Все присутствующие приготовили телефоны и открыли в них записные книжки.
— Оранжевые апельсины сегодня по акции, — продиктовал Старр.
— Что это за бред? — спросил Александр Евгеньевич, не спеша записывать.
— Это не бред, это пароль, — ответил ему Старр. — Совершенно банальная фраза, взглянув на которую никто даже не догадается, что это. А это, друзья мои, сигнал к началу операции.
— Сейчас я вам каждому выдам задание: куда и как должны будут выступить ваши призыватели в течение часа после того, как вы получите этот сигнал.
Он убедился, что все записали фразу и продолжил:
— Смотрите: основные задания такие — гражданских не трогать, только в случае агрессии. Мы их друзья, мы пытаемся сделать их мир лучше. Как сказал наш дорогой министр обороны, со стороны армии у нас, скорее всего, проблем не будет. Что же касается других силовиков — ну что ж, жертвы в нашем деле неизбежны. Любая успешная революция, любой успешный дворцовый переворот никогда, к сожалению, не обходился без крови. Но мы постараемся минимизировать потери.
Он взмахнул рукой, словно салютовал кому-то невидимому.
— Соответственно, я гарантирую, что как только я стану премьер-министром при новом императоре, верну вам все ваши активы, которые у вас отобрал нынешний государь. Не беспокойтесь. По сути, операция надёжная. Самого императора… мы блокируем его в его морской резиденции — там охрана будет минимальной, мы легко справимся. Так что дело остаётся за малым. Давайте распределим объекты между вами.
— Император умрёт? — спросил Грым Вересков с каким-то ожесточением на лице.
Старр посмотрел на него и тихо проговорил:
— Вы знаете, я не сторонник крайних мер, мне никогда такое не нравилось. Но должен вам сказать, что, к сожалению, к моему великому сожалению, если вдруг оставить Михаила Николаевича в живых, то он обязательно попытается взять реванш — а этого мы допустить не можем.
— Поймите, в случае провала нашей операции или в случае реванша императора, мы все будем болтаться на дворцовой площади под порывами ветра.
Грым поморщился — видимо, представив себе эту картину. Но затем ударил кулаком по столу и решительно проговорил:
— Если это возможно, я хочу лично убить императора.
Король Генрих XVIII нервничал. Причём нервничал он очень сильно — уже сгрыз все ногти и принялся кусать подушечки на пальцах. Уже давным-давно должно было прийти сообщение о том, что его приказание выполнено и казнь приведена в исполнение, но никаких новостей не было.
Уже прошло на час больше времени, чем это требовалось для исполнения приговора.
«Что же, — думал он, — чужак жив, что ли? Да быть такого не может! Не может такого быть!»
Он не мог усидеть на троне — ходил туда-сюда по пыльному, сумрачному залу. Его пальцы подрагивали — не так сильно, как в тот момент, когда он получил новость о том, что на островах появился чужак, но тоже ощутимо.
«Он всё-таки смог проникнуть на острова! Причём каким образом? — проник через портал? Это ж надо какое коварство!»
«Нет, — думал Генрих, — ты меня не проведёшь. Я уничтожу тебя… уничтожу…» — даже сказал вслух это слово несколько раз, но легче почему-то всё равно не становилось.
В конце концов его слабые, болезненные ноги устали, и он присел передохнуть минут на пять обратно на трон.
«Что же это такое, думал он? Что же это такое? Неужели? Неужели то предсказание, которое принёс тот безумец, свершилось?»
И в этот момент в его памяти встала картина, которую он пытался забыть все эти двадцать лет.
Причём, если, например, написанное на пергаменте забыть не получалось в силу материальности объекта, то вот одну вещь он забыть практически сумел — и это была сцена непосредственно казни ясновидящего.
Обычно, возвращаясь в мыслях к записке, переданной ясновидящим, Генрих XVIII всегда останавливался на том месте, когда он приказал казнить гонца, принёсшего ему столь ужасную весть, которая потом коренным образом изменила жизнь всех людей на островах.
Но сейчас он ясно вспомнил ещё одно обстоятельство, которое память старательно выкидывала прочь, но, как оказалось, у неё это не получилось.
Казнь происходила в тот же день, буквально через полчаса после того, как называвший себя ясновидящим передал ему свиток пергамента, сделанный под старину — как будто ему многие тысячи лет. Ну, понятно было, что это новодел, всего лишь замаскированный под древность, чтобы сильнее напугать короля.
В небольшом дворе присутствовали только сам Генрих XVIII и несколько палачей, бывших тогда при дворе. Ясновидящего поставили на небольшой помост и привязали к столбу, чтобы он не мог убежать. А под помостом сложили дерево, брёвна и облили их керосином — после чего подожгли.
Пламя охватило помост практически мгновенно — и фигуру, привязанную к столбу, тоже. Вот только та почему-то не горела. Одежда едва-едва тлела на нём, но не хотела загораться.
И тогда вдруг из-под глухого капюшона раздался смех. Именно его он слышал каждый раз, когда читал пророчество.
— Ты что, сказал он, думал так просто избавиться от меня? — раздался гулкий голос.
