тельного, совершенно незнакомого ощущения. Где же он научился этому колдовству? Какой тайной владел этот хмурый бродяга? О! Да есть ли еще кто-нибудь в целом свете, чтобы спеть так? Что-то застилает мои глаза… фигура певца видится размыто, дом и лужайка подрагивают и плывут передо мной… И все же инстинктивно я продолжаю бояться этого человека, почти ненавижу его и весь горю от стыда и гнева за то, что он сумел так тронуть меня…
– Эй, смотри-ка! – негромко воскликнул Роберт. – Да он заставил тебя плакать!
Я все еще пребываю в растерянности. Бард побрел дальше, став богаче на шесть пенсов. Кстати, он и не подумал поблагодарить за них.
– Наверное, он – цыган, – продолжает Роберт. – Цыгане – плохие, они, знаешь ли, все колдуны. Ну что, пойдем обратно в лес?
Мы снова карабкаемся на холм и сидим там в траве, испещренной солнечными пятнами, смотрим на город и на море. Играть не хочется. Магия певца все еще властвует над нами…
– Может, он – гоблин? – высказываю я робкое предположение. – Или эльф?
– Не, – тянет Роберт. – Просто цыган. Но это ничуть не лучше. Они ведь тоже детей крадут…
– Да?! – Я в ужасе. – А вдруг он сюда поднимется, что тогда делать? – Мне действительно страшно, место вокруг пустынное…
– Не, – Роберт машет рукой. – Не посмеет. День же на дворе. А при свете дня ничего такого не случается.
[Только вчера, неподалеку от деревни Таката, я нашел цветок, который японцы зовут почти как в наших краях – химавэри – подсолнух. На протяжении всего дня он поворачивается вслед за солнцем. И тут, через огромное расстояние и сорокалетнюю пропасть, меня снова настиг чудный голос того бродячего певца…
Я, как подсолнух
бог-солнце провожает на закате,
Чтобы наутро встретить вновь,
Все за тобой слежу
влюбленным взглядом…
Вновь перед моими глазами солнечные пятна на том холме в далеком Уэльсе, и Роберт на миг встал рядом, такой же красивый и золотоволосый… Мы искали ведьмины круги… Конечно, с тех пор Роберт изменился так, что мне и не узнать его, наверное… Его одаренная натура должна была расцвести во что-то значительное, яркое и необычное… Я люблю его по-прежнему, жизнь бы за него отдал... Ведь это и есть высшее проявление любви – готовность отдать жизнь за друга…]
Предположение
На пути в Индию он ненадолго задержался в Токио, и мне повезло встретиться с ним. Мы долго гуляли по городу и разговаривали о восточных религиях. В этой области он знал куда больше меня. О каких бы верованиях я не говорил, он тут же приводил соответствующие цитаты из сакральных текстов религиозных культов Индии, Бирмы или Цейлона. При этом он мог легко повернуть разговор в самом неожиданном направлении.
– Я тут размышлял, – сказал он, – о постоянстве количественного соотношения полов у людей, и теперь думаю, как на это смотрит буддистская доктрина. Мне кажется, что исходя из закона кармы, в перерождениях должно соблюдаться обязательное чередование.
– Ты хочешь сказать, что в следующем воплощении каждый мужчина обязательно должен родиться женщиной? – уточнил я.
– Именно так, – кивнул он. – Ведь для перерождения принципиально важно желание, а желания обоих полов направлены друг к другу.
– Хочешь сказать, что многие мужчины так уж хотят переродиться в женском обличье? – скептически спросил я.
– Хотят, может, и немногие. Но буддизм, утверждая действенность желаний, вовсе не имеет в виду получение удовольствия от следующего воплощения. Скорее, наоборот. Истинное учение утверждает, что в основе кармической последовательности рождений лежит расплата за корыстные желания. А весь долгий путь рождений как раз и должен показать человеку все безрассудство его желаний.
– Здесь ты, конечно, прав, – согласился я. – Только я пока не понимаю, к чему ты клонишь?
– Ну, это же просто. Смотри: если условия следующего воплощения определяются кармой желания, свойственного именно физическому плану, а желания полов направлены друг к другу, и сильнее этого желания только жажда жизни, то именно эти желания и будут определять рождение. Вы же сами говорите, что каждый индивидуум испытывает влияние глубоко скрытого в нем противоположного начала. Вы называете это «призрачным отражением бесчисленных привязанностей в бесчисленных прошлых жизнях», не так ли? В каждом мужчине присутствует скрытое женское начало, в каждой женщине – мужское. А эти начала, в свою очередь, таят в себе неутолимое стремление к противоположному началу. Этого стремления вполне достаточно, чтобы определить характер будущего воплощения.
– Мне кажется, что большая часть женщин и так хотели бы родиться в следующий раз мужчинами, – все еще сомневался я. – А исполнение такого желания едва ли может восприниматься как расплата.
– Да почему же? – воскликнул он. – Не только от половой принадлежности зависит, счастливым или несчастливым будет следующее воплощение. Оно будет определяться многими факторами, их сочетанием, наконец.
