Пришло время, и все пожертвованные зеркала отправили в переплавку. Но вскоре литейщики обнаружили, что одно зеркало никак не хочет плавиться. Они попытались раз, другой, третий, но ничего не получалось. Тут кто-то и сообразил, что женщина, отдавшая это зеркало храму, совершила приношение не от чистого сердца. Теперь она сожалеет о своем даре, и часть ее корыстной души, привязанной к зеркалу, удерживает металл холодным даже в самой середине печи.
Об огнеупорном зеркале заговорили, и вскоре выяснилось, чье подношение никак не хотело плавиться. Тайная привязанность к старому зеркалу перестала быть тайной. Бедная женщина не знала, куда деваться со стыда. В конце концов, разобиженная на весь свет, она утопилась, написав перед этим прощальное письмо. Там были такие слова:
«Когда меня не станет, зеркало легко расплавится. Вы сможете отлить свой колокол. Но тому, кто станет звонить в него и разобьет при этом, мой дух дарует богатство».
Вы должны знать, что последнее желание самоубийцы всегда исполняется, а если человек перед смертью обижен на всех, как эта женщина, то последнее желание приобретает сверхъестественную силу. Во всяком случае, многие в это верят.
Женщины не стало, зеркало расплавили, колокол успешно отлили. Но люди не забыли предсмертных слов самоубийцы. Они верили, что ее неупокоенный дух пошлет богатство тому, кто разобьет колокол. И вот, как только колокол установили во дворе храма, народ потянулся к нему и принялся звонить, что есть мочи. Они изо всех сил раскачивали язык колокола, но колокол оказался сделан на совесть и не поддавался. Но и люди не теряли надежды. День за днем они приходили во двор храма и звонили, звонили, не слушая монахов, одуревших от непрерывного звона. Наконец, монахи не выдержали и сбросили колокол в болото. Там он и сгинул. Осталась только легенда о Муген-Канэ, Колоколе Муген.
* * *
В Японии с давних пор сохранилась вера в магическую эффективность определенных действий, описываемых глаголом «надзораэру». Адекватного перевода этого слова не существует, поскольку глагол описывает различные приемы симпатической магии, однако общий смысл можно передать с помощью слов «имитировать», «сравнивать», «уподабливать». Эзотерический смысл этого понятия заключается в том, чтобы «замещать в воображении один объект приложения действий другим, имея в виду магический результат воздействия».
Допустим, вы не можете позволить себе построить буддистский храм, это вам не по средствам, но вы вполне можете положить перед статуей Будды камень, только положить с тем же благочестивым чувством, которое побудило вас подумать о строительстве храма. В этом случае духовная значимость вашего поступка становится равной, или почти равной, постройке храма. Вы не можете прочесть все шесть тысяч семьсот семьдесят один том буддистских текстов, но можете сделать вращающуюся библиотеку, содержащую все эти тексты. И если вы будете каждый раз вращать ее с искренним желанием прочесть все эти тексты, ваша заслуга перед Небом будет не меньшей, чем если бы вы действительно прочли все эти тексты. Пожалуй, сказанное в достаточной мере объясняет религиозное значение слова «надзораэру».
Впрочем, вот еще пример, поясняющий магический смысл этого понятия. Если сделать фигурку человека из соломы (западные маги предпочитают фигурки из воска) и приколоть ее длинной иглой к дереву в храмовой роще в час Быка19, человек, о котором думал маг, делая соломенную куклу, может умереть в страшных мучениях.
Или, предположим, ночью грабитель проник к вам в дом и унес все ценности. Если вам потом удастся найти в саду его следы и тут же сжечь над ними по большому пучку полыни, то принято считать, что ноги злоумышленника охватит нестерпимый жар и будет терзать его до тех пор, пока он не вернется и не предаст себя вашей милости. Это еще один аспект симпатической магии, выражаемый термином «надзораэру». Третий аспект как раз иллюстрирует легенда о Муген-Канэ.
Колокол утонул в трясине. Значит, исчезла возможность позвонить в него и разбить, а вместе с этой возможностью исчезла и надежда на обогащение. Но люди не смирились и продолжали колотить разные предметы, мысленно отождествляемые с колоколом, пытаясь угодить духу хозяйки зеркала, ставшего причиной стольких неприятностей. К таким людям относилась и Умэгаэ, персонаж народных легенд, постоянная спутница Кодживары Кагесуэ, самурая из клана Хайкэ. Легенда говорит, что в одном из своих путешествий Кодживара изрядно поиздержался. Тогда Умэгаэ, припомнив легенду о колоколе Муген, взяла бронзовую чашу, представила, что это колокол, и колотила по ней до тех пор, пока чаша не разбилась. При этом она истово молила духа о ниспослании трехсот золотых. Постояльцы корчмы, в которой остановилась легендарная пара, естественно, заинтересовались причиной грохота и истошных воплей. Выслушав историю, включавшую легенду о колоколе Муген, один из них тут же одарил Умэгаэ тремя сотнями золотых. Так возникла легенда о бронзовой чаше Умэгаэ. Ее и по сю пору исполняют танцовщицы на народных праздниках:
Ах, если бы мне, постучав по чаше Умэгаэ,
Удалось приманить благородное золото,
Я бы тут же выкупил всех своих милых подружек.
