Азашиков похлопал агента по плечу и исчез, как полночная тень.
Бурку Казаченко подарил «Шаху». Тот сделал из нее подкладку своей зимней куртке, которую носит по сей день. Связь, как того и просил «Танцор», была с ним установлена, и он три года пытался реабилитировать себя. Впрочем, это уже совсем другая история…
Глава шестнадцатая. Даешь «Героя» за «Стингер»!
Когда в 1986 году США начали поставлять «Стингеры» — переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК) — моджахедам, и наши вертолеты стали падать на землю, как груши в пору созревания, командование Ограниченного контингента советских войск с подачи Главного разведывательного управления (ГРУ) обещало любому, кто доставит действующий «Стингер», звание Героя Советского Союза. Но, несмотря на то что во время Афганской войны нашими десантниками были захвачены восемь (!) ПЗРК, никто из них Золотой Звезды так и не получил…
В марте 1986 года подполковник Олег Вакуленко, сотрудник Второго главного управления, был командирован в представительство КГБ в Берлине.
Опытный офицер-агентурист, он недолго «носил дым в штанах» — находился не у дел, гуляя по коридорам резидентуры, — не прошло и двух дней, как ему на связь передали троих агентов-иностранцев.
Наибольшие хлопоты Олегу доставлял агент «Новобранец» — в миру Курт Зайдель, — хозяин бара в районе дислокации филиала ЦРУ в Западном Берлине.
Двумя годами ранее его жену изнасиловали американские солдаты. С тех пор жгучее желание отомстить янки превратилось у Зайделя в навязчивую идею. И однажды, навещая дядю в ГДР, он поделился с ним своими бедами. Дядя оказался агентом полковника Булавкина. Тот встретился с обиженным немцем и предложил свою помощь в реализации вендетты. А для начала привлек его к добровольному сотрудничеству: взял подписку о неразглашении, дал псевдоним «Новобранец», прочел лекцию о конспирации, а в качестве оператора назначил ему полковника Гаевца Михалтрофимыча.
Промучившись с новым рекрутом около года, Гаевец появление Вакуленко в представительстве расценил как знак судьбы и поспешил передать ему на связь «Новобранца». Со слов Михалтрофимыча, агент, внешне походивший на Робин Гуда, вожака лесных разбойников из английской баллады, был так же бесшабашен, как его прототип, и за время сотрудничества показал себя абсолютно неуправляемой личностью, готовой на любые несанкционированные действия.
В свою очередь, «Новобранец» на первой же явке пожаловался Олегу на Гаевца, сказав, что тот пытался «строить и строжить» его. Сотворив улыбку кролика перед удавом, заявил:
— Я вовсе не против тирании, я готов подчиняться и даже люблю, когда мною командуют, но диктаторство должно происходить от любви ко мне. Если же я встречаю недобрый, хуже того, злой взгляд визави, я или зажимаюсь, или «включаю дурака». Я чувствовал, что партайгеноссе Микаэль не любит меня, и это либо парализовало меня, либо заставляло выпрыгивать из штанов, чтобы доказать, что я — не последний немец в Западном Берлине и способен на многое. И не моя вина, что эти мои попытки были выше его понимания…
Солнечным майским днем Вакуленко подъехал на служебном «трабанте» к Александерплатц, традиционному явочному месту сотрудников берлинской резидентуры, и, присев на скамейку у фонтана «Нептун» лицом на восток, стал поджидать «Новобранца». Согласно разработанной схеме, тот должен был прибывать только с восточной оконечности площади. Это позволяло Олегу вести контрнаблюдение и выявить гипотетичную слежку за агентом.
Вакуленко взглянул на часы и недовольно поморщился: агент опаздывал на целых три минуты. В тот же миг сзади зашуршала листва, и боковым зрением Олег увидел, как из кустов сирени вынырнул «Новобранец».
— Что, мой друг, эффекты любишь? — вместо приветствия сказал Олег, не поворачивая головы.
— Ах, герр Алекс, это только начало — главный эффект впереди…
Агент для рукопожатия протянул пятерню, похожую на связку свиных сарделек, но Олег сделал вид, что не заметил жеста, — для окружающих они не знакомы! — и, не оборачиваясь, зашагал к отелю «Штадт Берлин».
Сохраняя дистанцию в несколько метров — конспирация превыше всего! — они порознь подошли к входу, но в лифт вошли одновременно. Ехали молча, каждый по-своему переваривал встречу, уставившись в несуществующую точку на потолке.
В номере Вакуленко выставил из холодильника на стол бутерброды с красной и черной икрой, осетрину, соленые грибочки, пикули, баночное пиво и взялся за бутылку «Столичной».
— Давай, закусывай, друг мой, а потом расскажешь, какой-такой главный эффект ты приготовил!
— Некогда закусывать, герр Алекс! Я «Стингер» вам привез…
От неожиданности Олег едва не уронил бутылку на пол.
— Ничего себе явка начинается! — воскликнул он и, всем телом откинувшись на спинку дивана, вонзил взгляд Понтия Пилата в зрачки агента.
Памятуя высказывание «Новобранца» о его готовности подчиняться, Олег на явках старался создать дружескую атмосферу, но при этом никогда не опускался до амикошонства и фамильярности. Хотя порой ему было трудно удержаться от менторского тона или даже окрика в адрес агента. Каких нервов стоила Вакуленко одна лишь апрельская выходка «Новобранца»!
