лки открыли навесной огонь из луков, и коннице пришлось передвигаться под непрерывным обстрелом. Дротики, падая сверху, пронзали коня и всадника. Наездников не защищали даже кольчуги, а кони вообще были без защиты. Артем все подмечал и сделал вывод, что коней тоже нужно одевать в броню.
Падали ржущие от боли лошади. Падали сраженные всадники. Скачущие сзади воины, чтобы не наехать на упавших, разъезжались все шире, придерживали коней, и конница теряла свой таранный потенциал. Перед самым столкновением левый фланг ощетинился упертыми пятками в морозную землю пиками. Всадники на всем скаку врезались в строй пик. Протаранили своими телами и телами лошадей первые три ряда и застряли намертво. Дикари смело и с воинственными воплями атаковали их. Не имея возможности вырваться или отбиться, всадники падали один за одним. Их стаскивали крючьями, прокалывали снизу дротиками, ноги рубили топорами. Преимущество конных сошло на нет, и, обездвиженные, они стали удобной мишенью для пехоты. Один воин отвлекал всадника, атакуя его справа, а другой слева рубил его топором. Воины озерных массово пошли в атаку. Они почувствовали вкус крови и запах победы. Словно вода просачивались между конями, под их ногами, кололи копьями и рубили всадников.
Конница горцев таяла на глазах. Вокруг стоял многоголосый шум схватки. Лязг оружия, воинственные вопли дикарей, жалобное ржание коней и отчаянные крики попавших в ловушку горцев заполняли поле боя. С левого фланга конницу стали обтекать воины без доспехов. Они закидали всадников дротиками. Фаланга прошла вперед, и часть воинов резко развернулась в сторону конницы, ударив в бок атакующим всадникам. Возникла угроза окружения конных дружин.
Потеряв наступающий порыв, всадники увязли в обороне озерных и гибли десятками.
Князья поняли, что еще немного, и их дружины полягут в неравной битве. С их стороны басовито затрубили рога, и всадники постепенно стали выбираться из битвы. Это удалось не всем. Но все же конница сумела отбиться и, понеся потери, отступить. При этом оставив поле боя, усеянное телами лошадей и людей. Снег превратился в кровавую кашу.
Артем дал команду отойти на тридцать шагов назад, и его войско остановилось. По команде командиров повернулось на сто восемьдесят градусов, сделало тридцать шагов назад и снова развернулось фронтом к противнику. Из левого фланга выскочила легкая пехота и стала собирать тела раненых дикарей, они оттаскивали, укладывали их на подскочившие повозки и везли в лагерь. На поле боя остались лишь убитые и раненые горцы.
Артем дал новую команду в атаку. Его войско выровнялось и двинулось вперед. Но еще раньше с тыла на горцев напали мертвяки. Это стало последней каплей, что переломила исход сражения. Войско горцев потеряло управление и стало разбегаться. Сначала драпанули лучники, на которых вышли мертвяки. Затем испуганно заорали задние ряды пехоты. Они не стали сражаться с нежитью и побежали в сторону болот — отход к лагерю был перекрыт отрядами нежити. Затем следом за ними поскакали князья, уводя уцелевшую конницу.
Мертвяки с урчанием хватали тех, кто был менее ловок и проворен и кто был достаточно храбр и безрассуден, чтобы вступить с ними в схватку. Их окружали и жадно разрывали на части. Преследовать убегающего врага Артем запретил. Да и маги шуаньцы подпалили с сотню мертвяков и дали возможность себе и князьям уйти в болота.
Но один отряд конных горцев неожиданно рванул вверх в горы, в обход правого фланга озерного войска и скалы.
Сначала их было не больше двух десятков, а затем к ним присоединился еще один отряд. Их было не менее сотни, а то и больше. Они стремились обойти озерных и, вырвавшись на плато, уйти через горы. Но там на их пути стоял лагерь с запасами, ранеными и минометами. Такого прорыва Артем допустить не мог.
Он приказал поднять зеленое знамя. Это был сигнал ордену рыцарей атаковать врага. Вот пришел и его час. Артем понимал, что наступил момент истины. Смогут ли его воины на равных сражаться с конными врагом, и благословил ли Марселон своих поклонников?
Новоиспеченные рыцари жаждали проявить себя в сражении. Увидев сигнал, поданный Артемом, Хойскар дал отмашку. Полусотня, выставив пики, понеслась горцам наперерез.
Артем с затаенным дыханием смотрел на лаву мчащихся друг на друга отрядов. Его рыцарям было легче, они мчались вниз, а горцы отчаянно подгоняли коней и рвались вверх по склону. Они видели так же, как и Артем, что всадников озерных меньше, и считали, что у них есть шансы пробиться в горы и уйти. Но все решила слаженность действий рыцарей и длина их копий. У рыцарей были тяжелые длинные пики. Они крепились ремнем к седлу, которое принимало на себя основную силу удара. Такой таранный удар пронзал всадника горцев насквозь.
