Красота ее была роскошной. Большие голубые глаза смотрели смело и открыто, густые русые волосы обрамляли привлекательное лицо с нежными очертаниями, лепестки носа трепетали, выдавая страстную натуру. На его испытующий взгляд она ответила сияющим взглядом. Сердце Вадима вдруг подпрыгнуло и стремительно понеслось куда-то в пропасть, замирая от сладкого предчувствия.
– Кто эта женщина? – незаметно кивнув в сторону незнакомки, спросил он у Валомира.
– Эта? Дочь моя, Любонега. Муж – боярин – погиб два года назад в стычках с норманнами. Многие сватались к ней, от женихов отбоя нет, а подходящего человека не встретила.
Явились музыканты, ударили в гусли, барабаны, свирели. Дворовые кинулись в пляс, господа считали такое увеселение недостойным для себя. Хмель, музыка и шумное веселье закружили голову Вадима, он почувствовал, как невидимая волна вознесла его вверх, он стал казаться себе важным и значительным. Ему хотелось своими мыслями поделиться с кем-то. Хотя бы с хозяином. Валомир, толстенький коротышка, круглолобый, лысый, казался ему по-домашнему своим человеком, простым и понятным, и он высказал ему то, о чем думал:
– Вот только сейчас я ощутил себя посадником, избранным народным вече! Я – хозяин города, властелин новгородских земель, правитель и владыка!
И тогда Валомир положил на его тяжелую руку свою пухленькую ладонь и стал говорить ласковым, успокаивающим голосом:
– Конечно, ты властитель. Разве кто спорит? Но только подумай сам, где и когда один человек управлял страной? Это не под силу никому! Такое просто невозможно! Ты должен понимать, что без окружения, без помощников, верных и умелых людей, ты бессилен. Ты должен опираться на тех, у кого в руках власть на местах. А она у нас, у богатых – бояр и купцов. Разве не так?
– А народ? Почему про него ничего не говоришь, честной купец? Меня народ избрал! – возражал Вадим, наблюдая, как Любонега подносит к малиновым губкам чарку с вином; но не в чарку смотрят ее бедовые глаза, а на Вадима устремлен ее пленительный взгляд, он проникает в душу, чарует и пленяет. У Вадима кружится голова, сени вместе с людьми начинают ходить и колыхаться, словно в тумане. Ах, как сладко плыть в этом хмельном дурмане… А рядом слышится вкрадчивый голосок Валомира:
– И про народ не надо забывать. Так, малыми подачками ублажать. Нам жирный кусок, а ему крошки. Нам пригоршнями, а ему – щепотками. Нам возами, а ему совками. Но главное – обещай, обещай щедро всяческие блага и на вече, и на миру, убеждай, что ты помнишь и заботишься о нем, что народ у тебя всегда на первом месте. Тогда народ за тобой в огонь и в воду пойдет. Легенды станет складывать. Будет верить в твое самое мудрое правление, самый справедливый суд. Ему это надо, он жить без этого не может.
А Любонега своим взглядом зовет его к себе, приглашает занять место рядом с ней. Не понять это может только совсем глупый человек, а он, Вадим, схватывает все на лету, недаром его избрали посадником! Что там еще лепечет Валомир? Ну его к черту, надоел этот льстивый человек. Сейчас главное для него эта очаровательная девушка.
Вадим встал, обошел сидящих за столом, сзади приблизился к Любонеге. По обеим сторонам возле нее сидели какие-то свиристелки. Он взял одну из них за плечо, сказал нехотя:
– Исчезни!
Той будто и не было.
Вадим с трудом перелез через скамейку, склонился к Любонеге, прошептал горячо:
– Всю жизнь мечтал познакомиться…
Она легонько отстранилась от него, наградила ослепительной улыбкой, ответила игриво:
– Так я и поверила!
– Это почему?
– Столько девушек красивых около тебя вьется!..
– Кто сказал?
– Сама видела.
Он взглянул в ее лицо. Вблизи оно было еще красивее, ее взгляд завораживал, подчинял себе, и Вадим готов был охотно выполнить любое ее желание, не думая и не рассуждая. К тому же она была боярыней, а не какой-нибудь там ремесленницей или торговкой! Ему казалось, что она парит где-то высоко в небе, и когда он глядел на нее, у него дух захватывало: он разговаривал с такой знатной красавицей!
– Все, с кем я раньше был знаком, твоего мизинца не стоят! – в пьяном дурмане говорил он. – Мне кажется, что до тебя не было у меня девушек. Ты – первая и единственная!
– Но ты, оказывается, опасный соблазнитель! – притворно удивилась она. – Я боюсь находиться рядом с тобой.
– Почему?
– Уведешь в даль неизвестную и погубишь!
– А тебе не хотелось бы отправиться в какое-нибудь упоительное путешествие?
– С тобой?
– Конечно.
– Хоть на край света!
– Ты мне так доверяешь?
– Больше, чем себе!
– Почему?
– Ты такой могучий. В тебе чувствуется настоящая мужская сила!
– И только?
– А что бы ты хотел услышать еще?
– Я хоть немного нравлюсь тебе?
Она стукнула его пальчиком по носу.
– Однако ты многого хочешь. Чтобы девушка призналась тебе в любви!
– А все-таки?
– Я уже сказала, что все девушки города от тебя без ума…
Внезапно он почувствовал, как дурманящая волна нахлынула на него, замутила разум, тело покрылось липким потом. Он хрипло произнес:
– Мне что-то дурно. Наверно, от духоты…
Она тотчас поднялась и взяла его за руку:
– Выйдем на вольный воздух, будет легче.
