— А мне — наоборот, — ответил я. — Взять хотя бы ту же плиту, которой меня хотели расплющить.
— Ой, ну это совсем тупо было, — хохотнула девушка и легонько хлопнула меня по плечу. — Тебя так просто не взять.
— Если бы я не догадался, могли бы и убить, — ответил на это я.
Мы допили шампанское, поболтали о какой-то ерунде и пошли спать. Я выключил свет и прислушался. Звуки ночных городов примерно одинаковы, но мне казалось, что я слышал что-то отличающее этот конкретный город от Канда.
Так я пролежал минут десять или пятнадцать, когда услышал шёпот сбоку.
— Макс, — затем несколько секунд тишины. — Макс, ты спишь?
— Нет, — ответил я. — Слушаю звуки города.
— А можешь… — она начала быстро, но всё-таки споткнулась и замолчала, ища слова, после чего мне на плечо легла её горячая ладонь, которая потихоньку стала спускаться ниже.
Я понял, чего она хочет, хотя её губы снова раскрылись, чтобы что-то сказать. Но слова были уже не нужны, поэтому я перевернулся и придавил её к кровати.
Гвельф никак не мог поверить своему счастью. То, что он считал легендой, недостижимой мечтой вдруг оказалось у него в руках. На самом деле даже гораздо больше этого. Потому что всё на деле легенда — это не мёртвый застывший материал, а реально живое существо. И обращаться с ним надо соответствующе.
Общаться с тем, кого его заказчик называл Робом, было сложно. Он пытался изображать слова, но почти не говорил. А вот образы он умел создавать отлично. Правда, становилось очевидно, что он очень мало видел. Большая часть образов была либо из пещеры, либо из путешествия сюда. Кое-что артефактор даже узнавал.
— Сколько же ты просидел там в полном одиночестве и тишине? — поинтересовался Гвельф у того, что все всегда считали просто материалом для придания амуниции и артефактам легендарности. — Это же невероятно.
— Это закончилось, — лаконично ответил Роб. — Сделай меня самым лучшим доспехом в мире. Я хочу защищать своего друга.
Хозяин мастерской покачал головой. Он до сих пор боялся себе признаться в том, что хочет заполучить это существо. Но в то же время знал, что не может себе этого позволить.
Роб не отвечал словами, но доносил в голову Гвельфа образы и эмоции. Иногда обрывочные, иногда непонятные, но все вместе складывающиеся в единую картину.
— Хочешь остаться у меня? — спросил артефактор с робкой надеждой. — Я могу бросить свою мастерскую, возить тебя по миру. Показать тебе всё! Что ты увидишь с призывателем? Бесконечные данжи? Тысячи монстров? Удары, ссадины, укусы, царапки?
— Благодарю за предложение, — отозвалось невероятное существо. — Но у меня договор с Гардаром. Давай приступим к делу.
Гвельфу ничего больше не оставалось, как последовать словам Роба. Он старался, как мог. Раскручивал сферы для пущего эффекта, раскатывал чешую, которая сама по себе была невероятно крутой, добавлял разные ингредиенты, чтобы вещь получилась поистине уникальной.
Только Роб не особо оценил его старания.
— Это не нужно, — сказал он на единственный рог уникора, которых и в природе, может, не осталось. — Лишнее, — это на усы болотного уползня. — Не стоит, — на крылья верхолётки.
И лишь однажды он сказал:
— Оставь, — на колер для будущих цветов.
Гвельф работал всю ночь без продыху. От брони то бил яркий столб света, то он загорался пламенем, то исчезал в собственной тьме, то начинал уползать, живя собственной жизнью. Но артефактор, не смыкая глаз, довёл всё до нужной точки, ровно так, как указало ему существо.
И, да, этим самым он всё ещё пытался получить его расположение.
Пришло время последнего превращения. Гвельф положил броню под специальный пресс, где она должна была стать тем самым уникальным предметом. Редкие сферы, среди которых была одна даже сверхредкая, потихоньку впитывались в чешую, облитую или облепленную Робом. Артефактор затруднялся сказать, что именно он сделал.
Но в тот момент, когда он вынул броню из-под пресса, рот его раскрылся, а на глазах появились слёзы. Никогда он не делал ничего подобного. И никогда ему уже не доведётся сделать что-то настолько великое.
Глава 9
Утром я проснулся от звонка Гвельфа. Дрожащим голосом, абсолютно не присущим ему, артефактор сказал, что я могу прийти и положил трубку.
Я легко соскочил с кровати и пошёл умываться. Когда вернулся, Асакура уже была одета и ждала своей очереди в ванную комнату.
— Доброе утро, — сказала она. — Как спалось.
— Привет, — ответил я. — Отлично.
Вроде бы ничего на значащие фразы, но я сделал сразу несколько выводов. Во-первых, наши отношения действительно особо не изменились. Не будет Асакура лезть ко мне с разговорами про отношения, верность, общение и прочее. Мы можем сегодня же разойтись по разным сторонам и встретиться через год, сказав друг другу привет. А во-вторых, всё-таки всё изменилось. И мы могли пойти дальше рядом.
Я решил не торопить события, и дать им развиваться самим. В конце концов, перед нами стояла сейчас куда более важная задача.