После этого случая история Муген-Канэ стала еще популярней. Многие следовали примеру Умэгаэ, надеясь нажиться тем же способом. Вот и крестьянин, живший неподалеку от Мугеньямы, на берегу реки Оигава, прогуляв все свое достояние, слепил в саду из грязи подобие Мугэн-Канэ и принялся колотить по нему палкой, пока не разбил. При этом он во весь голос вопил молитвы о ниспослании богатства.
Вдруг перед ним выросла из земли женская фигура с длинными распущенными волосами, закутанная в белые одежды. В руках она держала закрытый кувшин. Женщина обратилась к бездельнику: «Я пришла в ответ на твои истовые призывы. Твое усердие достойно соответствующей награды. Вот, возьми этот кувшин». С этими словами она исчезла.
Схватив кувшин и ощутив его тяжесть, мужик бросился в дом, торопясь порадовать жену. Он поставил на стол кувшин, и они вместе открыли его. Кувшин был полон до самого верха…
Только давайте я не буду говорить вам, чемон был наполнен…
Дзикининки
Некий дзенский монах по имени Мусо Кокуси однажды заблудился в провинции Мино20. Он странствовал и оказался в горах, где совершенно некого было спросить о дороге. Долго бродил он, пытаясь отыскать тропу, совсем выбился из сил и почти отчаялся обрести ночлег, как вдруг заметил на одной из вершин хижину, освещенную последними лучами заходящего солнца. Такие приюты назывались андзицу и жили в них, как правило, отшельники. Монах поспешил к стенам андзицу и нашел в хижине старого отшельника. Мусо смиренно попросил хозяина о ночлеге, в чем ему тут же довольно грубо отказали. Правда, отшельник показал тропу к селению в долине и уверил, что там найдется и еда и ночлег.
Мусо быстро спустился в деревеньку, состоявшую всего из дюжины построек, и в доме деревенского старосты встретил радушный прием. Его, правда, слегка удивило, что там уже собралось человек сорок, но ему предоставили маленькую отдельную комнатку, покормили и выдали простыню и одеяло. Мусо очень устал за день, поел и лег спать. Однако вскоре после полуночи его разбудили громкие рыдания в соседней комнате. Почти сразу же ширма отодвинулась, и в комнату вошел молодой человек со светильником. Он учтиво поздоровался и сказал:
– Простите меня, почтенный господин, но я должен исполнить свои печальные обязанности. Теперь я глава этого дома. Еще вчера я был лишь старшим сыном деревенского старосты. Мой отец скончался всего за несколько часов до вашего прихода. Вы выглядели таким усталым, что мы не стали обременять вас своими бедами. Вы, верно, заметили, что в доме было много людей – все это жители нашей деревни. Они пришли попрощаться с усопшим и теперь собираются уйти в другую деревню. Это милях в трех отсюда. По нашим обычаям нельзя оставаться ночью в деревне, где накануне умер человек.
Так у нас заведено: молитва, подношения духу усопшего, а потом мы собираемся и уходим, оставляя покойника одного. Все дело в том, что в ночь после смерти в доме усопшего происходят странные вещи, поэтому мы думаем, что вам лучше тоже пойти с нами. О вас там позаботятся. Но, поскольку вы монах, а значит, не боитесь демонов или злых духов, то можете оставаться здесь и располагать моим бедным жилищем как сочтете нужным. Решать вам, а мое дело – предупредить вас. Во всей деревне не останется ни одного человека.
– Я глубоко признателен за ваше доброе намерение и гостеприимство, – ответил Мусо, – однако мне жаль, что вы не поделились со мной своим горем, когда я пришел. Как бы я не устал в пути, я должен был исполнить свой долг и справить заупокойную службу по вашему отцу. Ну, раз так получилось, я отслужу ее после вашего ухода и останусь с телом до утра. Не знаю, о какой опасности вы говорите, но ни демонов, ни призраков я действительно не боюсь, так что об этом не беспокойтесь.
Слова Мусо явно обрадовали молодого хозяина, и он в соответствующих выражениях поблагодарил монаха. Наверное, он и остальным рассказал, потому что вслед за ним благодарность выразили и другие члены семьи и домочадцы. А затем хозяин дома сказал:
– Мы сожалеем, почтенный господин, но теперь нам придется оставить вас одного. Как я уже говорил, по нашим обычаям никто не останется здесь после полуночи. Мы просим вас позаботиться о духе усопшего. Если вам случиться увидеть или услышать что-нибудь странное, вы уж расскажите нам утром, когда мы вернемся.
Люди ушли, и монах остался один. Он вошел в комнату, где лежал покойник, и убедился, что все положенные подношения совершены, а на столе горит маленькая буддистская лампа томё, которую обычно ставят возле тела. Мусо справил заупокойную службу, а после принял соответствующую позу и вошел в медитативное состояние. Так он провел пару часов, и ни один звук не нарушал его сосредоточения. Тихо было в покинутой деревне. Но в самый глухой час ночи посреди комнаты