– Интересная гипотеза, – согласился я. – Не могу сразу сказать, насколько она соответствует принятым в буддизме представлениям. Скажи, пожалуйста, а что было бы с человеком, который за счет духовных практик и знания высших законов смог преодолеть искушения пола? Каковы для него перспективы следующего воплощения?
– Ну, во всяком случае, ни мужчиной, ни женщиной он уже не будет, – отвечал он. – Таким людям предстоит воплотиться там, где никакая карма предыдущего воплощения уже не будет влиять на результат их самопознания.
– Ты имеешь в виду перерождение на одном из Небес?
– Не обязательно. – Он пожал плечами. – Они могут родиться и в мирах желаний, подобных этому. Но они уже будут не только мужчиной и не только женщиной.
– Но должна же быть у их воплощения какая-то форма? – недоумевал я.
– А ты не допускаешь возможности рождения совершенного существа? – спросил он. – Мужчина и женщина – это только половинчатые создания. В нашем нынешнем несовершенном состоянии оба пола могут эволюционировать только за счет друг друга. В тонкой структуре каждого мужчины содержится зерно неразвившейся женщины, и наоборот. А следующее с точки зрения эволюции существо будет сочетать в себе качества и совершенного мужчины, и совершенной женщины. Оно будет обладать высшими достоинствами обоих полов, но без слабостей, присущих каждому из них. Это просто будет следующий шаг в развитии человека.
– Позволь, – хотел возразить я, – но ведь есть же канонические буддистские тексты, Саддхарма-пундарика, например, или Виная… Они запрещают…
– Эти тексты относятся к несовершенным созданиям, – прервал он меня, – к мужчинам, которые меньше, чем мужчины, и к женщинам, которые меньше, чем женщины. Они не могут иметь в виду совершенное существо, о котором я говорил. А потом, я же не проповедую никакого нового учения, я только высказываю предположение…
– Слушай, а как ты смотришь на то, чтобы я написал об этом? – спросил я.
– Да пиши, пожалуйста, если тебя это заинтересовало, – он махнул рукой.
Вот я и постарался записать этот разговор так, как он отложился у меня в памяти.
Тэнгу
Во дни императора Горэйдзи в храме Сайто на горе Курама неподалеку от Киото жил благочестивый священник. Как-то раз летним днем он возвращался из города к себе на гору и увидел на дороге мальчишек, мучивших большого коршуна. Птица попалась в силки, и ребята собирались забить хищника палками.
– Несчастное создание! – воскликнул священник. – Дети, зачем вы мучаете бедную птицу?
– Мы его убьем, – ответил один из мальчишек, – и надергаем из него перьев!
Сострадательный священник уговорил мальчишек отдать ему коршуна в обмен на свой красивый веер. Получив птицу, он отпустил ее. Видно, коршун не успел серьезно пострадать и улетел.
Довольный тем, что удалось совершить благочестивый поступок, священник отправился своей дорогой. Однако он успел отойти совсем недалеко, когда навстречу ему из бамбуковой рощи вышел незнакомый рослый монах. Он почтительно приветствовал собрата по вере и неожиданно сказал:
– Господин! Твоя доброта спасла мне жизнь. Хочу отблагодарить тебя за сострадание.
Священник удивился.
– Я не припомню, чтобы мы встречались раньше, – сказал он. – Не могли бы вы назвать свое достойное имя?
– Не удивительно, что ты не признал меня в этом обличье, – усмехнулся встреченный. – Я – тот самый коршун, которого ты отнял у мальчишек на дороге. Ты спас мне жизнь, а в этом мире нет ничего дороже жизни. Так что позволь мне вернуть тебе долг. Есть ли у тебя какое-нибудь желание? Испытываешь ли ты в чем-то нужду, хотел бы что-нибудь узнать или увидеть? Я могу сделать для тебя почти все. Видишь ли, я владею Шестью Сверхъестественными Силами, так что могу многое.
При этих словах священник смекнул, что разговаривает с тэнгу. Ничуть не смутившись, он ответил:
– Друг мой, я давно укротил свои мирские желания. Мне ведь семьдесят лет; ни слава, ни богатство не привлекают меня. Пожалуй, единственное, о чем я беспокоюсь – это следующее мое рождение, но тут, как ты понимаешь, никто мне не поможет. Но одно желание у меня все же есть. Всю жизнь я сожалел о том, что не был в Индии во времена Господина нашего Будды и не присутствовал на великом собрании на священной Горе Грифов . Не было дня, чтобы это сожаление не посетило меня в часы утренней или вечерней молитвы. Ах, друг мой! Если бы я мог подобно бодхисаттвам преодолеть пространство и время и хотя бы одним глазком взглянуть на это великое событие!
– Нет ничего проще! – воскликнул тэнгу. – Я с радостью удовлетворю твое благочестивое желание. Ведь я прекрасно помню собрание на Горе Грифов. Я могу вызвать перед тобой эту картину, и ты все увидишь, словно сам там побываешь. Для нас удовольствие – показывать хорошим людям такие священные вещи. Следуй за мной!