Я делаю глубокий решительный вдох. Как человек, отправляющийся в путь, не важно, долгий или короткий. И шагаю вперед.
Я успеваю сделать дюжину шагов, когда что-то вдруг бьет меня по голове и бросает на проволочную траву. Быстро на четвереньках отползаю в сторону и начинаю озираться в поисках того, кто меня ударил.
Никого.
Я поднимаю руку и ощупываю голову. Никакой шишки. Крови тоже нет. Ничего. Только голову как будто распирает изнутри. Очень знакомое ощущение…
— Саския? — спрашиваю я. Потом повторяю свой вопрос мысленно: «Саския, это ты?»
«Кристиана?»
Кажется, она удивлена.
«Ты появилась, потому что я тебя звала?»
«Так это была ты?»
«Я здесь больше никого не вижу. Где ты была?»
«Потерялась, — отвечает она. — Потерялась где-то в киберпространстве. Я пыталась держаться этого URL, но меня закрутило и…»
«Притормози-ка. Что такое URL?»
«Что-то вроде адреса. В Интернете».
«О-о боже…»
«Да это не важно. Просто меня вертело, вертело… пока я не услышала, как кто-то зовет меня по имени, наверное… — Голос ее на мгновение замирает, потом она продолжает: — А потом я поняла, что снова очутилась у тебя в голове… — Еще одна пауза. — Извини, что так неуклюже приземлилась».
«Ничего. Я рада, что опять есть с кем поговорить».
«Я так понимаю, что уже дважды обязана тебе жизнью — если, конечно, это можно назвать жизнью».
«О, только, пожалуйста, не так мрачно! Это местечко и так не из веселых. Кстати, где мы, собственно говоря, находимся? Ты не знаешь?»
«Вообще-то, я метила в сайт „Вордвуд“…»
«Мне кажется, я была там», — говорю я и рассказываю ей о сне, приснившемся мне перед тем, как я пришла в себя.
«Не знаю, что это было за место, — говорит она, — но не думаю, что „Вордвуд“. Я думаю, что вот здесь — „Вордвуд“».
«Здесь? Да ты что? Это какая-то помойка — не простая, конечно, это уж точно, но все равно помойка. А там все состояло из слов. Даже животные и птицы. Они одновременно были и самими собой, и словами, если такое вообще возможно».
«Вряд ли. Но вот это, кажется, то самое. Я ведь родилась тут».
«Так ты узнаёшь это место?»
«Нет, это просто ощущение. К тому же тут явно произошло что-то очень неправильное».
«Хорошо, предположим, это и есть „Вордвуд“. И куда, как ты думаешь, мы отправимся отсюда дальше?»
«Не знаю. Что тебе удалось выяснить, пока меня не было?»
«Почти ничего», — отвечаю я и излагаю ей все, что случилось со мной с тех пор, как я проснулась на проволочной траве.
«Эти призраки так и не заговорили с тобой?» — спрашивает она, когда я заканчиваю.
«Кажется, они довольно пугливы. Я думаю, эти радиопомехи, которые они издают, и есть их язык, но я не поняла ничего».
«Возможно, это потому, что мы из двух разных операционных систем».
«Чего-чего?»
«Ну, понимаешь, это как если бы Windows PC попробовала пообщаться с iMac».
«Я понятия не имею, о чем ты».
«Это как жители разных стран, которые не понимают друг друга».
«Даже если шум, который я слышала, действительно язык, — мысленно передаю я ей, — только ли тебя дух послал в Условный Мир?»
«Куда?»
«Туда, где мы с тобой встретились, — в тот мир, который Кристи называет Миром Как Таковым. Я просто думаю, не послал ли дух туда еще кого-нибудь, кроме тебя?»
«Я никогда не задумывалась об этом. Они мне были бы как братья и сестры. — Она замолкает на несколько секунд, потом говорит: — Но если „Вордвуд“ и послал еще кого-нибудь, надеюсь, что их он подготовил лучше, чем меня».
«Если ты была первой, то он, возможно, набирался опыта, пока ты… что? Пока ты не перестала снабжать его информацией?»
«Это двусторонняя связь, — отвечает Саския. — У меня тоже был доступ ко всему, что есть в „Вордвуде“. Это было странно и жутковато, но очень полезно. Я, например, могла рассказать все-все о шоколаде, но не знала, каков он на вкус».
«Сейчас нам бы это пригодилось».
«Ты о шоколаде?»
«Да нет, я о подробной информации».
«А-а-а».
Я снова бросаю взгляд на лес:
«Слушай, нам надо двигаться. Ты готова отправиться на разведку?»
«Пожалуй…»
Я иду вперед, разгоняя взглядом какие-то тени между деревьями. Должно быть, опять призраки. Чувствую опасность.
Что-то меня беспокоит.
Подлесок негустой — этот лес слишком старый, чтобы сквозь толщу его крон проходил хоть какой-то свет. И тут… я не могу удержаться от смеха. Дотронувшись до коры одного из деревьев, я обнаруживаю, что она состоит из сросшихся микросхем. Неужели эта штука растет?
Я уже собираюсь спросить у Саскии, что она думает по этому поводу, как вдруг краем глаза замечаю какое-то шевеление — как будто кто-то юркнул за дерево. Похож на человека — тоже черно-белый, конечно, но все-таки обладающий большей плотностью, чем те призраки, которых я видела раньше.
«Ты видела?» — спрашиваю я и тут же понимаю, что это дурацкий вопрос.
Разумеется, она видела. Она видит все, что вижу я.
«Похоже на человека».