Агенту было отработано простейшее проверочно-тренировочное задание: выяснить количество офицеров-холостяков в западноберлинском филиале ЦРУ, которые проживали в общежитии, расположенном рядом с его баром; записать номера машин, регулярно там паркующиеся; ознакомиться с режимом охраны.
Прогуливаясь у общежития, «Новобранец» обнаружил, что оно вообще не охраняется, если не считать одного морского пехотинца, сидящего в вестибюле.
Три раза в неделю из проносящегося на предельной скорости военного джипа невидимая рука выбрасывала на крыльцо общежития холщовую сумку, наподобие тех вализ, в которых курьеры перевозят дипломатическую почту. На гудок клаксона появлялся морпех-охранник, забирал вализу, срывал свинцовые пломбы и раскладывал корреспонденцию в ячейки настенного ящика.
В одно прекрасное утро случилось непредвиденное. Когда вализа, подняв облако пыли, плюхнулась на крыльцо, а джип, прогудев, скрылся за углом, морпех не появился ни через секунду, ни через тридцать. Оказавшийся рядом «Новобранец» отреагировал мгновенно: рванул с себя пиджак, накинул его на вализу и с этой добычей пустился наутек…
Офицеры резидентуры рукоплескали Вакуленко и готовы были поить его целый месяц. Еще бы! Никогда прежде госпожа Удача не была так щедра: даром достались десятки адресов сотрудников ЦРУ в Соединенных Штатах и подробности их семейной жизни!
Олег же был вне себя. Он накричал на «Новобранца», попугал застенками Моабитской тюрьмы и пригрозил прекращением сотрудничества. Агент божился, что впредь будет паинькой… И вот теперь, на тебе — «Стингер». Нет, эту песню не задушишь, не убьешь!
Сделав над собой усилие, Олег произнес:
— И где он?
— У меня в машине, на заднем сиденье, закутан в плед, — скороговоркой ответил агент.
— Как тебе удалось пройти пограничный контроль?
— Сегодня пятница — машин тьма, солдаты на Чек-Пойнте зашиваются… Я сунул одному сто марок, сказал, что у меня в машине, кроме пледа, ничего… Он заглянул в багажник — пусто, затем в салон, там увидел только плед на сиденье, ну и пропустил без очереди…
— Согласен, в западном секторе можно подкупить американского солдата, но наших погранцов — никогда! — произнес Олег тоном маршала Жукова при подписании капитуляции Берлина. — Как же они тебя пропустили? Может, ты владеешь гипнозом?
— Нет, все проще… Старшему наряда я назвал вашу фамилию, должность, ваш телефон и сказал, что у меня дело государственной важности. Офицер взял мой паспорт и ушел. Вернувшись через минуту, он махнул рукой, и солдаты подняли шлагбаум…
Вдруг агент умолк, его вызывающе наглый взгляд стал обреченным, а в голосе послышалась мольба.
— Герр Алекс! Не смотрите на меня так, будто пограничник не с вами говорил по телефону… Если не с вами, то почему меня пропустили?! Еще кто-то знает о наших отношениях?! А как же конспирация?!
— Успокойся, Курт! Уходя на встречу с тобой, я переключил телефон на шефа, на известного тебе полковника Булавкина. Он-то и дал отмашку, чтоб тебя пропустили… Ты лучше скажи, откуда «Стингер»?
«Новобранец» вмиг расцвел и облегченно выдохнул:
— Мой друг, Хрен устроил…
— Что-то я о таком друге от тебя не слышал! — повысил голос Олег.
— Он — мой новый друг в НАТО, грекоамериканец, сержант, заведует складом. Звать его Костас Хренопулос, но я зову его просто Хрен… Завтра в 8.00 «игрушка» должна быть на складе. У нас всего 20 часов. Если не успеем — Хрена посадят… На электрический стул! Да, вот еще: за демонстрацию «Стингера» он просит 15 тысяч «зеленых»…
«Новобранец» замолчал и уставился на Вакуленко, пытаясь понять, какой эффект произвели его слова.
— Не слишком ли дорого за один просмотр?!
— Плата соразмерна риску Хрена, — агент развел руками, — он сказал, что более секретной штуки в армии США сейчас нет…
— «Стингер» реальный и в рабочем состоянии… Я уже доложил о нем начальнику представительства генерал-майору Беляеву, — произнес полковник Булавкин, — так что, Олег Ильич, готовься получить благодарность…
— Так ведь Героя обещали, товарищ полковник! — возразил Вакуленко.
— Раз обещали, значит, дадут. Но не тебе — начальнику представительства. А тебе — благодарность от председателя. Когда уж вы научитесь брать по чину, а, подполковник? — строго спросил Булавкин. — Но это еще не все… Беляев связался с Центром и получил приказ: передать «Стингер» «сапогам». Так что собирайся в Москву…
— Опять «сапоги» на чужом горбу в рай въезжают! — взвился Олег.
— Я бы назвал это по-другому, — спокойно отреагировал Булавкин. — Да, Центр играет в великодушие и опять пытается помирить военных разведчиков с нами, для этого-то и дает им возможность откусить от пирога, что нам Бог послал…