— Точно, точно, — произнёс декан Роттингем. — Но что бы ни вывело из себя Огненных Элементалей, это менее важно, чем то, что благодаря вашей помощи лес ещё можно возродить. — Теперь мой лучший совет вам — полагайтесь на свои целительские инстинкты. Слушайте внутренний голос, чтобы понять, как лучше использовать свой дар. Сосредоточьтесь на управлении — на контроле, ведь магия бесполезна, если её нельзя контролировать. — Глаза декана на мгновение задерживаются на мне, и я чувствую, как щеки начинают гореть. — Испытание закончится на закате, вне зависимости от того, завершите вы его или нет. Воздушный Элементаль вернётся, чтобы забрать вас. Я не могу не предупредить вас настоятельно: не пытайтесь самостоятельно вернуться на кампус. Как уже объясняли Селеста и я, только те Элементали, которые связаны с нашими залами, могут хоть как-то считаться прирученными. Остальные, как вы можете видеть, опасны.
— Эм, м-р, то есть декан Роттингем? — девочка по имени Кайя, моя соседка по общежитию Водолея с длинными тёмными волосами и кожей цвета поджаренного ореха, напоминающей мне оленёнка, поднимает дрожащую руку.
— Да, Кайя, в чём твой вопрос? — спрашивает декан.
— Если мы не знаем, что расстроило Огненных Элементалей, безопасно ли нам находиться здесь?
Отвечает Селеста, но она не смотрит на Кайю. Её тёмные глаза устремлены на меня.
— Испытания никогда не бывают безопасными. Привыкайте к этому факту.
Маленькие волоски на задней стороне моей шеи поднимаются. Что-то здесь не так, и дело не только в том, что, похоже, у Селесты есть какая-то неприязнь ко мне. Хорошо, испытания опасны. Я не совсем понимаю, что это значит, но определённо что-то не так, когда позволяют необученным студентам (студентам!) находиться здесь, в одиночестве, под открытым небом, в то время как Элементали буквально поджигают целые леса! Если дикие Элементали настолько неуправляемы, как мы вообще можем быть в безопасности? Что подумают наши родители? Хорошо, да, мы технически взрослые, но я знаю, что дядя Брэд и дядя Джоэл никогда не дали бы своего разрешения на то, чтобы я подвергалась такой опасности.
И тут меня осеняет. Майя умерла, когда была здесь! Все говорили, что это был несчастный случай, что она утонула. А была ли это действительно случайность? Или это снова Совет позволяет нам находиться в опасности — смертельной опасности? Моя интуиция подсказывала мне с самого момента, как я впервые увидела остров, что в Академии Луны происходит что-то большее, чем просто лекции и испытания.
Декан Роттингем прочищает горло и добавляет:
— Да, это правда, но сегодня в этой части леса нет Огненных Элементалей. Вы в безопасности от них, если не выйдете за пределы зоны пожара. Есть ещё вопросы? — Когда никто не отвечает, он кивает и говорит: — Прекрасно. Удачи вам, и пусть благословения луны будут с вами.
Декан Роттингем подходит ближе к Селесте, дважды хлопает в ладоши, и Воздушный Элементаль появляется над ними. Когда это древнее существо закручивает вокруг них торнадо, мы все пригибаем головы и поднимаем руки, чтобы защитить лица от летящих обломков. Сквозь пальцы я вижу, как светятся жёлтые глаза Элементаля, устремлённые прямо на меня.
С громовым раскатом Элементаль, декан и Королева Селеста исчезают.
— Это самое жуткое, что я когда-либо видела, — выпаливает Кайя.
Её слова как будто снимают с нас оцепенение, и мы нервно смеёмся, начиная разбиваться на маленькие группы по три-четыре человека, а несколько пар и одиночек, как Кайя, уходят в обесцвеченный лес.
Я остаюсь стоять на месте, подавляя желание покусать губу. Что мне теперь делать? Мне очень хочется попробовать использовать магию, но я понятия не имею, как это сделать. Я не такая, как остальные студенты здесь. Их силы — это часть их самих. Они чувствовали магию ещё до того, как им исполнилось восемнадцать, и она полностью проявилась. Это не про меня. Это Ли, Сэм, Руби и все остальные в этой школе. Ли случайно задевает меня плечом.
— Прогуляемся по окрестностям, леди Найтингейл? — спрашивает он с ужасным английским акцентом. Он предлагает мне руку, которую я принимаю, и мы направляемся прочь от остальных, осторожно шагая по обломкам взорванных деревьев.
Как только мы отходим достаточно далеко, чтобы нас не могли услышать остальные Луны Водолея, я прочищаю горло и пытаюсь рассудительно поговорить с ним.
— Послушай, думаю, нам нужно это обсудить.
Ли тянется к длинной, больной на вид лозе, чтобы убрать её в сторону, но она рассыпается в пепел при его касании. Он морщится и вытирает руку о джинсы.
— Это даже хуже, чем тот пожар в ущелье реки Колумбия несколько лет назад. Помнишь?
— Конечно. Один из нас решил, что будет хорошей идеей пойти туда в поход после того, как тропу снова открыли, — говорю я.
Он смотрит на меня и ухмыляется.
— Это был я.
— Да. Ты помнишь, как разозлился дядя Джоэл, когда я вернулась домой, а мои кремовые комбинезоны превратились в уголь — навсегда? — Я качаю головой. Он снова меня отвлекает. — Ли, мне кажется, будет лучше, если мы здесь разделимся.
