Джесси возмущенно посмотрела на меня.
— Кто бы мог подумать, что гей не сумеет постричь волосы. — Она провела пальцами по своим длиной в дюйм волосам с серебристо-золотыми кончиками. Теперь она походила на девушку из 20-х годов в шляпе с бусами.
— Он тебя предупредил, что не умеет стричь, — заметила я, глядя, как Джесси подходит и целует Зи в щеку.
— Ну, на следующий день я привела их в порядок. — Джесси улыбнулась мне, но тут же посерьезнела. — Вчера папа позвонил маме и рассказал, что случилось. Все.
Я была знакома с ее матерью. Они с Адамом развелись четыре года назад, а Адам за моим домом живет почти семь.
— И что она сказала?
— Что он должен посадить меня на первый же самолет в Юджин и больше никогда у нее не показываться. — Она коснулась своих губ. — Знаешь, она это делает нарочно. Старается, чтобы он почувствовал себя плохим, как будто он животное. И если не получается, вспоминает четыре выкидыша, как будто ему они принесли меньше боли, чем ей. Как будто все это его вина. А он каждый раз ей поддается. Я представляла, что она собирается предпринять, поэтому заставила их меня выслушать: я взяла параллельную трубку. Мне показалось, что он согласится с ней и отошлет меня, поэтому я сделала, чего не должна была.
Я не спрашивала ее, просто ждала. Она скажет, если захочет. Очевидно, она захотела.
— Я рассказала лапе о ее друге, который попытался затащить меня в постель, когда мне было двенадцать. И о том случае два года назад, когда она улетела в Вегас, не предупредив меня. Было ужасно.
— Мне жаль.
Она задрала подбородок.
— А мне нисколько. Мама согласилась оставить меня здесь до конца учебного года, потом они снова поговорят. Меня ждет в машине Уоррен: папа заявил, что теперь не скоро разрешит мне уходить одной, — думаю, целую неделю. У меня к тебе просьба.
— Что папе нужно?
— Он просил меня заглянуть к тебе и пригласить на обед. Что-то роскошное, потому что он в долгу у тебя.
— Я закрою сам, так что можешь собираться, — произнес Зи чуть более настойчиво, чем следует.
«Неужели я выгляжу так болезненно?»
— Хорошо. Можешь подобрать меня в… — Я начала поворачивать правую руку, поморщилась и вспомнила, что утром надела часы на левую. Уже почти четыре. — В шесть тридцать…
— Он заедет сам, — сказала Джесси и унеслась назад в контору пофлиртовать с моим новым помощником.
— Иди, — буркнул Зи.
Это было не так просто. Я познакомила Зи с Габриэлем, потом покрутилась почти до пяти. Достала из сейфа кошелек и уже направилась к двери, когда мой друг под прикрытием припарковал на стоянке сверкающий «мустанг» с открывающимся верхом.
— Тони! — воскликнула я.
Он все еще был в своей маскировке сверхмачо и выпрыгнул из автомобиля, открывая передо мной дверь. Большие темные очки делали его пугающим и сексуальным.
— Не хватает твоей машины, — заметила я. — Забавно… — Он взглянул на свой «мустанг». — Минуту назад была здесь.
— Ха-ха, — отозвалась я. Рука болела, и мне было не до глупых шуток. — Пошли кого-нибудь проверить твою тачку.
— Что у тебя с рукой? — спросил он.
Я вспомнила метод Джесси говорить всю правду и ответила:
— Меня бросил на груду ящиков вервольф, когда я пыталась спасти девочку из рук злого колдуна и наркобарона.
— Ха-ха, — продублировал он мою реакцию на его шутку. — Должно быть, что-то очень глупое, если ты говоришь небылицы.
— Что ж, — сказала я, подумав. — Наверно, стоило добавить, что девочка хорошенькая и у нее сексуальный отец. Как ты считаешь?
— Мерси. — Он взял меня за здоровую руку и развернул, так чтобы мы могли направиться в офис. — Нам нужно поговорить.
— Невозможно, — ответила я. — У меня скоро свидание.
— Хорошая попытка. С нашей первой встречи у тебя не было ни одного свидания.
Он открыл дверь и пропустил меня внутрь. Габриэль поднял голову от моей… от своей работы, и приветливая улыбка на его лице растаяла.
— А ты что здесь делаешь? — спросил он, вставая и выходя из-за стола. — Отпусти ее. Немедленно.
«Отлично, — подумала я. — Не хватало мне еще одного мачо, который пытается обо мне заботиться».
Тони выпустил мою руку и опустился в кресло. У меня очень неудобные кресла, и я их держу, чтобы клиенты нашли другое занятие и не стали бы ждать, пока я чиню их машины. Тони закрыл лицо руками и то ли заплакал, то ли засмеялся. Я решила, что он все же смеется.
Когда он поднял голову, с ним произошла одна из его поразительных трансформаций, — должна признаться, что этому помогло исчезновение темных очков. Но изменились и жесты, и выражение лица. Тони стал выглядеть на десять лет старше и, если не считать сережек, очень респектабельно.
— Тони? — произнес пораженный Габриэль.
— Я работал под прикрытием в Кенневике прямо у него под носом, — сообщил мне Тони. — Он ничего не заметил. Говорю тебе, большинство меня не узнает.
— Я с этим никогда не спорила. Думаю, ты очень хороший полицейский под прикрытием.
Тони покачал головой.