«Если мне удастся поймать его, может, он расскажет нам что-нибудь об этом месте…»
«Осторожно, — говорит Саския. — Вспомни, к чему привел твой последний храбрый поступок».
«Помню, помню. Но ведь теперь нам терять нечего, верно?»
«Но…»
«Не волнуйся. Что-что, а это я делать умею».
Это правда. Я веду активный образ жизни, и это удивляет многих, кто, подобно Кристи, видит во мне хрупкое существо. Я всегда была скорее сорванцом, чем скромницей. Может быть, потому, что начала свою жизнь мальчиком.
Я продолжаю идти вперед, как будто ничего не заметила, а сама постепенно и осторожно меняю курс, пока не оказываюсь наконец у того дерева, за которым он прячется. Он стоит спиной ко мне, но чует меня и хочет повернуться. Слишком поздно. Я бросаюсь на него, толкаю плечом, валю на землю и падаю сверху.
Я, конечно, сильнее, чем кажусь, но он, безусловно, крупнее меня. Ему удается меня сбросить. Он пятится на четвереньках, пока не упирается в очередное дерево из микросхем.
— Не бейте меня! Не бейте меня! — кричит он.
Я поднимаю руки ладонями наружу.
— Я вовсе не собираюсь тебя бить, — говорю я. — Почему ты решил, что я собираюсь бить тебя?
— Ты прыгнула на меня, разве не так?
— Да, но ты следил за мной.
— Я не следил, я… просто наблюдал.
— То есть, иначе говоря, следил.
— Я просто пытался вычислить, кто ты, — быстро говорит он. — Понять, опасна ли ты.
— Ну и как? — спрашиваю я. — Опасна?
— Боже мой, откуда я знаю!
Судя по его глазам, ему кажется, что опасна, и я пока не намерена разубеждать его.
Он состоит из плоти и крови, но тоже бесцветен. По чертам лица и более темному, чем у меня, оттенку кожи я понимаю, что в нем течет африканская кровь. Лет двадцать пять, симпатичный. Немного дерганый, но, думаю, это от неожиданности всего происходящего. В спокойной обстановке он, может быть, совсем не таков.
«По крайней мере, мы его понимаем», — говорит Саския.
«А ты не заметила, что когда он говорит, то немного фонит? Как будто ты вот-вот поймаешь станцию, но еще не нашел нужной частоты».
«А у других призраков тоже так было?»
«Нет, я ни слова не могла разобрать из того, что они говорили, — если, конечно, они что-нибудь говорили. И к тому же этот парень гораздо… плотнее их».
— Кто ты? — спрашиваю я громко.
— Меня зовут Джексон. Джексон Харт.
— Ты здесь живешь, Джек?
— Я предпочитаю, чтобы меня называли Джексон.
— Ладно, Джексон. Так ты живешь здесь?
Он мотает головой.
— Тогда откуда ты?
— Я из Ньюфорда. Я…
Звук его голоса слабеет, когда он поворачивает голову, чтобы прислушаться к чему-то. Я тоже слышу это.
«Какой странный звук», — говорит Саския.
«Да, по-моему, тут что-то серьезное».
Не могу понять, что это такое. Звук не очень высокий, но есть в нем нечто от скрипа ногтя о стекло плюс… какое-то влажное подвывание, если можно так выразиться. В общем, это надо слышать. И еще некоторое шипение, как будто вода закипает.
— О господи! — говорит Джексон. — Это пиявки.
Еще когда я толкнула его, в его глазах появилась паника, а теперь в них был настоящий тихий ужас.
— Пиявки?
— Я так их называю, — говорит он. — Земляные пиявки. — Он бросает еще один тревожный взгляд туда, откуда доносится звук, потом опять поворачивается ко мне. — Я не знаю, кто ты и что здесь делаешь, но ты точно не захочешь встретиться с ними. А учитывая, как ты выглядишь, они сразу на тебя набросятся.
— Что значит — как я выгляжу?
Он вытягивает вперед свою черно-белую руку и указывает на мою:
— Ты — в цвете и этим выделяешься в этом черно-белом мире.
— Да, но…
— Нет времени объяснять. Просто делай как я.
И он вцепляется руками в проволочную траву, вырывает целые пригоршни свалявшихся проводов, микросхем и того, что очень напоминает тонкие маленькие листы металла, но только гораздо гибче.
— Я не шучу, — говорит он, видя, что я все еще продолжаю стоять на месте.
Звук приближается, начинают болеть уши.
«Может, нам стоит послушаться его, Кристиана?»
«Пожалуй, стоит».
Джексон тем временем успевает выкопать себе ямку, и тут мы обнаруживаем нечто еще более странное, чем видели до сих пор. Под всем этим мусором, по которому мы ходили, обнаруживаются… слова! Целый слой спутанных слов, похожий на толстую подстилку из листьев и стеблей. Я разом переношусь обратно в мир слов, который видела во сне. Но эти слова — другие. На вид они напоминают грязь и пахнут чем-то металлическим и еще — чернилами.
Джексон ложится на слова и начинает закапываться.
«Кристиана!»
Я вздрагиваю от вопля Саскии.
«Да, да, сейчас!» — успокаиваю я ее.
Не так-то это быстро. Я роюсь в этом железном мусоре, под ногти мне набивается даже не хочу думать что. Стараюсь докопаться до слоя слов. Они такие странные на ощупь! Теплые и сухие, а выглядят как раз влажными. Мне становится почти уютно, когда я ложусь на них и укрываюсь металлическим мусором. Я оставляю себе лишь маленькую дырочку, чтобы выглядывать наружу. Саския и та, похоже, задыхается у меня в голове, а ведь у нее даже легких нет. Но я ее понимаю.