Ли внезапно останавливается, и я делаю ещё несколько шагов, прежде чем понимаю, что он не идёт со мной. Я возвращаюсь к нему и смотрю на его нахмуренное лицо.
— Разделимся? — спрашивает он, его челюсть сжимается и разжимается, как будто я только что сказала, что поэзия — это пустое и запутанное занятие (две вещи, о которых я иногда думаю, но никогда не скажу ему).
— Да. Для испытаний. Я только буду мешать тебе, а я знаю, как для тебя важно показать хороший результат.
Челюсть Ли расслабляется.
— Ты ведёшь себя нелепо.
— Нет, я серьёзно. Я не знаю, есть ли у меня вообще магия, или как её использовать, если она у меня есть. Твоё партнёрство со мной — это как… — Я делаю паузу, пытаясь найти идеальное сравнение, которое поможет ему понять. — Я знаю! Помнишь гонки драконовых лодок в Портленде, которые мы смотрим во время Недели флота?
Его брови хмурятся, но он кивает.
— Да.
— Хорошо, твоё партнёрство со мной здесь — это как если бы одну из тех стройных, быстрых драконовых лодок заставили тащить за собой резиновую лодку, полную гусей, во время гонки.
Ли фыркает и продолжает идти, а я пытаюсь не отставать от его длинных шагов.
— Значит, теперь ты резиновая лодка, нагруженная гусями?
— Это метафора, — говорю я.
— Рен, я был там, когда ты засияла у фонтана. У тебя есть магия. Ты просто пока не знаешь, какая именно. Именно для этого и существуют эти испытания и академии — чтобы разобраться в этом… — Он замолкает и осматривает окружающую нас местность. Слева от нас мы замечаем трёх студентов Водолея, сгрудившихся вокруг участка обугленных папоротников. Пока Ли и я наблюдаем, они поднимают руки и начинают плести узоры в воздухе, пропитанном запахом гари. — Пойдём, пойдём в другую сторону, — Ли направляется прочь от группы, и я следую за ним.
Мы идём ещё какое-то время, и земля становится более неровной. Мы наполовину скользим, наполовину бегом спускаемся по склону, осторожно перебираясь через каменистое русло пересохшего ручья, а затем карабкаемся вверх по другой стороне. Между вздохами я пытаюсь уговорить его.
— Ли, ты слышал, что сказал декан Роттингем моим дядям. Я могу никогда не получить магию, а значит, даже не важно, пройду я эти испытания или нет. Но у тебя впереди целое будущее в этом мире — ты станешь великим целителем. Так что тебе следует пройти это испытание в одиночку, без моего «мертвого груза».
Ли протягивает руку, я хватаюсь за неё, и он помогает мне подняться на вершину сухого ручья. Я смотрю вниз на свою белую футболку с изображением дикобраза и надписью «STAB RABBIT». Вздыхаю. Она уже покрылась сажей и пеплом.
— Ты ведёшь себя драматично. Снова, — говорит Ли, продолжая идти.
— Что? — Я подношу руку к уху. — Ты сказал, что я веду себя обдуманно? Снова?
Он коротко усмехается, когда мы обходим пень, выглядящий так, будто дерево взорвалось изнутри.
— Ты меня не задерживаешь. Даже если бы ты не была со мной, я бы все равно брел через этот лес, пытаясь услышать свою интуицию, подсказывающую, что мне нужно попытаться исцелить.
— Видишь, я мешаю тебе услышать свою интуицию.
— Только потому, что ты все время ноешь, — говорит он.
— Я не ною, — жалуюсь я. И мы оба смеемся. — Эй, серьезно, я знаю, что если у меня и есть какая-то магия, я в итоге разберусь с ней. Не хочу, чтобы ты из-за этого волновался. Но до тех пор я практически бесполезна.
Ли смотрит на меня сверху вниз, и я не могу понять его выражение. Он не раздражен. Он не развеселён. Его лицо почти выражает что-то среднее между этими двумя эмоциями. Он тяжело вздыхает и говорит:
— Рен, ты моя лучшая подруга. А это значит, что я никогда не посчитаю тебя «полностью бесполезной», — он саркастически показывает кавычки в воздухе. — Ты говоришь, что не хочешь меня задерживать, так хватит пытаться заставить меня бросить тебя и помоги мне найти что-нибудь эпичное, чтобы исцелить.
— Ты серьезно? Обещаю, я не обижусь, если ты скажешь «нет», — говорю я, хотя на самом деле не хочу, чтобы он отказал. Ну, что я буду делать одна в этом беспорядке из леса? Но я поднимаю подбородок и дарю ему свою лучшую улыбку «все будет нормально, если ты скажешь нет».
— Я серьезно, и можешь перестать делать это лицо. Я знаю, что ты не хочешь остаться здесь одна. А теперь, искренне прошу тебя, Леди Соловей, прекрати терзать себя и прогуляйся со мной по… — Ли останавливается, подбирая слова, улыбается и говорит: — по прелестным садам графа. — Он предлагает мне свою руку.
— Что ж, пожалуйста, за всю ту помощь, которую я не окажу, — я грациозно приседаю в реверансе и беру его под руку. — Граф, говоришь? Почему не герцог?
— Я думал, что граф — это самый высокий титул.
— Нет-нет-нет. Герцог — это высший из пяти рангов аристократии… — И я с энтузиазмом начинаю лекцию о классовой системе, которая, как я понимаю, уже давно устарела, но которой я одержима в художественной литературе.