А внутри меня уже трясло. Не знаю, может только за этим столом разговоры стихли, как будто кто-то выключателем щелкнул, а может и за всеми. Потому что в голове только шум пульса: бубубу-бубубу-бубубу… И невнятное сопение.
Тишину разорвал чей-то громкий хохот:
— Ай, не могу, Баба Леша! Не зря, не зря зарулил к Вилли… Такого цирка я давно не видел, — раздался пьяный веселый разнузданный голос из-за моей спины, после которого сразу же зал разорвался звуками смеха, хохота, сдавленных стонов и ото всюду неслось на всё лады — «Баба Леша».
По мере накала вакханалии глаза визави наливались и наливались кровью. Но и этого мне, точнее, уроду, который сидел за рычагами управления показалось мало, потому что я опять же продолжил вещать, перед сразу затихшей аудиторией, которая откровенно ловила лузлы.
— Ты бросаешь мне вызов… А девки рядом боишься, глазки поднять не можешь! Мнешься, тебе хочется на сиськи посмотреть, которые она демонстрирует всем желающим, вот только жутко… Боец… Без яиц! Ты хоть знаешь, что с женщинами делать нужно? Или опыт только с мужиками? Оно и понятно, это же надо такое имя выбрать — Баба Леша… Ещё бы Бабкой Лешкой назвался! — заявил я, а из окружающих никто не спешил поправлять меня, что в общем-то имя врага было «Дядюшка Леша».
На будущего смертельного противника стало страшно смотреть, он открывал, как рыба беззвучно рот, хватая воздух.
— И знаешь… Зря ты вступился за Голубца. Потому что я тебя уже победил, не вступая в битву. Окрестил. Дальше будет только хуже. Ты ведь знаешь, как тебя теперь будут звать в народе? В глаза не всё, но за глаза, каждый. Представь, что будет, когда сначала грохну твоего любовника, а потом твою тупую башку отрублю? Войдешь в историю Норд-Сити, и пойдут байки по тавернам, как былины в древние времена, сказ о том, как чистюлю Бабу Лешу с грязной жёпой, завалил Черный за дешевые понты. Нравится картинка?
Товарищ дышал сипло, громко, через нос. Как бы Кондратий его не хватил… И почему он не бросается на меня с яростным ревом?
— Но ещё будет страшнее для тебя, если победишь. Станешь Дантесом. И каждый, представляя тебя знакомым, добавит: «вот она — эта паскудная Баба Леша, которая такого хорошего парня, шакалка, завалила. А за что? А он их гей-альянс раскусил! И выступал против зарождающейся в Норд-Сити гомократии! Стаф — красавчик, отправил к праотцам его милого друхха, а влюбленное сердечко не выдержало, вот и решил отомстить. О, времена, о, нравы!.. Раньше бы не позволили плодить массовый пидарасизм на Севере. И куда только сэр Лютер смотрит!».
Деятель, если бы у него свисток, то выдал бы звук — ни один паровоз рядом не стоял. Но почему меня ещё никто не грохнул? Или всё рассказанное до этого про отношение к черным — байки? И управляющий моим телом урод нарочно на законодательной основе под молотки пускал? Через смертельную битву в Круге?
— А почему этот голубец-то? Ты откуда знаешь? — недоуменно спросил Вилли, вроде бы, как недоверчиво, но сразу отодвинулся от первого бузотера. Сделал вид, что он его не знает вроде бы. Тот же сидел красный, куда тем вареным ракам.
— Так он этого и не скрывает. По-японски Аой — это голубой, ну, Кен типа меч, как тот же Кладенец, вот и получается… Голубец! — и ведь схавали! И ведь логики в этой цепочке ноль целых хрен десятых. «Неправда, зато складно», — вспомнилось мне изречение. Волосы на затылке шевелились от ужаса:
— Накрасился вон, губки бантиком… А так, хорошо хоть заднеприводным не представляется. Вы же с ним ещё за одним столом сидите… — с укоризной поцокал языком я.
— А Баба Леш… тьфу ты… Дядюшка Леша здесь, каким боком? — это спросил второй тип, который до этого удержал Аойя.
— Как каким? — даже удивился мой рулевой, — Ты посмотри сам, какая с ним рядом женщина сидит, а он грязную ручонку под стол спрятал и к своим чреслам тянется… Вопрос, зачем он их теребит? Тем более у всех на глазах? — а вот я нормальный был уверен, что искал тот трясущимися от ярости пальцами рукоять ножа или кинжала! Кто, кто меня контролирует?! Что за мразь?! — Тут такая женщина, "такая женщина, мне бы такую"… — последнее произнес мечтательным голосом, процитировав какую-то песню или стих, а затем совсем ушел в отвяз:
— Аромат её волос я ощущаю даже здесь, а этот тонкий-тонкий запах духов, может свести с ума любого мужчину. Посмотри на её глаза, только не вглядывайся в глубину, сразу пропадешь, забудешь всё. Там пламя, там огонь, который сейчас, будто в углях костра, прячется за милыми смешинками, но готов в любое время не только спалить всё вокруг в страсти, но и согреть, подарить жизнь. Заставить любого бросить к её ногам целую вселенную. Губы, которые созданы, чтобы их покрывали поцелуями… Опускаясь ниже, к изящной шее…. Брать эту женщину можно всегда, как в первый раз, потому что насытиться ею — невозможно. Что может быть лучше для мужчины? А эти… голубцы… один мямля, второй… да, вон, посмотри сам, блин. Чего ты там ручкой шерудишь, Бабка Лешка?! Не стыдно?
