– А кто знал, что в это вообще можно поверить: ты – и вдруг давно потерянный наследник благородного Охотничьего рода? – Она рассмеялась. – Ну, вообще-то я знала. Да в глубине души ты и сам верил, что все получится. Просто сам этого не хотел.
– Разумеется, не хотел. – Он нежно коснулся ее щеки. – Терпеть этого не могу. Не хочу бросать тебя здесь.
– Это ненадолго. И так будет лучше, Джек, я обещаю.
– Приедешь ко мне в Лос-Анджелес, как только все утрясется? Клянешься?
– Да, встретимся на Сумеречном базаре. На нашем старом месте. Клянусь. Как только я буду уверена, что нас никто не ищет.
Она поцеловала его, и целовала долго и крепко. На пальце прижатой к его щеке руки Селин заметила блеск обручального кольца.
– Розмари…
– Не хочу, чтобы ты даже близко к ним подходил. Они опасны.
– А для тебя?
– Сам знаешь, что я права.
Мужчина опустил голову, сунул руки в карманы тренча. Плащ выглядел дорого, но слева на нем была здоровенная дыра.
– Ага.
– Готов?
Он кивнул.
Она вытащила из сумки бутылочку.
– Эта штука лучше работает, если все делать по правилам.
Она протянула ее мужу. Тот вытащил пробку, проглотил содержимое и выбросил бутылочку в реку. А потом схватился за лицо руками и закричал.
Селин испугалась. Она не должна была вмешиваться, но разве можно просто стоять и смотреть, как женщина хладнокровно убивает своего му…
– Джек, Джек, все в порядке! С тобой все в порядке!
Она обвилась вокруг него, а он стонал и содрогался, но вскоре затих в ее объятиях.
– Кажется, сработало, – глухо пробормотал он.
Когда они, наконец, разомкнули объятия, Селин ахнула. Даже в тусклом свете уличных фонарей было видно, что его лицо изменилось. Только что перед ней стоял зеленоглазый блондин с острыми, точеными чертами лица, примерно того же возраста, что и Стивен, и почти такой же красивый. Теперь зелье прибавило ему десять лет и изрезало кожу морщинами, какие появляются лишь от горестей и печалей. Волосы стали цвета грязи, а улыбка искривилась.
– Какой кошмар, – одобрительно сказала женщина, которую звали Розмари, потом поцеловала его еще раз, с той же страстью, словно ничего не случилось. – Теперь иди.
– Уверена?
– Так же, как в том, что я люблю тебя.
Мужчина убежал, растворился в темноте.
– И смени тренч на что-нибудь другое! – крикнула ему вслед Розмари. – Слишком бросается в глаза!
– Ни за что! – донеслось в ответ.
Розмари сползла вниз по перилам и закрыла лицо руками. Поэтому-то она и не заметила, как горгулья у нее за спиной моргнула и повернула к ней каменную морду.
На Мосту Искусств нет горгулий, внезапно вспомнила Селин. Это демон-акейрал, он из крови и плоти, и, судя по всему, очень голоден.
С жутким ревом уродливая тень отделилась от моста, ее громадные кожистые крылья развернулись, вспоров ткань ночи. Распахнув пасть и обнажив острые, как ножи, зубы, она бросилась вперед, намереваясь вцепиться Розмари в горло. Та с удивительной скоростью выхватила меч и нанесла удар. Демон завизжал; когти лязгнули о меч с такой силой, что выбили его из рук девушки. Розмари упала, противник воспользовался этим и, торжествующе зашипев, прыгнул ей на грудь, придавив к мосту тяжелыми крыльями. Клыки почти коснулись плоть.
– Сариэль!
Клинок серафима пронзил шею демона. Тот завопил, повернулся к Селин и даже попытался напасть на нее, но тут его внутренности вывалились наружу. Розмари вскочила, схватила меч и одним ударом снесла твари голову – за секунду до того, как та обратилась в пыль. Розмари снова упала. Из раны на ее плече текла кровь.
Селин знала, как это больно, – и как сильна решимость раненой не показывать боль. Она опустилась на колени рядом с ней. Розмари отшатнулась.
– Дай посмотреть, я могу помочь.
– В жизни не попросила бы Сумеречного охотника о помощи, – с горечью сказала Розмари.
– А ты и не просила. Но все равно – «пожалуйста, не за что».
Розмари вздохнула и осмотрела рану, потрогала ее, поморщилась.
– Ну, раз уж ты здесь, нарисуешь мне ираци?
Ясное дело, она не из простецов. Даже одаренный Зрением простец не смог бы сражаться так, как она. Однако это все равно не значит, что она выдержит ираци. Никто не выдержит, кроме Сумеречного охотника.
– Слушай, времени объяснять нет, – взорвалась Розмари в ответ на молчание Селин. – И идти в больницу, рассказывать, что меня демон пожевал, я не собираюсь, ясно?
– Раз ты знаешь про ираци, должна знать и то, что вынести ее может только Охотник.
– Я знаю, – Розмари твердо встретила взгляд Селин.
На ней не было руны Ясновидения, но то, как она двигалась, как сражалась…
– Ты уже носила руны раньше? – нерешительно спросила Селин.
– А ты как думаешь? – усмехнулась Розмари.
– Да кто же ты такая?
– Ну, просто я. Так будешь помогать или нет?
