Едва отмыл руки от липкого жира, протер пол начисто, сел передохнуть.
И увидел, как папа, достав половую тряпку, поминая мое имя добром, теперь моет пол «как надо».
Ну и фиг с ним, прости господи.
А Белка поест и хрустиков. Я тоже люблю вафельные стаканчики грызть.
6 июня 2017 г.
У собаки среди лета разболелись уши. Купил пипетку и капли.
По ночам зоопарк превращается в цирк.
— Так, ну над моими ушами поиздевались, колбаса съедена, теперь можно немного пошали-и-ить…
Собака Белка обегает веранду по часовой стрелке, потом против часовой. Папу мы уже не боимся, больные уши, в которые я ежедневно закапываю рублей так по пятьдесят в каждое, дали нам одноразовый, но ежедневный пропуск в дом, и мы им пользуемся вовсю. Можно опять громко топать когтями по деревянному полу, радостно фыркать и…
— Да! Котася! Где-то здесь обитает Котася. Сейчас мы ее найде-е-ем…
Котася мирно дремала на старом сундучке, где хранятся сахар и соль, а теперь с недовольством, граничащим с брезгливостью, смотрит на эту собачью карусель.
Собака Белка панибратски наступает на нее ногой.
— Котася! Друг!
— Оставьте меня.
— Котася!!! Ты спишь, а жизнь прекрасна!
— Ну, вашу мать…
Собака Белка бесцеремонно переворачивает кошку носом так, что бедная старушка чуть не падает в ящик с луком. Шипит на собаку из последних сил.
— Я змея, пошла вон, я змея!
— А! Мой белый, то есть, тьфу, желтый господин, наша Котася сошла с ума. Лопни мои глаза, не вру! Смотри!
Белка снова наступает Котасе на живот и торжествующе смотрит на меня.
— Я змея! Ш-ш-ш!
— Вот! Видел? Ее пора в утиль.
— Белка, отстань от Котаси.
— Да кто пристает, кто… вот, опять!
— Ш-ш-ш! Пф-ф-ф! Тьфу, а по сусалам?
— Э? Котася, приди в себя. А что ты ела сегодня, чем щечки пахнут?
— Н-н-на!
— Не попала! Не попала! Потому что я ловкая, хищная зверюга, а ты пыльный мешок!
— Максим Викторович, что вы смотрите…
— Ах, можно же проверить меню и под хвостом.
— Вообще офигела, да пошла ты!
Кошка Котася делает неловкий прыжок, старость ее подводит, и она таки грохается точнехонько в синий тазик с сеткой лука.
— А! Попалась! Теперь ты моя! Облизать…
— Быдло. Тупое быдло.
— Ха-ха! Я быдло-быдло-быдло, мне весело!
— Ничего, переживу. Интеллигенция и не такое терпела.
После того как я остановил бульонный потоп, я немного вырос в папиных глазах, не зря сына растил. Не то чтобы улыбается, но хоть почти не кричит уже сутки.
Впрочем, может быть, ему просто не хватало приключений, я тоже их когда-то любил, все-таки кровь-то у нас одна.
Хотя, если честно, приключения вроде вчерашних у нас бывают каждый день, пусть и не такого разрушительного масштаба.
У папы возраст. Семьдесят восемь лет не шутка. Плюс эти гадские инсульты… Да и я не слишком молод. Хотя никогда не думал, что все годы работы охранником и в доме инвалидов имели, по сути, один смысл — облегчить жизнь своему отцу.
Вот уж где нужны выдержка и хладнокровие, вот где необходимо быть то лисой, то львом. Знания и навыки, приобретенные за годы работы в Германии, просто бесценны.
Стресса много, конечно, плюс еще ведь и бюрократические процедуры со всеми вытекающими, и, если бы я столько не ржал, тяжко бы мне пришлось.
Чего стоит одна Котася, которая по старости лет постоянно рухается во сне со своего любимого пуфика и, возмущенно вопя, залезает обратно, как и папа, виня в этом всех вокруг.
Вчера обратил на это внимание отца, когда храпящая кошка снова стала разваливаться, хихикали вместе как мальчишки, и никто, грешным делом, Котасю не разбудил, чтобы предупредить падение.
Бац!
«А? Что? Кто из вас это подстроил???»
Такие вот армейские приколы у нас в полуразваленном доме.
А с утра сегодня я возился с бумагами и приехал только к обеду, пожрать приготовил еще вчера и лег вздремнуть часик.
За это время пришел папа. Как и говорил, после истории с бульоном он до сих пор добрый и даже не стал меня будить радостными криками по какой-нибудь фигне, а сразу пошел убирать за собакой то, что скопилось на заднем дворе за несколько дней (все некогда мне было). А папе это делать в силу резко ухудшившейся координации движений строжайше запрещено.
Поскользнулся и упал в это самое, за чем пришел.
Встать было тяжело, и папа стал звать меня, чтобы разделил с ним праздник жизни. Я же мирно спал. Папа покричал еще немного, понял, что спасать его никто не придет, и кое-как встал сам, вернулся домой и выорался за все сразу.
Я, сонный и затормошенный жизнью, вылез в одних трусах в прихожую и увидел отца, похожего на шоколадного человечка на солнце.
По крайней мере, я внушал себе, что это шоколад, счищая слои с папиной одежды, приговаривая: «Не лазай в собачье дерьмо, не лазай!»
Стираемся теперь.
