— Тогда поторопитесь.
Лейси впопыхах натянула на себя джинсы и свитер, на ходу схватила куртку, пригладила пятерней растрепанные волосы и, выскочив под дождь, поискала его глазами.
Он накачивал в термос воду из колонки. Не взглянув на нее, завинтил крышку и, ни слова не говоря, пошел к тропинке. Лейси почти бежала, стараясь не отставать от него. Счастье еще, что он прихрамывал, но все равно шаги у него были намного длиннее, и Лейси, пока они добрались до берега, успела запыхаться.
Высоко над головой стремительно проносились облака, сильный ветер, как и предсказывал Митч, дул в нужную сторону. И даже осеннее солнце выглянуло на какое-то время из-за облаков. Но Лейси по прежнему опыту помнила, как ведет себя ветер вроде нынешнего. Начавшись утром, он дует весь день, опасно вздымая волны. Ее беспокойство росло.
— Вы уверены, что хотите?.. — рискнула она задать вопрос.
— Чертовски уверен, — отрезал он.
— С таким же успехом можно грести и к Гибралтару, — пробормотала Лейси.
— Гибралтар в другом направлении, — буркнул Митч, забрасывая в шлюпку рюкзак.
— Но смысла столько же.
— В таких обстоятельствах можно плыть хоть куда глаза глядят. Все же лучший выход, чем оставаться здесь. — Повернувшись к ней спиной, он ухватился за корму лодки и столкнул ее с узкой полоски берега в воду. Затем влез в нее, устроился на деревянной скамье и закрепил весла в уключинах. На секунду он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Выражение угрюмое, непроницаемое. Ссадина на лбу еще не прошла и темнела под прядью волос.
— Я не заводила вас, Митч, — держа себя в руках, сказала Лейси. — Я никогда не...
— Забудьте об этом. — Он быстро, будто боялся продолжения, кивнул. — До свидания.
Лейси, сжав губы, тоже кивнула.
— До свидания. Будьте... будьте осторожны.
На скулах у него вздулись желваки. Вроде бы он хотел что-то сказать — или ей показалось? — но промолчал, взялся за весла и начал грести.
Лейси стояла, ломая пальцы и закусив нижнюю губу.
Вернись! — хотелось крикнуть ей. Вернись! Пожалуйста, вернись!
Но она не крикнула. Не могла. Он не любит ее. И вряд ли способен вообще кого-нибудь любить. Так же, как она не способна просить — неважно что.
Лейси смотрела, как он гребет. Смотрела не так, как смотрят, когда провожают кого-то в аэропорту — человек уходит в туннель и скрывается с глаз. Или когда провожаешь на автобус. С полминуты машешь рукой, а потом автобус исчезает из виду.
Митч сильными гребками продвигался в открытое море, а она стояла и смотрела.
Все смотрела и смотрела.
Влажный ветер взлохматил волосы. Она прижала руки к груди, пытаясь прикрыться от холода. Куртка совсем не грела. Митч все махал веслами, вот он миновал поворот бухты и вошел в пролив. Непрерывно, неодолимо отдаляясь от нее. А она все еще стояла и смотрела
Он не вернется.
Наконец он доплыл до мыса, который скрывал из поля зрения пролив, откуда она добиралась, когда плыла обратно с острова Блюберри.
Все к лучшему, сказала себе Лейси. Затем поморгала, чтобы избавиться от мокрой пелены на глазах, сунула руки в карманы и направилась к дому.
Как хорошо остаться одной, воинственно убеждала она себя. Приятно. В тысячу раз свободнее. Даже комната казалась больше. Быстро, не позволяя себе посидеть и подумать, она застелила кровать, вымыла посуду и убрала все следы, напоминавшие о пребывании здесь Митча. Потом с удовлетворением оглядела комнату.
И увидела Джетро. Он лежал на плетеном ковре, умывался и, как показалось Лейси, с упреком смотрел на нее.
— Это он начал, — в неопределенных выражениях объяснила она коту.
Но Джетро только смотрел на нее и продолжал умываться.
Вздохнув, Лейси отвернулась от него и пошла вскипятить себе чай. Подбросив дров, схватила, не глядя, с полки книгу и села читать.
«Отважный капитан». Она захлопнула книгу и поставила ее назад на полку.
На этот раз Лейси тщательно выбирала себе чтение и остановилась на Юлле Гиббонсе, с завидным увлечением описывавшем флору и фауну Новой Англии. Но едва она прочла несколько страниц в главе о диких злаках и травах, как его советы напомнили ей о морской траве, похожей на шпинат, которую она подала на стол к их первому с Митчем обеду.
Проклятие! Надо ли было убегать от него?
Лейси положила Гиббонса на место, допила свой чай и, как была в свитере и джинсах, забралась в постель. Надо выспаться. Ночью от злости и смятения она почти не спала. Лейси закрыла глаза, прижала к груди подушку Митча и провалилась в сон.
Разбудил ее Джетро.
Он стоял у дверей и мяукал, просясь выйти. Лейси зевнула, потянулась и с тревогой прислушалась к стуку, который шел от сосновых веток, бившихся о крышу.
Нахмурясь, она выбралась из постели, открыла дверь — и ее захлестнул арктический ветер, холодный и пронизывающий до мозга костей. Обычно акварельное на заре солнце поднималось нестерпимо слепящим шаром. Над головой проносились зловещие тучи. Легкий бриз, который, как надеялся Митч, должен бы помогать ему в плавании, определенно превратился в сильный ветер. И Лейси поняла, что этот ветер дует отнюдь не в нужном направлении. Он переменился и теперь почти с ураганной силой устремлялся назад к острову.