Первые всадники, скачущие снизу, были сметены сразу, с грохотом, подобным громовому раскату, который разнесся на многие лиги. В рядах горцев образовалась большая брешь. Если в личном бою каждый горец, по мнению Артема, был более умелым и опытным бойцом, чем озерный молодой рыцарь, то слаженность действий у горцев была не на высоте. Отряд Хойскара буквально ополовинил отряд противника, и теперь преимущество было на стороне рыцарей. Над местом схватки поднялся и закружился снег. Он на время заслонил поле боя, а когда опустился, то Артем увидел, что всадники схлестнулись врукопашную. Горцы отчаянно рубили саблями налево и направо. Старались, используя индивидуальное мастерство, пробиться сквозь ряды рыцарей.
Паладины озер, прикрываясь щитами, рубили топорами скупо, но точно. Остановленные встречным ударом всадники-горцы кружились на месте. Они наносили разящие удары саблями снова и снова, но удары приходились на щиты. Казалось, что рыцари лишь стараются защититься. Но, в отличие от горцев, где каждый показывал свою удаль, рыцари бились попарно, прикрывали спины друг друга и вместе атаковали одного. Двойки рубились в связке со второй двойкой. И не упускали друг друга из виду. В итоге они выстроили стену, через которую горцы не могли пробиться. Пока один горец атаковал выбранного воина озер, тот защищался, а тем временем его напарник пробивался к товарищу и рубил занятого маханием саблей горца. Двое других следовали за ним и прикрывали его со спины.
Приученные искать слабые незащищенные места, рыцари не рубили по щитам или кольчуге. Руки, ноги, открывшееся плечо были их мишенью. Или в спину горцу неожиданно прилетал дротик и сбивал его с лошади. Озерные умели использовать их профессионально, и Артем оставил дротики в снаряжении воинов. Как показала битва, он правильно сделал. Вскоре это дало результат. Сабли отскакивали от щитов и лат, а топор озерного рыцаря находил незащищенное бедро или предплечье. Не гнушаясь, били в спину. Раненый воин не мог уже вести полноценный бой. Артем увидел, как всадники горцев стали бросать сабли на снег и поднимать руки. Их не убивали. Продолжали теснить тех, кто еще сражался, и чем дольше шел бой, тем более уверенно и слаженно действовали рыцари. Артем увидел, как один из всадников повернул коня и помчался вдоль скалы рядом с правофланговыми его войска. Те, как и Артем, завороженно смотрели на бой всадников. Правый фланг в битве не участвовал. Уйти всаднику не дал ловко брошенный дротик. Его метнул Хойскар. Артем видел, как лихо магистр перехватил дротик, перевернул его тупой стороной и, размахнувшись, кинул. Он врезался всаднику в затылок, и тот кубарем полетел с коня. Подъехавший Хойскар накинул ему на шею аркан и, улюлюкая, потащил горца по снегу к остальным воинам.
Битва затихла. Всадников спешили и повели под конвоем к месту ставки Артема. Раненых собирали те, кто в битве не участвовал.
Горцы ушли в болото, где без знания проходов, вполне возможно, найдут свою смерть или им придется сдаться. Их будут днем и ночью преследовать мертвяки, которым все равно, болото или крепкая земля. Они в нем могут закопаться, а могут выкопаться. Им не нужны вода и сон. Только пища. А она среди болот. Они также умеют находить тропинки в болоте, обходя нелюбимую ими воду.
Пять часов отряды горцев пробирались по покрытому тонкой коркой снега болоту. Они шли в никуда. Лишь бы подальше от нежити и их предводителя Артама.
Проводников из местных дикарей на этот раз с ними не было. Уходили разрозненными отрядами, без общего плана и цели. Вернее, бежали без оглядки с поля битвы. Их не преследовали отряды дикарей, и это еще больше распаляло воображение горцев, которые мнили, что за ними идут мертвяки. Голодные и неутомимые убийцы. Шли горцы медленно, с опаской. После того как в топи утонуло с десяток лошадей (воинов удалось спасти), слезли с коней и пошли пешком. Впереди с копьями, проверяя твердь под ногами, шли пехотинцы. Отряд растянулся на несколько лиг.
Самый крупный отряд вел князь Чахти Бей. Рядом, взяв коня под уздцы, шел старый и хромой князь Бей Бер. Оба были мрачные и мокрые. Все уже по нескольку раз проваливались в трясину по пояс. Они все дальше уходили вглубь территории болот, без надежды и какой-либо другой цели, кроме той, что они хотели просто выжить в этот мрачный для них день. Переход был странным и одновременно пугающим. Длинным извилистым путем они, наконец, вышли на большой остров, поросший низкими кривыми деревцами.
Отряд подтянулся и немного воспрянул духом. Разместились все. Воины нарубили деревья и разложили костры. Они так устали, что не прятались и с безразличием обреченных уже не боялись появления преследователей. Не боялись, что их увидят и придут добивать. Сопротивляться не было сил. Каждый готов был умереть на этом клочке суши. По их следам на огонь приходили разбежавшиеся остатки отрядов, и к вечеру собрались почти все, кто уцелел.
К костру Чахти Бея подошли и сели на землю три князя. От их мокрой одежды валил пар. Кольчуги были сняты. Они сидели, обсыхая и дрожа от холода.
Небольшие запасы еды имелись. Горцы возили с собой в седельных сумках сушеное мясо, черствый козий сыр и сухие лепешки с медом. Во флягах было крепкое белое эхейское вино. Не насытишься, но и с голоду не умрешь.