюсь! То, что призраки существуют, надо еще доказать, а вот то, что у Гули что-то с головой — ясно и без доказательств.
— Она же говорит, что неопасна, — попыталась успокоить ее я. — Да и не стали бы ненормальной путевку в санаторий давать…
— Знаешь, откуда она приехала? Из Деревни Каменки Кировской области. Думаешь, там есть хоть один компетентный психиатр?
— Тогда вам надо в администрацию пойти, — решительно сказала Сонька. — Попроситься в другой номер. Расскажите все. Они войдут в ваше положение.
— Боюсь, — прошептала Катя. — Вдруг Гуле это не понравиться.
— Конечно, не понравиться, но что же делать?
— Уеду я, наверное… Плевать на деньги, пусть пропадают…
— Перестаньте! — прикрикнула на нее Сонька. — Что за глупости! Надо что-то придумать…
— Ой! — непривычным басом ойкнула Катя. — Ой, мама!
— Что с вами? — испугалась я.
— Гуля идет!
Мы с Сонькой обернулись и увидели, как по лесенке спускается Гуля, собственной персоной. Видок у нее на самом деле был не очень: волосы растрепаны, под глазами синяки, а на щеках лихорадочный румянец.
— Доброе утро, — поздоровалась она со всеми.
— Доброе, — протянули мы, хотя это утро перестало быть добрым, как только Гуля появилась на пляже.
— Катя, можно с тобой поговорить, — хрипло (мне показалась зловеще) сказала она. — Отойдем.
— Нет! — в панике заорала Катя. — Никуда не пойду! Говори здесь.
Гуля недоуменно посмотрела на подругу, но все же наставать не стала и начала разговор прямо при нас.
— У меня внеочередной приступ, — грустно и совсем не зловеще сказала она. — Такого со мной еще не было. Чтобы летом и так резко, по этому я забеспокоилась и все рассказала врачу. Он хочет меня понаблюдать…
— И что? — опасливо спросила Катя.
— Меня положат в лазарет. Тут есть такой на десять коек.
Катя облегченно выдохнула.
— Это хорошо! Полежишь, полечишься. Тут специалисты компетентные…
— Это да, это конечно… — Гуля тревожно на подругу глянула и пробормотала. — Только меня кое-что тревожит…
— Что? — опять перепугалась Катя.
— Тебя, наверное, в другой номер переведут, потому что народу полно — мест не хватает. Или к тебе кого подселят.
— Ну и ладно!
— Как это ладно? — взволнованно воскликнула Гуля. — А вдруг какая-нибудь идиотка попадется! Склочная старуха или неряшливая проститутка… — Она всплеснула руками. — Как я тебя с этим приступом подвела! Мы же с тобой так прекрасно ладили, а теперь из-за меня…
Она что-то еще лепетала, но Катя ее уже не слушала, она собирала манатки, чтобы незамедлительно отправиться в администрацию. По ее лицу было видно, что она согласно жить даже со склочной неряшливой старой проституткой, даже с Чертовой бабушкой, все равно с кем, только не с Гулей.
Когда они удалились, мы с Сонькой отправились купаться, а, выкупавшись, уселись на бережочке — попы на гальке, ноги в волнах — и начали наблюдать за народом. Надо сказать, что смотреть особо было не на кого. То есть в основном на пляже кучковались семейные пары со своими отпрысками да пары одиноких тетенек, познакомившихся тут же, в санатории. Ни одного мужчины, заслуживающего внимания, я не обнаружила.
— Лель, — зашептала Сонька мне на ухо. — А как я отличу генерала от обычного мужика? Он же на пляже без погон…
— А зачем тебе именно генерал?
— Ну я не настаиваю на этом чине, мне и полковник сойдет, только я и полковника от, скажем, инженера не отличу…
— Полковника от инженера отличишь запросто! — успокоила подругу я. — Ты на выправку смотри. Если сутулый, то инженер, а если грудь колесом, то военный.
Сонька тут же начала оглядывать близстоящих мужиков. Сначала она гипнотизировала высокого блондина в звездно-полосатых плавках, затем пузатого шатена с усами, потом коротконогого брюнета с гоголевским носом, что вышагивал по пляжу, сцепив руки за спиной…
— Лель, по-моему, из этих троих на военного тянет только этот…. — Она показала мне глазами на блондина. — Он и высок, и строен, и выправка у него генеральская.
— По-моему из них никто на военного не тянет.
— А этот звездно-полосатый?
— А этот тем более.
— Почему?
— Он рецидивист, вот почему.
— Ты чего на человека наговариваешь? — накинулась на меня Сонька. — Такой интеллигентный мужчина, а ты рецидивист…
— У него татуировка…
— У тебя тоже, но ты даже не мелкая мошенница!