Селин достала стило. Нанесение руны не Охотнику означало его вероятную смерть и гарантированные мучения. Она глубоко вдохнула и осторожно прикоснулась стилом к коже. Розмари испустила вздох облегчения.
– Скажешь, кто послал за тобой шакса? – спросила Селин. – И не он ли поставил рядом акейрала, чтобы довершить начатое?
– Нет. А ты скажешь, почему бродишь тут посреди ночи с таким видом, будто только что утопила в Сене любимую игрушку?
– Нет.
– Вот и ладно. Кстати, спасибо.
– Тот парень, что был тут с тобой…
– Которого ты не видела и о ком ничего никому не скажешь, если не хочешь неприятностей?
– Ты его любишь, и он тебя тоже, да?
– Полагаю, любит, – сказала Розмари. – Меня ищут разные опасные типы, а он сделал все, чтобы они думали, будто ищут его.
– Не понимаю.
– Тебе и не надо. В общем, да. Он меня любит, я люблю его. А что?
– Я просто… – Селин чуть не спросила, как это бывает, что при этом чувствуешь ты сам… Кроме того, ей просто хотелось продлить разговор. Она боялась снова остаться одна на пустынном мосту между рекой и небом. – Я просто хотела убедиться, что о тебе есть кому позаботиться.
– Мы заботимся друг о друге. Так обычно и бывает. Кстати… – она окинула Селин оценивающим взглядом. – Я у тебя в долгу за помощь с демоном и сохранение моей тайны.
– Я не обещала ничего сохра…
– Ты ее сохранишь. А долгов я не люблю, так что позволь оказать тебе услугу.
– Мне ничего не нужно, – сказала Селин, имея в виду: «мне ничего не нужно из того, что могут дать люди».
– Я привыкла держать глаза открытыми, и я знаю, что творится в мире Сумеречных. Тебе нужно гораздо больше, чем ты думаешь. И больше всего тебе нужно держаться подальше от Валентина Моргенштерна.
Селин напряглась.
– Что ты знаешь о Валентине?
– Я знаю, что ты как раз в его вкусе: юная и впечатлительная. И знаю, что доверять ему нельзя. Я смотрю во все глаза, и тебе советую. Он далеко не все тебе говорит, в этом я уверена.
Она посмотрела поверх плеча Селин, ее глаза расширились.
– Кто-то идет. Убирайся отсюда, и поскорее.
Селин обернулась. Безмолвный Брат скользил по Левому берегу, приближаясь к началу моста. Непонятно, тот ли это, с которым она разговаривала на Сумеречном базаре… но рисковать Селин не хотела. Только не после того, что она ему выложила. Слишком это унизительно.
– Запомни, – сурово закончила Розмари, – Валентину доверять нельзя.
– Но с чего мне доверять тебе?
– Ни с чего.
И, не тратя больше слов, Розмари зашагала по мосту навстречу Безмолвному Брату.
Небо начало розоветь. Бесконечная ночь, наконец, уступила дорогу заре.
Я ожидал найти на мосту твоего мужа… Еще не закончив фразу, Брат Захария уже понял, что говорит неправду.
Он доверился тому, кому верить не следовало. Позволил своим чувствам к Эрондейлам (надежде, что между Карстерсами и Эрондейлами еще осталась какая-то связь, хотя Джек был почти не Эрондейл, а Джем – едва ли Карстерс) затуманить ясность суждения. И теперь все последствия лягут на плечи Джека Кроу.
– Он не придет. Ты больше никогда его не увидишь, Охотник. Так что можешь даже не искать.
Я понимаю, что Сумеречные охотники дали вашей семье все основания не верить им, но…
– Ничего личного. Я вообще никому не верю, – сказала Розмари. – Так я выживаю в этом мире.
Она была груба и упряма. Брат Захария невольно подумал, что она ему нравится.
– Если бы я и решила кому-то поверить, вряд это был бы представитель культа воинствующих фундаменталистов, которые то и дело казнят своих… Но, как я уже говорила, я никому не верю.
Кроме Джека Кроу.
Это больше не его имя.
Как бы он себя ни называл, он все равно останется Эрондейлом.
Она расхохоталась, и в этот миг в ее лице проглянуло что-то знакомое.
Гораздо более знакомое, чем то, что он увидел в Джеке Кроу.
– Охотник, ты знаешь гораздо меньше, чем тебе кажется.
Брат Захария запустил руку в складки мантии и достал купленное на Сумеречном базаре ожерелье. Проданное Джеком Кроу, как ему сказали, без ведома и разрешения жены – так человек мог поступить только с вещью, которая принадлежала не ему. Подвеска посверкивала в свете разгорающейся зари. Захария отметил удивление, которого собеседница не смогла скрыть, и протянул ей украшение.
Она раскрыла ладонь. Он мягко опустил на нее цаплю. Стоило пальцам сомкнуться на подвеске Розмари, что-то глубоко в ее душе словно заняло свое место. Как будто она утратила однажды важную часть своей души, а теперь получила ее назад.
– Голубь? – она подняла бровь.
Цапля. Ты, вероятно, узнала ее?
– С чего бы это?
Потому что я купил ее у твоего мужа.
Губы ее сжались в тонкую суровую линию, она спрятала кулон в кулаке. Волчонок в той лавке сказал правду: Розмари не знала, что ее ожерелье продали.
– Зачем же ты принес его мне?
Она неплохо изобразила безразличие. Интересно, что будет, если потребовать цаплю назад? Наверное, придется драться.