Замолчали всё. И только Никодим поднял голову к потолку и беззвучно хохотал так, что трясся всем телом. Как-то даже задышал невнятно…
И тут раздался голос дьяволицы:
— Знаешь, черный, я тебя убивать не буду. Пока не буду. Хотя наговорил ты столько, что надо бы… сразу и на месте. Запомни: «девки» и «бабы», где угодно, но не среди Дьяволиц, — сказала чуть с хрипотцой, виновница моего спича, — Поступлю я с тобой очень жестоко, очень. Просто влюблю в себя. И ты будешь мечтать обо мне всегда, о ночи со мной, ревновать к каждому столбу, терзаться… и сломаешься в итоге. Да, то, что я предупредила о будущем, ничем тебе не поможет. Запомни это…
— Ошибаешься, — спокойно перебил, посмотрел пристально в её глаза, меня неведомая сила тащила дальше. Я же настоящий пытался найти чертов ручник, тот стоп-кран, дернуть его нахер! Вниз, до талого! Но не мог. Оставалось только отстраненно констатировать, холодея от ужаса. А хотелось заорать в голос, отчаянно: «забудьте, что я говорил, это не я! Не я!», — Пройдет немного времени, и ты будешь искать в каждом встреченном мужчине меня, но находить лишь бледное отражение. Ты будешь лить слезы в подушку ночами, потому что счастье было так близко. Очень близко. Но не смогла удержать… приковать… И виновата ты сама. От этого ещё больнее. И, когда я буду приходить пропахший смертью и кровью, ты будешь бросать всех, всё и вся… Будешь тянуться к настоящему. А затем провожать, и плакать, и ждать, и надеяться, и верить. И мечтать… Мечтать, что я вернусь. И, может, так и случится. Но дороги Великого Холода тернисты, полны опасностей, а настоящие мужчины всегда выбирают именно их… Мы живем не юбками, хотя как никто другой ценим настоящую красоту и гармонию. Мы — дети битв и наслаждаемся дарами жизни, готовясь к следующим сражениям! Всегда помни это! — назидательно поднял указательный палец я с антрацитового цвета печаткой, которое, казалось, сейчас светило тьмой.
Развернулся и в абсолютной тишине, где мерно раздавался звук только моих тяжелых шагов, медленно вышел из таверны. Не хватало только аплодисментов переходящих в бурные овации. Смог перехватить управление телом, только в комнате.
Что, что сейчас было?!
А в логах четкий и ясный ответ:
«Внимание! „Совершенствование“ пси-защиты достигло предельных величин и равняется 100 %. Для дальнейшего развития поднимите уровень!».
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀Глава 4⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
После случившегося в заведении общепита, спать расхотелось совершенно. Усталость куда-то испарилась, очередная встряска заставила заработать мозги на полную мощность. Или мне так казалось. Главный вопрос вечера требовал ответа: а именно, «кто подставил кролика Роджера»? Или собирателя Стафа?
Ещё отметил, странность самого явления. Раньше мне всегда удавалось почувствовать, проникновение в свой разум чужой враждебной или безразличной воли. И всегда ощущения, мягко говоря, возникали в тот момент не самые приятные.
Ковыряться в моем центральном процессоре пытался Джоре, затем Феликс, а совсем недавно дознаватель. Так же опытным путем был установлен следующий факт — возможность навязывания определенных эмоций извне, например, когда я едва не впал в боевой раж от переполнявшей ярости арса.
Но… Но всегда мог каким-то образом осознать, понять, что осуществляется давление извне… Ровно до произошедшего в таверне.
Ещё одно, после «щелчка», я решил быть предельно честным только с самим собой, дабы не пребывать в стране розовых иллюзий и радужных пони. Так как именно самообман приводил к невозможности трезво оценивать ситуацию, а также свои реальные силы и необходимые точки их приложения.
Вывод следовал простой: учитывая мою внутреннюю язвительность и любовь к красивым и пафосным речам, я мог толкнуть подобные речи и по своей воле. Единственное, что мешало — воспитанность, как и отсутствие суицидальных и мазохистских наклонностей.
То есть, неведомый злодей всего лишь снял внутренние барьеры и ограничители с управляющего центра — сознания, попутно лишив его возможности вмешиваться в происходящие процессы, заблокировав практически всё рычаги управления. Ему не нужно было заставлять говорить, заставлять действовать, всё это имелось в наличие… Но зачем кому-то моя смерть, отложенная на месяц? А, если брать земные меры времени, то приблизительно на два, учитывая неделю-декаду, а также сутки, длящиеся сорок один час и двадцать две минуты.
То, что это не я сошел с ума от суточного марафона со Смертью, от многочисленных инъекций местной магической химии и общей встряски, свидетельствовало поднятие «совершенствования» пси-защиты — одного из ключевых элементов составной характеристики «ментализм». И именно эта шкала прокачивалась только действиями-тренировками, в отличие от «эволюции», показывающей, сколько необходимо кристаллов для перехода на следующий уровень.
И ещё, учитывая мастерство неведомого гада, он мог с легкостью воздействовать на мозги любого из окружающих, да, того же Кена… и тот просто бы без обиняков снес голову языкастому черному катаной прямо в трактире. Последствия, учитывая внешний контроль, его вряд ли волновали. Да там десятки людей могли послужить объектами для отправления грязного на местные Небеса. Но… Отсрочка месяц. Что бы это означало?