Голион был отлично оснащён и имел на борту двадцать пушек, шестьдесят испанских солдат и семьдесят матросов.
До прихода корабля в Лиму даже стивидор порта не знал о предстоящей погрузке. За час до прихода корабля, с материка прибыл огромный караван, доставивший в порт 26 тонн серебра, 80 фунтов золота и 13 сундуков с деньгами, украшениями и другими ценностями, награбленными испанскими колонизаторами у индейских племён кечура и альмара.
Две сотни испанских солдат, сопровождавших караван, теперь едва держась на ногах от убийственной жары, тупо наблюдали за погрузкой голиона, иногда покрикивая на обливающихся потом негров, которые взваливали тюки на плечи и, шатаясь, шли к воде, где их ждали шлюпки с дюжими матросами, переправлявшими драгоценности на корабль.
Погрузка началась в семь часов утра и должна была закончиться на следующий день рано утром — по крайней мере, подобные сведения дал капитан «Нуэстро сеньоре де ла Консепсьон».
…Девушка побледнела и рванулась было бежать, но было поздно. Железные пальцы капитана сжали ей запястье так, что у неё отнялись пальцы, а другая рука зажала ей рот, не давая возможности даже вздохнуть. Рей втащил упирающуюся девушку в шлюпку, когда на «Нуэстра сеньоре де ла Консепсьон» послышался лязг металлической якорной цепи о стенки клюза.
Последним прыгнул в шлюпку Фрэнсис Крейг.
Матросы налегли на весла и она, всё убыстряя ход, летела к огромному галеону, хлопающему большими парусами. Капитан оглянулся на берег и увидел маленький огонёк свечи, горевшей в фонаре, который висел над входом в портовую таверну. Никто не заметил, как втащили девушку в лодку. Пока очнется хозяин таверны, галеон должен успеть отойти не меньше, чем на пять кабельтовых от порта Лимы.
Порт был пуст. Только двое совершенно пьяных матроса шли в обнимку по кромке воды, но и они скоро скрылись в темноте. Было видно, как зажегся огонь в доме стивидора. В той стороне, где размещались бараки для солдат и жалкие лачуги для рабов-чернокожих, перелаивались два пса, но не одна искра не нарушала густой темноты ночи.
Шлюпка глухо ударилась о борт галеона. Девушке помогли подняться на борт, а затем втащили лодку. На шкафуте находилось около пятнадцати солдат с аркебузами, человек десять ходили вдоль бортов корабля, пятеро стояли у входа в трюм, где ворочали и укрепляли сундуки с драгоценностями матросы, чтобы в случае шторма они не переворачивались и не бились друг о друга. Всё было готово к отплытию.
Остров Аверс
«Лизард» находился на расстоянии семи миль от острова, где Крейг по договору должен был встретиться с французским корсаром Жаном Бартом, когда пираты услышали далёкие пушечные выстрелы со стороны острова.
Нэд Теркел спустился в капитанскую каюту и сказал об этом Крейгу. Он сказал, что по расчётам так и выходит — Барт опередил их на несколько дней, но с кем он вступил в перестрелку, не понятно. По частоте выстрелов пушек не меньше тридцати, а то и сорока. У Барта на борту четырнадцать. На острове никто не живёт — подохли даже индейцы. Больше Теркел ничего не сказал.
Крейг поднялся на палубу.
Стояла чудесная погода. Море сверкало под солнцем. Над головой хлопали белые мантии парусов, а в воздухе бесились чайки.
Частые, глухие выстрелы, похожие на хлопки при выбивания ковра, вскоре смолкли.
28 января 1596 года чистокровный англичанин, знаменитый пират и талантливый флотоводец, произведённый королевой Англии Елизаветой в рыцари и назначенный вице-адмиралом английского флота Фрэнсис Норман Дрейк, молча лежал в луже крови на фрегате «Золотая лань», имея на теле два пулевых ранения и массу заслуг перед своей страной.
В памяти его были свежи морские походы, пьянки, грабежи, убийства, улыбка королевы Елизаветы, которую он любил, кончина Генри Хоукинса, порт Нобре-де-Диос в огне, шум водопада на острове Кюросад, где воздух чист, как тысячи лет назад, и где он в минуты пьяных мечтаний, забывая про золото, видел себя с королевой Елизаветой, такой же доступной для него, как деревенская пастушка.
Пираты похоронят его в море, после чего «Золотая лань» будет захвачена испанским линейным кораблём и потоплена недалеко от Веракрус. Единственный человек, оставшийся в живых во время последнего боя «Золотой лани», чудом доберётся до земли и объявит, что пират Фрэнсис Дрек скончался от расстройства желудка и от забот, преисполнивших его душу и сердце. Ему поверят.
После Фрэнсиса Дрека рождались, становились пиратами, грабили, убивали, весело жили и погибали Роберт Кавендиш, Пит Хейн, Даниэль Монбар, Бартомео Португалец, Пьер Большой из Дьепа, Рок Бразилец, Жан-Давид, Франсуа Олонэ, Михаел Баск, Генри Морган, «генерал» Граммон, капитан ван Хорн, капитан де Граф, Жан Барт, Роберт Сюркуф, Рене Дюге-Трэн, Жан Лафитт, Тич — Чёрная Борода, капитан Кид… Которыми люди украсили богатую историю человечества.