Уже через полчаса мы сдали ключи от номера и вышли на улицу. Погода стояла просто чудесная, словно радовалась, что всё так успешно складывается. Мы сели во внедорожник воительницы и поехали к Гвельфу.
Да, действительно ничего не изменилось. Только её вечная отстранённость исчезла. И всё.
Мы подошли к мастерской, но дверь оказалась закрыта. Я постучал. Внутри послышались тяжёлые шаги, затем звук открываемой щеколды, и только потом дверь едва приоткрылась. Артефактор высунулся наружу, осмотрел подходы к его небольшому зданию, и только потом пустил нас внутрь.
— Всё получилось? — спросил я. — Как Роб?
— Послушай, — проговорил Гвельф, обращаясь ко мне, всё тем же дрожащим голосом, словно старость навалилась на него одномоментно. — Хочешь, я тебе подарю легендарную броню! Она держит удары до тридцатого уровня включительно! Ещё ножны для твоего меча подарю. Защитные коробки буду хоть до конца жизни делать. Или в запас сделаю, хочешь?
Асакура с тревогой переводила взгляд с меня на хозяина мастерской и обратно. Я же смотрел только на артефактора. Нужно было впитать сферу утром, чтобы мозг работал получше. Хотя я и так понимал, что случилось. Он создал нечто великое. Причём, настолько, что это потребовало от него вложить частичку себя. И теперь он не может просто так отдать мне эту вещь.
— Я всё понимаю, — говорил я без холода и отстранённости в голосе, продолжая поддерживать доверительную атмосферу между нами, потому что рассчитывал ещё не раз обратиться к Гвельфу за помощью. — Чувствую, что вам пришлось сильно вложиться в новое творение. Но мне нужна моя броня. И мой друг, который избрал её своим местом дислокации.
— Хочешь, я тебе всё отдам! — я услышал такие нотки в его голосе, которые мне слышать не хотелось бы от седого великана, прожившего уйму лет. — Я тебе могу всю свою мастерскую вместе с домом отдать. Хочешь? Только оставь мне броню! Это же шедевр.
— Уважаемый Гвельф, — я улыбнулся, чтобы исключить враждебность между нами, но вместе с тем протянул руку. — Отдайте, пожалуйста, броню, которую я вам заказал. И, если требуется оплата, я готов заплатить столько, сколько скажете.
— Да не нужны мне деньги, — с горечью выдохнул артефактор. — Они теперь ничего не стоят. Теперь уже ничего не стоит.
— Так бывает, — проговорил я, продолжая протягивать руку. — Опустошение после чего-то грандиозного иногда накрывает. Но затем вся эта пустота обязательно заполнится новыми впечатлениями. А вы будете знать, что сознали гениальное произведение искусства.
— Наверное, ты прав, — ответил мне старый артефактор, повернулся к стойке, опустил руку за неё и достал оттуда нечто мною раньше невиданное.
Нет, по виду как раз это был достаточно стандартный защитный жилет, но вот как он был исполнен! В глаза сразу бросались пластины, набегающие одна на другую, как чешуя. Причём, каждая чешуйка была настолько правильной, настолько приковывала глаз одной своей формой, что невозможно было оторвать взгляд.
Но это было ещё не всё, а только самое начало. Главное, было в цвете. Чешуя словно сама его испускала. Каждая пластинка светилась своим мягким, но притягательным цветом. А вся броня целиком переливалась. С разных углов цвет виделся разным. Но даже, если смотреть с одного ракурса, он тоже постепенно изменялся.
— Ничего себе, — выдохнула Асакура.
И в этот момент я понял, что мы все трое на некоторое время застыли, разглядывая этот неповторимый шедевр.
«Ну как я тебе? — спросил меня Роб, и мне показалось, что чешуйки немного перетекли и легли иначе. — Красивое?»
— Очень, — ответил я и наконец, взял броню в руку.
Но Гвельф не отпускал. Он крепко держал свой край, в который вцепились его пальцы. Я поднял взгляд, и увидел, что артефактор просто ничего не может с собой поделать. В его глазах стояли слёзы и мольба о прощении, но в то же время ярость от того, что он не имеет права на эту вещь.
Он не мог себя заставить разжать пальцы. Они, словно жили собственной жизнью. Я же должен был что-то сделать. Но дёргать броню на себя, или разгибать его пальцы силой было для меня настолько дико, что я на некоторое время оторопел.
И тут броня легко превратилась чуть ли не в жидкость, вытекла из его руки, перетекла на мою грудь и снова приняла вид жилета, обняв мою грудь.
«Он слишком восхищён мной, — проговорил Роб. — Прости его».
— Боги, что я творю! — всхлипнул великан и закрыл лицо ладонями. — Простите меня.
— Ничего страшного, — попытался я успокоить его. — Я же сразу сказал, что всё понимаю. Но вы это переживёте, переплавитесь в великого артефактора, которым по сути уже и являетесь.
Нашим поведением старик оказался невероятно растроган.
— Спасибо, — он покивал головой. — Спасибо вам огромное. Спасибо, что дали возможность прикоснуться к легенде. Пусть эта броня хранит тебя от всего на свете! Носи, не снимай. Роб должен увидеть мир. Разрешите мне последний раз прикоснуться к нему.