Он послушно пошел за ней.
На крыльце он несколько раз шумно вдохнул воздух, извиняюще улыбнулся:
– Перепил я. Никогда столько не употреблял.
Она молча, с интересом смотрела на него. Спросила:
– До дома дойдешь?
Он искоса взглянул на нее, спросил с пьяной обидой:
– Прогоняешь?
– Ну как ты можешь так говорить? – запротестовала она. – Я просто подумала, что в таком состоянии лучше всего отправиться домой.
– А вот возьму и никуда не пойду, – набычился он. – Посторонись, я в терем пойду. Гулять хочу!
– Ну что ты, что ты, – ласково сказала она и нежно коснулась плеча и погладила его. – Зачем снова в духоту? Немного постоим. Какая ночь – тихая, лунная, одно загляденье!
Он некоторое время тупо смотрел на нее, потом полез обниматься. Она легко вывернулась из-под его рук, погрозила пальчиком:
– Ишь, шалун какой! Мы только-только познакомились, а ты себе такое позволяешь!
Он посопел, что-то соображая, наконец произнес решительно:
– Я, пожалуй, пойду.
Повернулся и двинулся вдоль улицы, слегка пошатываясь.
Любонега вернулась в терем. В коридоре ее встретил отец.
– Ну как? – с придыханием спросил он.
– Да никак! – отмахнулась она. – Боров. Настоящий боров. Сопит, как кузнечные мехи. Когда жрет, громко чавкает. Тоже мне жених!
– Но он посадник! Ты представляешь, какая власть в его руках? Если выйдешь за него замуж, мы в один год обогатимся!
– Он мне противен! Огромный, грубый, наглый мужик. Найду я себе подходящую пару.
– Кого найдешь? Купчишку какого-нибудь или сынка боярина? А этот одним мановением руки может назначить меня старшим мытником на пристани. Вся торговля с иноземными странами будет в моих руках! Представляешь, какой куш можно получить от каждого купца!.. Или послабления на посылку промысловой артели в леса выдаст. Без всякой дани, весь доход нам в кошелек пойдет. Ни с казной, ни с кем другим не надо делиться!
– Я сказала – нет! Нравится он тебе, вот ты с ним и живи, а я не хочу! – в сердцах проговорила Любонега и проскользнула мимо отца в сени, где в разгаре было веселое гулянье.
Наутро Вадим встал с головной болью. Мать суетилась с огуречным рассолом, укоризненно поглядывала в его сторону, но ничего не говорила. Да и что скажешь: сын – хозяин города, и не только города, а всего княжества! Сам себе голова, куда ей до него, хоть и сын он ей. Однако терпела, терпела, но все-таки не выдержала:
– Не пил, как все было хорошо!
Она думала, что Вадим взбрыкнет и станет дерзить, но тот молчал, только усиленно сопел себе под нос. Сквозь помраченность от головной боли вспоминал он вчерашний вечер, Любонегу. Понравилась ему в ней не только красота, но больше того ее независимость, самостоятельность. Девушки сразу подпадали под его мужское обаяние и безропотно подчинялись. А эта не спешила восторгаться его силой и властью. Да, говорила, что он такой видный мужчина, что все им восхищаются. Но сама-то держалась в стороне, особняком. Непостижимая женщина! Вот такую завоевать, на руках бы носил!
Вадиму захотелось увидеть ее вновь. Но где искать? В хороводы она, бывшая замужем, не пойдет, так не принято. Видно, придется снова наведаться в терем боярина. Но под каким предлогом? А мало ли может быть вопросов у посадника к своим подчиненным! Что-нибудь придумаем на ходу!
Встретил его сам боярин, провел в свою горницу. Слуги тотчас нанесли хмельного, угощения. Вадим пил мало, часто посматривал на дверь, надеясь, что появится Любонега. Но ее не было. Боярин перехватил его взгляды, хитро щурился. Разговор клеился с трудом. Вадиму так и не удалось придумать что-то дельное, дольше засиживаться было просто неудобно, и он ушел.
Проводив Вадима, Валомир напустился на дочь:
– Ослушаться родителя! Я тебе приказал выйти к Вадиму, почему не явилась? Я кто тебе, отец или не отец?
– Да зачем? – пыталась схитрить Любонега. – Он же не ко мне приходил, а к тебе. По делу какому-то важному. Разве посадники разгуливают по пустякам? Я бы только помешала вашей беседе…
– Цыц, я тебе говорю! Допрыгаешься у меня! Завтра же отдам замуж за старика! Вон боярин Басарга давно сватается к тебе. Возьму и соглашусь!
– Это за семидесятилетнего? Да я лучше с портным Немиркой в леса убегу! Умыкнет он меня, и ничего не сделаешь! Станем законными мужем и женой! Куда тебе против обычая?
– Ах, вон ты как? Я тебя ремнем!
Любонега убежала. Валомир присел на скамейку, задумался. Конечно, очень хотелось заиметь зятем посадника, через него можно было провернуть немало выгодных сделок. Но в то же время он очень любил дочь, угадывая в ней свой несговорчивый, упрямый характер. Когда-то он так же воспротивился отцу и женился против его воли, и жизнь прожил со своей супругой в любви и согласии. А Вадим, как видно, ей не нравился. Такой видный парень да еще глава города – и не по душе! Вот и пойми их, этих женщин…