Гвинея
Два матроса закрутили вымбовку брашпиля, и якорная цепь застучала по бокам шлюза. Вода была прозрачной, как воздух, и был виден волнистый песок дна цвета спелого кукурузного початка. На мачтах матросы стягивали паруса и привязывали короткими верёвками через каждые два метра к несущим реям.
От берега отделилась шлюпка и стала быстро приближаться к «Мэриголу». На носу стоял сияющий Уолферт.
— Для Уолферта сегодня день седьмой от рождества Христова, — сказал Батлер. — Как видно нас похоронили.
Шлюпка глухо ударилась в борт фрегата, и Уолферту бросили тали. Он ловко поднялся на палубу и дрожащим от радости голосом поздоровался с Крейгом и Батлером.
— Сколько негров вы поймали, Уолферт? — спросил Батлер.
В лесу раздавались редкие выстрелы. Уолферт сказал, что послал двадцать человек с мушкетами пострелять дичь, и сказал, что нужно послать еще двадцать из его команды — они, мол, немного знают окрестный лес, потому что народу очень много и все изголодались по жареному мясу.
— Напрасно мы поднимали такую пальбу, — сказал Прайс. — Гвинейские негры научены англичанами еще в прошлом веке.
— Вряд ли они здесь есть, — сказал, усмехнувшись Батлер. — Иначе они пришли бы поздороваться и погостить. — Честно говоря, эти прекрасные места не располагают к охоте, и священный долг белых — сохранить эти прекрасные места, — сказал он сладким тоном миссионера. — Высокое предназначение белых в этих прекрасных местах убивать чернокожих и слонов, сохранять белые еще не научились, кроме денег, разумеется.
Батлер снял кожаный жилет, стянул сапоги и подошел к штирборту.
— Чертово похмелье, — буркнул он, взобрался на перила и прыгнул головой вниз, широко раскинув руки. Он вынырнул в сорока футах от корабля, тряхнул мокрыми волосами и не спеша поплыл к берегу. Матросы смеялись. Крейг усмехнулся.
— Буйный, непонятный человек, — сказал раздраженно Уолферт.
Когда Крейг сошёл на берег, матросы Уолферта развели костры, воткнули толстые рогатки по обе стороны от огня и жарили мясо антилоп. Отрубленные копыта и головы побросали в океан. Там, где несли отрубленные головы антилоп, протянулось бесконечное отточие крови.
Понемногу прибывали матросы Батлера, Крейга и Прайса. Изголодались по мясу.
Остров Рам-Ки. Каменное племя
Остров Рам-Ки находился в двух милах от Сан-Сальвадора. Его площадь не превышала двадцати квадратных миль. Водоемов с пресной водой на острове не было, и индейцы пользовались карстовыми колодцами, достигавшими тридцати пяти футов в глубину. Перед тем, как пить — воде давали отстояться.
Большую часть острова покрывали белые скалы с глубокими холодными пещерами и подземными озёрами. В северной части острова выделялась скала, очень похожая на строение Вестминстерского аббатства. Природа, как всегда, опередила человека. Сезон дождей стоял с мая по октябрь. Вместе с дождями на остров обрушивались ураганы, терявшие силу ближе к ноябрю. Зимой они бывали значительно реже. Летом индейцы искали убежище в пещерах — ураганы ломали и разносили остатки хижин по всему острову.
Растительность Рам-Ки состояла в основном из сосновых лесов и колючих, вечнозеленых кустарников. В низине росли баль-зовые деревья, пальмы бакубу, можжевельник и батат. Индейцы охотились на фламинго, диких гусей и уток, в океане ловили рыбу и кагуам. Они ели пальмовые кочны, заменявшие хлеб, плоды кокосовых пальм и сырой батат.
Когда Фрэнсис Крейг оказался на острове, индейское население Рам-Ки насчитывало тридцать два человека — троих стариков, семерых детей, двенадцать женщин и всего десять мужчин, способных добывать пищу, защищаться и продолжать род.
Год назад число индейцев на Рам-Ки достигало трехсот человек. Однако весной приплыли испанцы с Сан-Сальвадора. Обманутые латеритными выбросами кремния на скалах, они решили, что наткнулись на золотую жилу и обложили индейцев налогами. Когда выяснилось, что золота на Рам-Ки нет, испанцам пришло в голову переправить три сотни индейцев с Рам-Ки на
Эспаньолу для работы на рудниках. Это привело к жестокой схватке, в результате которой сто тридцать индейцев было убито, а остальные ушли в скалы. Там они дождались отплытия испанцев и спустились вниз. Их осталось около ста сорока человек — худых, измученных голодом. На месте старого лагеря они нашли трупы тех, кто не пожелал бежать в скалы. Вечером разожгли огромный костер, уселись в круг и сожгли на костре тело мертвого индейца. В центре круга две мерзкие старухи устроили гадание по теням усопших, гадание по пеплу, гадание по человеческим костям, гадание по мертвецам и нагадали много счастья тем, кто остался жив.
Старухи уже отдали концы, когда у берегов Рам-Ки бросил якорь пиратский бриг, потрепанный испанской эскадрой. Капитан, у которого матросов едва хватало на управление кораблем и который был вовсе не дурак, наплёл индейцам, что он лютый враг Испании и тем самым быстро пополнил команду. Более восьмидесяти индейцев, готовых отправиться к черту на рога, лишь бы пролить испанскую кровь, покинули остров.