— Татуировка в виде тарантула, такие на зоне делают и не всем, а только самым авторитетным. У моего Кольки клиент был — мафик по кличке Бетон, так у того такая же.
— Во блин! — протянула Сонька разочаровано. — А на вид «ну, на-а-астоящий полковник!».
— Ты лучше вон на того лысого посмотри, — я указала подруге на очень приятного господина с бритым черепом. — Он на военного похож больше, чем остальные. Или вон мужик в панаме, — я дернула подбородком в сторону еще одного представителя сильного пола. — Он, конечно, не генерал, но зато очень неплохо выглядит. И лет ему не больше сорока…
Тут Сонька ни с того, ни с сего захихикала.
— Ты чего? — спросила я, не понимая причину ее веселья.
— Лучше на того носатого глянь, — прошептала она, скосив глаза на того самого маленького брюнета, который прохаживался по берегу недалеко от нас.
— Ну глянула. И чего?
— Он на тебя пялится, — еще больше развеселилась она.
Я не поверила, но, проследив за его физиономией, с Сонькой согласилась — пялится. Я бы даже сказала, пожирает глазами. Увидев, что я обратила на него внимание, он тут же подскочил к нам и с разлету плюхнулся рядом.
— Гоша, — представился мужичек, протягивая руку. — А вас?
Мы руку пожали, после чего назвали свои имена.
— Девочки, как я рад с вами познакомиться, мне тут так скучно…
— Почему скучно? Разве здесь мало развлечений? — занервничала Сонька. — Баров, ресторанов?
— Не знаю, я не люблю баров и ресторанов. Я люблю общаться с интересными людьми, — пафосно выдал он, и попытался заглянуть мне под купальник. — Вот вы мне интересны, с вами я бы пообщался…
— Вот и славно, — Сонька мне подмигнула. — Сводите нас в ресторан, там и пообщаемся.
— А просто по набережной походить нельзя? — с надеждой спросил он. — А то в ресторанах музыка орет, там не поговоришь…
— Нет нельзя, — строго ответила Сонька. — На ходу разговаривать глупо.
— Ну тогда можно просто на лавочке посидеть или у моря на гальке, полюбуемся закатом…
— Нам на холодной гальке сидеть нельзя, заболеем еще, так что, может, отложим разговоры на неопределенное время, — попыталась отбрехаться я. Мне совсем не хотелось с этим Гошей ни гулять, ни говорить, а тем более отбиваться от его приставаний после прогулки.
— Ну ладно, — без энтузиазма согласился Гоша. — Пошлите в «Прибой», только я раньше десяти не могу. У меня дети.
— Какие дети? — не поняла подруга.
— Обычные. Мальчик и девочка. Ленечка и Леночка. Я с ними отдыхаю.
— А жена где?
— А жены у меня нет, — грустно добавил он. — Мы развелись семь лет назад. С тех пор я вижу детей только летом — мы живем в разных городах, — он жалостно вздохнул. — А я так их люблю…
— Тогда встречаемся в десять у «Прибоя», — предложила я. После его слов о детях, я воспаряла духом, решив, что приставать ко мне он вряд ли будет, так как, отдыхая с сыном и дочкой, он просто не может с кем-то тут кадрить по причине занятости и отсутствия свободной площади для встреч.
Гоша улыбнулся нам на прощанье, после чего унесся вытаскивать детей из моря.
Как только его коротконогая фигура скрылась из виду, Сонька весело мне подмигнула и задорно спросила:
— Ну молодец я?
— Что в тебе молодецкого?
— Как я его на бар раскрутила, а? Покушаем, пивка дернем, музыку послушаем. Там музыка зашибись! Опять же, деньги на ужине сэкономим.
— Все равно надо что-то из съестного купить — до десяти ты с голоду помрешь.
— Правильно, пошли шампанского купим!
— Может, лучше чебуреков? Или самсы?
— Какой еще самсы? — Сонька резво вскочила на ноги. — Только шампанского!
— Тогда уж с шоколадом.
— И с виноградом. Пошли быстрее, я тут кафешку приглядела… — Она схватила в охапку свои сланцы. — Ну чего сидишь?
Я поднялась с гальки, обулась, вопросительно на нее глянула.
— Ну чего еще? — нетерпеливо спросила она.
— А деньги?
— Бери, и пойдем.
— Я?
— Конечно ты. Я тебя вчера поила, ты меня сегодня, это справедливо.
Я возмущенно засопела, но кошелек взяла, в конце концов, она права — угощать друг друга надо по очереди.
Мы поднялись на набережную. Отыскали то самое кафе, о котором говорила подруга, сели, заказали шампанское. Не успели выпить по глотку, как увидели, что к нам, все так же стремительно (как я поняла, медленно ходить она просто не может), несется Катя.