И в этот момент одежда вестника загорелась — не вся, только правый рукав. И мужчина вроде бы дёрнул рукой, потому что ему было действительно больно. Но при этом он продолжал стоять на месте и из-под капюшона наблюдать за королём.
— Чужак придёт за тобой, Генрих, — повторил он пророчество. — Но это не всё.
Его голос был слишком спокоен для человека, объятого огнём. Он должен был уже сгорать.
«Гори! Гори! Гори!» — мысленно шептал про себя Генрих, и при этом чувствовал какой-то мистический ужас, глядя на этот вздымающийся огонь и проступающую сквозь него фигуру человека. Правый рукав уже горел — это было отчётливо видно. И это было хорошо. Он должен сгореть полностью, не оставляя после себя никаких следов. Полностью сгореть.
— Но это ещё не всё, — насмешливо продолжал тот, который должен был давно превратиться в вопящий кусок горящего мяса. — В день твоей смерти я явлюсь к тебе!
И снова раздался этот дьявольский смех, после чего случилось невероятное! Огонь полыхнул ещё ярче — настолько ярко, что полностью скрыл фигуру, привязанную к столбу.
А когда пламя угасло, никакого человека возле столба уже не было — только зола от сгоревшего рубища.
И когда король вспомнил сейчас этот момент, он понял, что каждую минуту ждёт появления того самого незнакомца.
Генрих закрыл глаза дрожащими ладонями и попытался успокоиться, но у него ничего не получалось. Сердце билось в грудной клетке, как сумасшедшее, он едва мог дышать. Слюна, которую он пытался сглотнуть, не уходила вниз по пересохшей гортани. Короля полностью поглотила паническая атака.
И в этот момент в дверь постучали. Постучали, как положено — условным сигналом.
Генрих XVIII пошёл открывать, надеясь, что это наконец пришло известие о казни чужака.
Пока шёл, он вспомнил, что в описании, которое получил вместе с сообщением о самом чужаке, было написано: это призыватель, причём, необычный — нулевого ранга. Разве такие бывают? С другой стороны, ну, призыватель — что ж, он тоже призыватель. Ничего страшного.
— Можно казнить призывателей, если они покушаются на жизнь короля, — пробормотал он себе под нос и отворил дверь, ведущую к нему в зал.
— Ваше величество, — проговорил ему связной, — к вам прибыл Агунар — человек, награждённый вашими же титулами «Палач» и «Герой».
— И зачем он здесь? — спросил король, понимая, что паника захлёстывает его ещё сильнее.
— Он сказал, что участвовал в казни чужака и хочет вам что-то рассказать, — ответил человек, держащий связь короля с внешним миром.
— Участвовал в казни… — пробормотал король себе под нос. Он даже сам не поверил, что сказал это, но отступать было поздно.
— Пусть зайдёт. Расскажет, как они казнили чужака.
И буквально через несколько секунд в зал вошли двое людей. Один из них — с явными чертами жителя Островов. На нём действительно висели отличительные знаки «Палача» и «Героя».
А вот следом за ним вошёл юноша, который резко отличался телосложением, цветом волос. Он был слишком мощный и какой-то весь «не такой»: загорелый, упитанный, с здоровой кожей.
Взгляд короля сразу метнулся к пальцу второго посетителя.
Точно — кольцо призывателя, по большей части белого цвета. И, да, в записке же ему написали: призыватель необычный, нулевого ранга.
«Вот он, чужак», — понял король. И выронил из руки пергамент.
Глава 13
Сегодня Старр был тише и загадочнее, чем обычно. Арнам Дэус рассматривал его, слегка склонив голову набок.
Он только что признался себе, что ему всё-таки не нравится этот выскочка. Он был слишком прост, что ли? Нет, самого себя он, конечно, считал невероятно хитрым — и действительно, многим его уловкам позавидовали бы. Но вся эта изворотливость была на поверхности. Он не умел играть в долгую. Для Арнама «в долгую» означало планирование на двадцать–тридцать лет вперёд. Вот так играть он любил. А делать всё здесь и сейчас — это было скучно и бессмысленно.
«Дружище Арнам», — подумал Дэус. Достаточно было нескольких встреч, и вот уже помощник императора чувствовал себя в его кабинете, словно старый приятель.
Впрочем, он сам дал понять, что благоволит к Старру. Они снова встречались в кабинете Арнама Дэуса, но на этот раз ни сигар, ни выпивки не было вообще ничего.
Сам хозяин кабинета, казалось, к чему-то готовился. На нём был спортивный пиджак с усиленными локтями и прямые дорожные штаны, а не строгий костюм, как обычно.
— Ты куда-то намылился? — поинтересовался Старр у Анрама Старр.
— Ну, как сказать… У меня много дел, — ответил Дэус. — В том числе и в других регионах. Не везде, знаешь ли, погода такая замечательная, как в нашей благословенной империи.
— М-м. Благословенной империи, говоришь… — Старр подсел совсем близко к Арнаму и наклонился так, что между их лицами оставалось всего сантиметров пятьдесят.