На холме позади его дома маячил какой-то странный белесый объект, резко контрастировавший с окружающей тьмой. Сначала Роберт притормозил, приближаясь к повороту, ведущему к дому, а потом резко надавил на педаль тормоза и остановился. На вершине холма в свете луны он ясно видел что-то яркое, полощущееся на ветру. У этого объекта не было определенной формы – он то вырастал, то сжимался, следуя какому-то странному ритму; что-то вытягивалось из него, а потом втягивалось, извивалось и поворачивалось, танцуя в холодном пустынном воздухе.
От этого зрелища у Роберта мурашки побежали по коже. Еще ему показалось, что он слышит какой-то шепот в порывах ветра. Колеблющийся объект на холме был ему незнаком, но имелось в нем нечто, будившее воспоминания о давно пережитом ночном кошмаре; его постоянно менявшаяся форма задевала в душе какую-то струну.
Роберт переключил передачу и свернул на подъездную дорогу к своему дому, инстинктивно объезжая кочки и ямы. Перед домом замедлил ход и нажал на тормоз.
Пикап Пи Ви был припаркован под навесом.
Роберт вышел из машины и быстро пошел к пикапу. Его сердце бешено колотилось. Пассажирская дверь в машине Пи Ви была открыта, в салоне горел свет, но отставного начальника полиции нигде не было видно. Роберт громко окликнул своего друга, потом еще раз – и отошел от навеса. Он хотел побежать к дому, проверить, нет ли там Пи Ви, но входная дверь была заперта, так что внутрь не попасть.
Горевший в салоне свет беспокоил Роберта.
Пи Ви никогда попусту не тратил электричество.
Он еще несколько раз позвал хозяина дома. Может быть, тот вошел через заднюю дверь? Была ли она заперта? Роберт обежал дом – и замер.
Высокий кактус-сагуаро, росший рядом с дверью в кухню, некогда толстый и здоровый – тот самый, который его отец специально попросил строителей сохранить, когда возводился их дом, – теперь стал тощим и анемичным. Роберт мог видеть это даже при слабом свете луны. Огромный кактус превратился в скелет, и когда Роберт подошел ближе, он увидел его сухую, сморщенную кожу и поникшие иглы.
Он был здесь. Здесь побывал вампир.
Роберт нащупал в карманах распятие и кусок нефрита. Вампир убил Пи Ви или только забрал его? Роберт быстро огляделся вокруг. Трупа не было; но каждый камень, каждый кактус, каждый куст превратились вдруг в потенциальное место для засады. Пустыня была безмолвна. Абсолютно безмолвна. Не были слышны даже обыденные звуки, издаваемые ночными животными.
Роберт посмотрел направо, на белесый объект на холме. Было нечто пугающее в его неестественных колебаниях, и шериф крепче сжал нефрит. Распятие он отпустил, и оно провалилось на дно кармана. Он знал, что ему следует зайти в дом, позвонить в участок, на худой конец взять с собой фонарик, но вместо этого пошел по каменистой почве к холму.
Ветер подул сильнее, когда Роберт достиг подножия холма; его волосы развевались, он чувствовал, как мерзнет его лицо, но не остановился и даже не замедлил шаг. Все кактусы здесь были высосаны. В бледном свете луны внушительная армия кактусов, росших на склоне, теперь выглядела как полк палочных человечков. Опустошение было грубым и очевидным, как будто чудовище специально оставило за собой след – полосу мертвых, высушенных растений во все еще живой пустыне.
Наконец Роберт добрался до вершины, запыхавшийся и усталый. Он глядел на фигуру перед ним. Это был Пи Ви. Такой исход был неизбежен, и это пугало Роберта еще больше, чем реальность. Высоченный мужчина был завернут в прозрачный пластик – какой-то непромокаемый чехол, очевидно, взятый из его же пикапа. Под раздуваемым ветром, хлопающим пластиком Роберт видел мертвое, высушенное тело своего старого друга и наставника, примотанное к ветвистому кактусу-сагуаро. Запавшие черты его лица. Тело, превращенное в скелет.
Вампира здесь уже не было. Роберт знал это, но его пальцы все равно крепко сжимали нефрит. Внизу под собой он видел прерывистую цепочку огней, горевших в домах, которые вели к большему скоплению огней – к Рио-Верди. Лунный свет поблескивал, отражаясь в воде едва видимой реки. Городок был маленьким, отсюда это было хорошо видно. Маленьким и беспомощным. Крохотный оазис света во мраке пустыни.
Роберт почувствовал запах крови и снова повернулся к насаженному на кактус трупу друга, но на нем не было ни капли крови. Даже пластик, в который он был обернут, остался безупречно чистым.
– Пи Ви, – тихо сказал Роберт. – Пи Ви.
И первая слеза скатилась по его холодной щеке.
Они собрались в церкви. Их было чуть более сорока, и Шелли была взволнована и горда тем, что ее допустили в эту группу избранных.
– Он обжора и бездельник, – сказал пастор Уиллер. – И согласно велениям Священного Писания, в котором записано слово Господа, его нужно побить камнями за его грехи.