Джетро неторопливо проскользнул у нее между ног и мягко протопал с крыльца вниз. Потом обернулся, посмотрел на нее и замяукал своим характерным писклявым тоном, будто говоря: «Пойдем».
Она сунула ноги в туфли, накинула куртку и поплелась за ним. Джетро направлялся к скалам. Встревоженная Лейси вышла наконец к холму над бухтой.
В бухте, конечно, никого не было. Даже след на камнях, где Митч сталкивал в воду лодку, исчез от накатов прилива. Лейси повернулась спиной к солнцу, сощурилась, но все равно на море ничего не увидела.
Ветер дул прямо в лицо и стегал ее, чуть не сбивая с ног. Теперь, если бы даже Митч вернулся, ему пришлось бы бороться с бушующими здесь волнами. Нежные утренние барашки к полдню превратились в оскалившиеся гребни и прожорливые ущелья.
Он не мог еще добраться до пристани, если, конечно, его не подобрало какое-нибудь судно. Но если его подобрали, разве не приплыли бы за ней? Следовательно, его не подобрали. Нет, он все еще болтается где-то в море, волны накрывают его в шлюпке и швыряют как щепку. Если не...
Она пыталась не думать об этом, но совладать с собой не могла. Если он уже не утонул.
— Нет, — шептала она, и горло сводило судорогой. — Пожалуйста, о Боже, нет! — Она ломала пальцы, моргала и щурилась от хлеставшего в лицо ветра, надеясь и молясь. — Митч, возвращайся. Черт тебя подери. Возвращайся.
Но сколько она ни стояла, ничего не выстояла.
В конце концов, нет смысла торчать у берега. Кроме белого оскала волн, далеко уходящей линии прибоя, набежавших зловещих туч да случайной птицы, ничего она не увидит.
Митча нет. Нет Митча. Был — и нет его.
Она насквозь промерзла. Если он добрался до большой земли и послал кого-то за ней, то ее найдут превратившейся в глыбу льда, мрачно подумала Лейси. А если не добрался?
Не смей думать об этом, приказала она себе.
Не было смысла стоять дольше, но и уходить не хотелось. Закусив губу и закрыв глаза, чтобы не видеть пустого, безжалостного моря, Лейси молилась.
Потом с ноющим сердцем медленно побрела к дому.
Возле дверей стоял Джетро и негодующе замяукал, заметив, что она вышла из леса. Ему не терпелось спрятаться от ветра. Лейси открыла дверь, он проскочил вперед и сразу бросился к огню. Потом оглянулся и посмотрел на нее, хвост трубой, уши торчком, а в глазах вопрос, в своем ли она уме, разве можно так долго торчать на холоде.
— Что же ты не поплыл с хозяином? — спросила Лейси.
Но она и так знала ответ. Когда погода портилась, Джетро предпочитал сидеть в тепле, хоть и был мейнкунским котом, призывающим ветер. А может, именно поэтому.
Вздохнув, Лейси покачала головой, сняла куртку и уселась рядом с Джетро на ковер. Кот толкнулся головой ей в колени, и она почесала ему за ушами, за что и была награждена еще одним довольным толчком.
— Что ты думаешь, Джет? Он справится?
Джетро уверенно заурчал. Как ей хотелось быть такой же уверенной!
Она встала и пошла в кухонный угол, заглянула в буфет, проверила запас консервов. Наконец решила приготовить суп, подумав, что надо будет резать морковь и лук, а это отвлечет ее.
Но любой звук ее настораживал. Каждые несколько минут она оставляла доску для овощей и шла к дверям, чтобы взглянуть на бухту. Ее неудержимо тянуло к морю.
По небу неслись темные тучи, закрывая слабые проблески осеннего солнца. Ветер усилился. Ей показалось, что она слышит стук дождя. Расплывшиеся капли на окне подтвердили ее опасения. Лейси поежилась.
— Ох, Митч, — пробормотала она.
Добавив в кастрюльку немного оставшейся рыбы, она поставила ее на плиту. К ужину рыба будет готова, а раньше и не понадобится. Сейчас Лейси и думать не могла о еде.
Но время шло, и она намазала себе ломоть хлеба арахисовым маслом — скорее для того, чтобы чем-нибудь заняться. Пошла с бутербродом к стулу, села у огня и откусила кусочек. Но не смогла проглотить.
Читать она тоже не могла. Посидев немного, вскочила и принялась шагать по комнате.
Джетро подошел к креслу и, понюхав ее сандвич, недовольно сморщил нос и вернулся к огню. Но почему-то не улегся, а стал слоняться кругами. Его беспокойство подстегиваю ее собственное, усиливало чувство вины — да-да, зачем лукавить, она виновата.
Неужели он не вернется? Несколько часов назад ты убеждала себя, что он поступил так, как и следовало поступить, напомнила себе Лейси. Теперь она сердцем знала, что ошибалась.
Пытаясь защитить себя, она упустила, проглядела самое важное — она любит его.
— Я люблю Митча Да Сильву.
Лейси тихо проговорила эти слова, проверяя их на слух, пробуя на вкус, заполняя ими тишину комнаты. Каких-нибудь два часа назад она бы подавила в себе эти слова в зародыше, откусила бы язык, лишь бы не произнести их, закрыла бы уши, лишь бы не слышать. Тогда любовь к Митчу Да Сильве представлялась ей величайшей катастрофой, какая только может с нею случиться.