Помытый папа ходит в банном халате, и мы приняли закон, по которому к следам собачьей жизнедеятельности он на пистолетный выстрел больше не подходит.
За это папа утвердил в доме мое новое мусорное ведро. Видя мое лицо, лицо старого еврея, смотрящего на сожженную веселыми гайдамаками лавку, он решил меня приободрить, выкинул в ведро последнюю салфеточку с пола и сказал: «А ведро-то твое вроде приживается».
7 июня 2017 г.
Иду домой и слышу заливистый Белкин лай. Выхожу за поворот и вижу, что возле нашего забора стоит соседский пес, тоже овчарка, по виду помесь кавказца с немецкой, чуть более полугода от роду. Мне он нравится, большой, пушистый такой, флегматичный, на медведя похож.
— Привет, ты что тут ходишь?
— Та, как всегда, хозяева ворота не закрыли, я и ушел погулять.
Белка надрывается в истерическом крике «Ах-х-хренел! Ах-х-хренел!», мой знакомый не обращает на это никакого внимания, не спеша ходит вдоль ограды, подходит ко мне, трется о мою руку пушистой мордой, похожей на волчью. Соседи иногда забывают запереть калитку, и этот хвостатый парень иногда лазит по нашему поселку.
— Слушай, а у тебя нет чего-нибудь пожрать, а? Я же расту, так охота…
— В сумке квас и бумаги только.
— Да вижу носом уже, авторучка еще, а… принеси?
— Ладно, принесу.
Белка вворачивается под ворота так, что, кажется, шкура на ее морде лопнет и из нее сейчас вылетит кровавый, зубастый скелет, полный ревнивой ненависти.
— Отойди от него, тварюга, это мой человек, отойди, я сказала!!!
Открываю ворота вместе с застрявшей под ними головой собаки Белки, которая пятится задом, захожу на кухню — поделитесь, госпожа Котася, с соседом. Возвращаюсь на улицу, захлопываю калитку, даю приятелю мягких куриных ошметков.
— Спасибо. Чавк-чавк-чавк.
— Ну… это… блин… во-о-обще!!!
Мне кажется, у Белки сейчас будет инфаркт.
Сосед поел, потерся лбом мне об руки, говоря спасибо, удостоил хрипящую Белку взглядом, демонстративно обмочил наши розы и, повиляв мне на прощанье пушистым хвостом, неспешно пошел совершать вечерний моцион по поселку. Я приподнял ворота, и Белка, выскользнув, визжа, кинулась на меня, обтираться и метить.
А я вот думаю, подрастет скоро парень, поженить их с Белкой, что ли? Заведу тут псарню, породу назову «корейская несъедобная». Красиво же. Парень большой, основательный, добродушный. Стерпится — слюбится. А курицу Белке из-за слабых почек и аллергии все равно нельзя.
8 июня 2017 г.
Папа, заботясь о сыне, вчера вечером выгреб из моей поясной сумки все деньги и аккуратно положил рядом с ней — зачем с собой таскать всю сумму, твою сумочку с ремня срезать для карманника пять секунд. А сколько надо, столько со стола возьмешь.
Так рассуждал папа, но, будучи интровертом, совсем забыл меня об этом предупредить.
Я же с утра, уносясь по делам, естественно, схватил в спешке джинсы и умчался без копейки денег. Папа оставил мне какую-то мелочь в кармане, на проезд, но, будучи добрым, но рассеянным юношей, обсчитался. В маршрутке я обнаружил, что гол как сокол и платить за проезд нечем.
С интонацией «подайте, люди добрые» и предлагая за проезд то анекдот, то жвачку, рассмешив водителя, доехал до места.
Порешав вопросы (как оказалось, я не взял с собой одну из бесконечных бумаг, но, слава богу, девчонка-служащая оказалась доброй), я поперся пешком по жаре через полгорода до первого друга.
Обалдевший от всего этого, заблудился в переходе и потерял ориентацию. Обратившись к пожилой продавщице цветов с безотказной формулой «Девушка», после которой женщины в возрасте скажут всё, был направлен вдоль по улице с напутствием: «Иди по левой стороне, там тень, а то у тебя такое лицо…»
Выручил встреченный Витя Бабанин, как раз собиравшийся вести свой итальянский велосипед, к которому не подходит ни один симферопольский насос, на надувку шин к другу. Витя вместо тринадцати дал мне двадцать рублей и сказал, что если я приду к нему гости, то чтобы в левый лифт не садился (в этой многоэтажке их целых два, видимо, чтобы, пока один не работает, второй поломался): левый вчера упал с девятого этажа. Вместе с пассажиром. К счастью, за пару этажей до трагедии лифт проснулся и притормозил. Человек отделался шишкой на голове, которой ударился о потолок.
Я подумал, что этот пассажир теперь обеспечен телегой до конца своих дней — редко в какой компании откажутся послушать, как человек упал в лифте с девятого этажа из уст самого упавшего.
Витя же сказал, что просто лифты новые, вот и падают.
10 июня 2017 г.
Нас с папой пригласили на юбилей его давние, еще мамины знакомые.
— Максим! Почему еще не одет!!!
— Потому что я соберусь раньше тебя.
— Иди и оденься.
— Папа, я успею.
— Нет, иди!
Иду, одеваюсь. Буду париться, что делать.
— Где же мои очки…
Папа не спрашивает. Он просто рассуждает вслух.
Ищем очки. Вернее, ищу я, папа, матеря очки, растерянно ходит кругами, делая вид, что он без очков ничего не видит.