Шелли перевела взгляд на мальчика, стоявшего на краю провала в земле рядом с мостками из церковных скамей. Восемь или девять лет, коротко стриженные каштановые волосы; его лицо было бы симпатичным, если бы его не искажал страх. Мальчик пытался вырваться, но у него ничего не получалось. Мать с отцом крепко держали его, пока Уиллер связывал руки мальчика за спиной. Теперь дрожащий мальчик покорно стоял на краю ямы.
– Ты ослушался своих родителей, – сказал Уиллер.
– Я не хотел есть морковку! – В голосе мальчика слышался панический ужас.
– Ты ослушался слова Господа.
– Я не люблю овощи!
Проповедник расстегнул и снял с мальчика ремень, потом расстегнул и сдернул с него штаны и трусы, которые опустились на голени мальчика.
– Иди, – скомандовал проповедник.
– Нет!
– Иди! – Отец мальчика вытолкнул своего сына на мостки над ямой.
Тот поковылял по мосткам к другой стороне ямы, опасливо оглядываясь через плечо.
Уиллер взял камень из кучи, лежавшей у ямы, и изо всех сил бросил его в мальчика. Камень попал ему в плечо, он закричал, повернулся и с трудом сохранил равновесие, едва не упав вниз. Страх на его лице на миг сменился выражением боли, но почти сразу снова вернулся.
Другие люди тоже стали бросать в несчастного камни. Мать мальчика попала ему в ухо, и из него потекла кровь; отец попал своему сыну камнем в живот.
Какая-то женщина угодила мальчику камнем прямо в глаз, и из глазницы брызнул целый фонтанчик крови.
Это хорошо, думала Шелли. Это правильно. Теперь мальчик кричал во всю мочь, тщетно стараясь увернуться от все большего количества летящих в него камней и одновременно не упасть с мостков.
Шелли также подобрала из кучи небольшой плоский кусок песчаника, хорошо помещавшийся в ее руке, и запустила его в мальчика. Она обрадовалась, увидев, что камень попал в его маленькие болтавшиеся яички. Мальчик упал, скорчившись и болтая ногами, так, что мостки накренились.
Из провала появился сноп пульсирующего света божественной белизны.
Мальчик попытался встать, но его руки были связаны, штаны спутывали голени, и у него ничего не вышло. Мостки снова накренились, но уже в противоположную сторону, и с диким криком мальчик упал вниз.
Шелли подошла, как и все остальные, к краю ямы. Посмотрела вниз и улыбнулась.
Иисус ел.
Машина Кори не была припаркована на подъездной дорожке, и в доме не горел свет, когда Рич приехал домой. Он посмотрел на часы – уже больше восьми.
Кори пообещала ему, когда он уходил утром из дома, что заберет Анну в обед и приведет ее домой. У нее должен быть выходной. Пастор Уиллер был так доволен работой Кори, что проявил беспредельное великодушие и любезно согласился предоставить ей один дополнительный неоплачиваемый выходной.
Так почему же ее нет дома?
И где Анна?
Ричу пришла мысль, что они могли быть в церкви, и он обругал себя за то, что был так эгоистичен и глуп. Он был так занят тем, чтобы всех проинформировать, пытался играть в героя и спасать проклятый городок, что поверил Кори и не удосужился проверить ее слова.
Ему следовало быть предусмотрительнее и позвонить домой еще в полдень. И в час, и в два часа. В последнее время Кори изменилась; вполне возможно, что она взяла дочь в церковь и попыталась там подвергнуть ее идеологической обработке.
…Почему он думает о Кори как о враге? Неужели их взаимоотношения действительно ухудшились до такой степени?
Рич вошел в дом и посмотрел на холодильник, чтобы проверить, не оставила ли жена записку. Нет, не оставила. Но Рич увидел на кухне нечто такое, что кровь застыла у него в жилах.
Молоко, хлеб и масло после завтрака все еще оставались на столе, и масло уже растаяло.
Кори никогда не оставляла скоропортящиеся продукты не в холодильнике дольше чем на десять минут. В тех редких случаях, когда жена вставала раньше, чем он, и готовила себе завтрак, она всегда убирала еду в холодильник, так что Ричу снова приходилась доставать ее, чтобы перекусить.
Хлеб, масло и молоко простояли на стойке весь день. Что-то должно было случиться с Кори и Анной. Рич знал это так же определенно, как и то, что завтра будет суббота. Он вбежал в спальню. Как и следовало предполагать – и опасаться, – нефритовые бусы Кори лежали на ее комоде.
Анна, как он знал, носила свой нефрит. Будет ли этого достаточно, чтобы защитить их обеих?
Мысли у Рича разбегались, он не мог думать логично и четко, он был испуган, близок к панике и не в силах обуздать свои эмоции.
Роберт. Ему нужно позвонить Роберту.
Нет. Церковь. Сначала ему нужно позвонить Уиллеру и узнать, в церкви ли они.
Рич покопался в записках и обрывках бумаги на полке под телефоном, которые служили Кори телефонной книгой, нашел номер церкви и набрал его. Отозвался автоответчик. Уиллер сказал ему медленным и успокаивающим тоном, которым обычно разговаривают с упрямыми детьми, что «сейчас я не могу подойти к телефону, но для меня важно то, что вы хотите сказать, поэтому вы можете оставить сообщение после гудка». Рич оставил сообщение, потом нашел домашний номер телефона Уиллера и набрал его, но никто не снял трубку.