Кессиан пожал плечами. Лицо его было хмурым, холод, царивший в речном тоннеле, заставлял мальчика кутаться в плащ. Когда Гориан перед началом атаки внедрил в его сознание энергетическую карту и велел ему удерживать неизменной ее сложную форму, походившую на переплетение древесных корней, он ничего не сказал, а просто взялся за дело. У самого Гориана не было уверенности, что это сработает, но мальчик справился превосходно. Но если Гориан испытывал удивление и восхищение, то Кессиан выглядел подавленно.
— Что-то не так? Сегодня ты значительно продвинул вперед знание Восхождения.
— Ничего я такого не сделал, — буркнул Кессиан. — А ты обидел мою маму.
— Я… — Гориан приглушил всколыхнувшуюся в нем волну гнева. Кессиан находился глубоко в тоннеле, далеко от нее, откуда невозможно увидеть, что происходит в Интен-Гор. — Откуда ты знаешь?
Кессиан нахмурился и взглянул на Гориана с таким видом, как будто тот ляпнул откровенную глупость. Гориан изумленно приподнял брови.
— Я всегда могу чувствовать маму, если она не очень далеко. А ты не разрешаешь мне даже увидеть ее или поговорить с ней. Ты обидел ее! И если б я бросил вести твою армию, виноват был бы ты.
— Но ведь ты этого не сделал!
— Потому что ты рассердился бы на меня.
— Может быть, немного.
Кессиан бросил на него взгляд и отвернулся, снова уставившись на проплывавшую мимо каменную стену.
— Почему ты недоволен? — Гориан покачал головой. — Мы победили, и твоя мать цела и невредима.
Кессиан едва заметно кивнул.
— Ну и из-за чего ты куксишься? Ты герой. Ты помог мне победить. Мы явились, куда хотели, и получили то, за чем пришли. Я уже говорил тебе, таков путь сильных. Их предназначение.
— У меня не было особого выбора, правда? — В голос Кессиана вернулась прежняя плаксивость, от чего Гориана передернуло.
— Не понял?
— Ты просто использовал меня, ни о чем не спрашивая. Ты не должен был так поступать. — Теперь Кессиан смотрел на него в упор, но со страхом во взоре. И на то имелись основания.
— Что ты имеешь в виду? — тихо переспросил Гориан.
— Восходящий никогда не должен ничего делать против своей воли. Оссакер говорил…
— Оссакер. Проклятый Оссакер! — Гориан сжал кулаки. — Когда ты поймешь, что ты уже не там? Ты здесь, со мной. Поэтому ты будешь делать все, что я скажу! Пока не усвоишь, что нужно для тебя самого. Я пытаюсь избавить мир от зла, а ты хнычешь, потому что один слепой дурак вообразил, будто мы все должны быть пацифистами. Вылезай из лодки!
— Что? Нет.
Лицо Гориана похолодело.
— Нет? Кессиан, мне никто не отказывает. А уж ты и подавно. Это пойдет тебе пользу. У тебя будет возможность поразмыслить, а заодно и мускулы накачать, а то у тебя лишь кожа да кости. Пойдешь пешком, с мертвыми. Прочь с глаз моих.
— Нет, не пойду. — Кессиан вцепился в планшир.
— Еще как пойдешь.
Гориан сжал его руку так, что хватка Кессиана ослабла, после чего сгреб мальчика за шиворот и швырнул в реку. Тот вскрикнул, ушел под воду, потом вынырнул на поверхность и стал отчаянно барахтаться.
Гориан рассмеялся.
— Шагай по дну, парень, если не умеешь плавать. Ты не можешь утонуть, ты Восходящий. Наслаждайся этим. Вернешься, когда захочешь сказать мне что-нибудь новенькое.
С этими словами Гориан отвернулся от мальчика и махнул гребцам, чтобы продолжали движение.
Прежде чем они покинули остров, вернулся Харбан. Первоначальное острое разочарование Джереда быстро сменилось уважением. Карку явился не с пустыми руками, а с добычей, ходячим мертвецом. Судя по знакам различия, несчастный был из Гестерна. Он не сопротивлялся и, хотя никак не показывал, что слышит отдаваемые ему приказы, шел туда, куда велели, и останавливался, лишь уткнувшись в какое-нибудь препятствие.
— Как далеко впереди Гориан? — спросил Джеред, когда мертвеца подвели к костру, где Арков и Миррон начали его расспрашивать.
— Шесть миль, — ответил Харбан — Или около того. Он на воде. Мертвые идут пешком и, естественно, сильно отстали. Взять этого оказалось совсем не трудно. И вот что должно вас заинтересовать — мы не особо прятались, но они нас не замечали. А когда мы забрали этого малого, никто из идущих рядом не отреагировал. Никак. Они как шли, так и шли, словно не видели ни нашего появления, ни его пропажи.
— Может быть, они и не видели, — пожал плечами Джеред, — Миррон думает, что у них нет индивидуальной воли или мыслей. Только мускулы, позволяющие идти. И гниющие на ходу.
Мертвец, некогда рослый, могучий воин, представлял собой не самое приятное зрелище. Он растерял большую часть доспехов, из пролома в черепе сочились кровь и мозг, один глаз был выбит, но руки и ноги уцелели. Воняло от него преотвратно.
— Мне нужно вернуться к моим разведчикам.