— Габриэль, не оставишь ли нас на минуту одних? У меня есть несколько вопросов к Мерси.
— Конечно. — Выходя, Габриэль обернулся, словно хотел убедиться, что Тони все еще здесь.
— В школе ему от меня доставалось, — заметил Тони. — Не может за себя постоять.
— Мне действительно нужно домой, — заявила я. — Чего ты хочешь?
Он достал из заднего кармана сложенный листок бумаги.
— Этот парень, который тебе помогал. Я кое-что разузнал о нем.
Я взяла листок и развернула. Это был шероховатый черно-белый рисунок Мака с надписью: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» большими буквами сверху. Давались некоторые биографические сведения — Маку было шестнадцать, — но больше никакой информации.
— Алан Маккензи Фрейзер, — прочла я.
— Его выследили по телефонному звонку домой, который он сделал на прошлой неделе.
Я кивнула, сложила листок и принялась смешивать истину с ложью:
— Он в первый же день попросил разрешения позвонить в другой город — это было с неделю назад. Проработал весь день, а больше я его не видела.
Я говорила с Браном о Маке. Бран пообещал устроить так, чтобы кто-нибудь весной нашел останки Мака: родители не будут вечно ждать его звонка. Я сделала немного, но все, что могла.
Потребовались больше усилия и посторонняя помощь, но я была умытой, одетой и красивой к обеду с Адамом и Джесси. Но оказалось, что это обед только с Адамом, потому что Джесси сказалась больной. Адам оставил ее дома, и она смотрела кино с Даррилом и Ауриэлью, потому что у Уоррена было свидание с Кайлом.
Под смягчающим влиянием хорошей еды и приятной музыки, Адам расслабился, и я обнаружила, что под маской властного, вспыльчивого Альфы, которую он обычно носит, таится очаровательный властный и вспыльчивый мужчина. А ему, казалось, очень нравится то, что я упряма и непочтительна, никого не слушаюсь, что он всегда во мне и подозревал.
Он заказал десерт, не посоветовавшись со мной. Я бы рассердилась, но это было нечто такое, что я никогда не заказала бы себе сама: шоколад, карамель, орехи, мороженое, настоящие взбитые сливки и тесто такое пышнее, что и оно сошло бы за шоколадное пирожное с орехами.
— Итак, — осведомился он, — когда я прикончила последний кусочек, — я прощен?
— Ты высокомерен и перешел все границы, — ответила я, показывая на него вилкой.
— Я старался, — произнес он с ложной скромностью. Глаза его потемнели. Он перегнулся через столик и провел большим пальцем по моей нижней губе. И следил за мной, слизывая с пальца карамель.
Я оперлась руками о стол и наклонилась.
— Это нечестно. Я ем твой десерт, и он мне нравится, но ты не можешь использовать секс, чтобы я не сердилась.
Он рассмеялся — тем мягким смехом, который начинается в животе и поднимается в грудь. Счастливый, расслабленный смех.
Ситуация развивалась несколько быстрее, чем хотелось бы для спокойствия, поэтому я решила сменить тему.
— Бран сказал мне, что велел тебе присматривать за мной.
Он перестал смеяться и приподнял обе брови.
— Да. А теперь спроси, присматривал ли я за тобой только ради Брана.
— Хорошо, я клюну. Ты присматривал за мной только ради Брана?
— Милая, — протяжно проговорил он, вспомнив о своих южных корнях. — Когда волк выслеживает овечку, он не думает об овечкиной мамочке.
Я улыбнулась. Ничего не могла собой поделать: Бран как овечкина мама — это очень забавно.
— Я не овечка, — заметила я. Он лишь усмехнулся.
«Пора снова менять тему», — подумала я, делая глоток воды.
— Уоррен сказал, что ты принял нашего серийного насильника в постоянные члены стаи.
— Он не был виноват в лондонских преступлениях.
Он был уверен в своих словах, а это значило, что он попросил Брана сообщить правду и получил ее. Тем не менее я слышала легкое раздражение в его голосе и решила еще немного подразнить его.
— Но насилия прекратились, когда он уехал.
— Он дважды приходил мне на выручку и второй раз лишь случайно получил шприц, а не пулю. У людей Джерри были серебряные пули, — ответил Адам.
Я улыбнулась, и он раздосадованно скомкал салфетку.
— Очко в твою пользу.
— Но я уверена, что ты не позволишь Джесси пойти с ним на свидание, — самодовольно заметила я.
Когда он привез меня домой, то обошел машину и открыл для меня дверцу. Может, потому, что я не могла сама этого сделать сломанной рукой, но мне показалось, что он так поступает по другой причине.
Он поднялся со мной на крыльцо и обхватил ладонями мое лицо. Постоял так недолго, потом оглянулся на луну, уже совсем близкую к полной. И когда повернулся, в глазах его мерцали желтые искорки.
Губы его были мягкими, они коснулись моих лишь слегка, и я прижалась к нему как можно теснее. Он рассмеялся низким грудным смехом и поцеловал меня по-настоящему.
Моя сломанная рука была зажата между нами, никакого языка жестов не было — только рот и руки. От него пахло одеколоном. Богатый тонкий аромат сливался с его экзотическим запахом. Когда он отстранился от меня, моя рука осталась на его щеке. Я наслаждалась легкими уколами щетины и гулом своего сердца. Мы молчали, и между нами росло что-то нежное и новое.