— Хорошо. И вот что, Харбан, больше ни о ком не беспокойся. Постарайся не упустить из виду Гориана.
— Он не сможет убегать вечно. — Харбан поднял глаза на свод пещеры Интен-Гор. — Не задерживайтесь здесь. Это небезопасно.
— Не будем. — Джеред улыбнулся и наклонил голову. — Береги себя, Харбан. Телом и душой с тобой! Мы обязательно возьмем верх. Ваша гора не падет.
— Иди к своему мертвецу, — сказал Харбан. — Времени у нас в обрез.
Джеред вернулся к костру. Арков задавал вопросы. Миррон с болезненным выражением на лице пыталась зондировать энергетическую карту мертвеца. В воздухе висел тошнотворный запах мокрой гнили и плесени. Гестернец стоял, слегка сутулясь, и, казалось, дышал, но никаких других проявлений жизни не было.
— Итак, что мы узнали?
— Он не слишком разговорчив, — буркнул Арков.
— У него и мозгов маловато, так что удивляться не приходится. Осознает ли он, что вы разговариваете с ним?
— Незаметно.
— Понятно. Миррон?
Она встряхнулась, оторвалась от изучения и прокашлялась.
— Пол, это ужасно.
— Не сомневаюсь. Что-нибудь интересное?
— Его подпитывают энергиями из земли. Но его карта слаба, и связь с тем, что должно быть общей картой Гориана, весьма неотчетлива. Почти не…
Гестернец беззвучно рухнул на землю, в его последнем вздохе, кажется, прозвучало облегчение.
— …почти не ощутима.
— Символично, — заявил Джеред — Сорви с дерева один-единственный листок и посмотри, что с ним случится.
— Однако нам остается предполагать, что в данном случае листок можно снова прикрепить к дереву, если дерево за ним вернется, — заметил Арков.
— Или его начнут искать корни, — добавила Миррон.
— Постой. Это то, чего мы не знали сегодня утром, Миррон?
— Энергия земли подпитывала его, пока он находился вблизи от основной энергетической конструкции. При удалении подпитка, естественно, ослабевает. Но, как я понимаю, даже постоянный и сильный приток энергии не может уберечь тело от разложения.
— Почему?
— Оссакер наверняка знает об этом больше, чем я. Я думаю, потому, что, хотя какие-то функции организма запускаются заново, способность тела к их самостоятельному поддержанию не восстанавливается, а те, которые не кажутся необходимыми для выполнения заданных действий, не включаются вовсе.
— Например? — Арков присел рядом с телом, закрыв мертвому глаза. — Пульса нет.
Джеред покачал головой.
— Ну что ж, я увидел достаточно. Этот человек вернется в объятия Бога. Позаботься о том, чтобы его предали земле, и давайте убираться отсюда. Знаю, что это не должно меня беспокоить, но мне не нравится то, как Харбан и другие карку смотрят на свод этой пещеры.
ГЛАВА 20
859-й Божественный цикл, 30-й день от рождения генастро
Ардуций обхватил голову руками. Всего двадцать дней прошло с тех пор, как Миррон покинула Академию, и уже стало ясно, на ком здесь все держалось. Сам он подолгу бывал в отлучке, проповедуя идеи Восхождения тем, кого приходил спасать и кто поворачивался к нему спиной, едва он покидал их дома. Зря потраченные годы. Хотя ему и Оссакеру удалось собрать в Эсторре некоторое количество пассивных обладателей способностей, из этого, похоже, не вышло ничего, кроме растущей напряженности и раздоров.
Следовало признать, что Фелис Коройен полностью перехватила у них инициативу. Машина дезинформации канцлера была хорошо смазана, так же надежна, как одна из новейших метательных баллист Конкорда, и так же точна. Стоило Коройен понять, что Восхождение не собирается больше вести с ней борьбу по захолустным уголкам державы, как все ее усилия сосредоточились на самом Эсторре.
Если верить последним распускаемым слухам, то он, Оссакер, и, возможно, даже сама Адвокат ставили бесчеловечные опыты над невинными людьми, которых обманом выманили из такой глуши, где их все равно никто не хватится. А к чему могут привести подобные опыты, видно на примере Гориана, превратившегося в самое настоящее чудовище. И ведь здесь, хоть это и не хотелось признавать, с ней не поспоришь.
Сейчас, когда Ардуций смотрел сидящих перед ним учеников, его мимолетно посетила мысль, что эти «опыты над людьми» не слишком пошли им на пользу. Все они были моразийцами, двадцать человек, спасенных, как он всегда считал, от преследований у себя на родине. Результат — сейчас они смотрят на него как на тюремщика и мучителя. Переводчица с подавленным видом сидела рядом с Ардуцием, в то время как Восходящий пытался убедить пеструю компанию мужчин и женщин самого разного возраста и умственного развития в том, что они в безопасности и с ними все в порядке.
Ардуций опустил глаза вниз, разглядывая свои сандалии и красную кайму официальной тоги, и глубоко вздохнул. Недоверие висело в комнате, как невесомая, но затягивающая все паутина. Он ощущал его в ауре каждого из учащихся. Мерцающие усики бледно-голубого и красного свечения поглощали энергию помещения, подпитывая настороженность и беспокойство.
— Дело во мне или это действительно так трудно понять? — спросил их Ардуций, слыша, как переводчица, средних лет женщина с ястребиным лицом по имени Норита, произносит его слова на невообразимом щелкающем диалекте.