…
— Да пошел ты! — Вакуленко хлопнул дверью «опеля» и нырнул в «мерседес» начальника…
За операцию «Стингер» глава представительства КГБ в Берлине генерал-майор Беляев и начальник ГРУ генерал армии Ивашутин к очередной дате ВОСР получили по ордену Октябрьской Революции. Полковник Булавкин — высшую ведомственную награду: нагрудный знак Почетный сотрудник госбезопасности. Вакуленко — благодарность председателя КГБ СССР…
Глава семнадцатая. Шпион с сюрпризом
В июле 1992 года у меня в кабинете раздалась малиновая трель аппарата внутренней связи, и полковник Гололобов из Правового департамента ФСК позвал меня на смотрины шпиона. Кто ж откажется от такого приглашения?!
В коридоре я едва не столкнулся со смуглым мужчиной невысокого роста в темно-сером костюме-тройке английской шерсти с потухшей трубкой в зубах. Чем-то неуловимо заграничным веяло от него, и если бы не два конвоира, я бы принял его за разведчика-нелегала, вернувшегося из-за кордона по завершении командировки. Но нет, пришелец — советник Консульского управления МИД РФ Виталий Макаров и по совместительству агент ЦРУ — явился на Лубянку с повинной. Следователи тут же окрестили его «шпион хороший сюрприз».
То был экстраординарный случай, ибо в те годы среди наших дипломатов и офицеров спецслужб широкое распространение получила диаметрально противоположная тенденция: «втихую» уходить внаем к противнику. Уходить в шпионы. На профессиональном сленге спецслужбистов это называется стать «кротом»[9]. Продолжая занимать престижные должности в родных синекурах, они фактически действовали в пользу США, исправно поставляя своим заокеанским хозяевам сверхценную информацию. Продавая противнику наши стратегические секреты, они исподтишка готовились к «мягкой посадке» на Западе. То была самая опасная и убыточная для нашей страны разновидность перебежчиков…
Став «кротом», имярек исправно, а иногда и с еще большим усердием, чем прежде, продолжал исполнять функциональные обязанности на своем рабочем месте, а всю конфиденциальную, секретную и особой важности информацию аккуратно «сливал» своим закордонным работодателям. Конечно, за приличное вознаграждение, многократно превышавшее его денежное довольствие в родном ведомстве.
В те годы этот тлетворный тренд приобрел такой размах среди наших дипломатов и офицеров разведки, что западные спецслужбы уже захлебывались от предложений «инициативников», желавших продать хоть кусочек Родины, и брали на иждивение только самых выдающихся изменников-секретоносителей.
Справедливости ради надо отметить, что появление шокирующего числа оборотней среди наших офицеров имело объективные причины: разрушение института внешней разведки и контрразведки; чехарда в руководстве Комитета госбезопасности; разбазаривание высококлассных профессионалов; изуверское отношение к ветеранам-патриотам; обнищание офицеров, имевших доступ к госсекретам, — все это не могло не сказаться на общем климате в определенных ведомствах и в итоге на нашей обороноспособности.
Так называемые рокировочки, проводимые в директивных органах с благоволения сначала президента СССР, а затем первого президента России, создавали благоприятные условия для подрывной деятельности всех западных разведсообществ в нашей стране. В России они чувствовали себя, как микробы в питательном бульоне…
Как утверждает экс-начальник аналитического управления КГБ генерал-майор Вячеслав Широнин, экспансия спецслужб главного противника шла по нарастающей: только в 1991 году военные разведчики США, Великобритании, ФРГ, Франции, Италии, Канады и Японии совершили 570 разведывательных поездок по нашей стране, в основном в республики Кавказа и сопредельные с ними области. Разного рода «интернациональные бригады» совершали совместные разведывательные поездки по России, согласовывая с ЦРУ цели и объекты наблюдения.
Активность разведсообществ перечисленных стран была сравнима разве что с напористостью и наглостью разведчиков фашистской Германии накануне нападения на СССР в 1941 году…
Макаров притащил на Лубянку шпионскую экипировку, пролежавшую в кладовке более десяти лет. Она хотя и производила впечатление реквизита с Мосфильма, однако была исправной и вполне пригодной к использованию.
Коротковолновый приемник для ловли радиопередач из Мюнхенского разведцентра в высокочастотном диапазоне. Принадлежности для изготовления микроточечных сообщений и микроточечное считывающее устройство, спрятанные в портсигаре. Одноразовые шифрблокноты — в карманных фонариках и в зажигалке. Порошок с магнитным железооксидом для нанесения на пленку радиограмм для СКП (сверхкороткой передачи) — в банке из-под печенья. И прочая, прочая, прочая…
А начиналось так.
В 1976 году молодой дипломат Макаров приступил к работе в советском посольстве в столице Боливии, городе Ла-Паса. Он свободно общался с аборигенами и сотрудниками иностранных посольств. Посещал теннисный корт и шахматный клуб.
Со временем Макаров стал замечать, что все чаще его спарринг-партнером в шахматных баталиях выступает англичанин, некто Джон Скарлетт. Тот самый высокопоставленный шпион, что в 1991–1994 годах «сидел под корягой» — дипломатическим прикрытием первого секретаря посольства Великобритании в Москве, — возглавляя резидентуру Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС). Работать по советским гражданам он начал в Боливии, и Макаров стал его дебютом, «новобранцем-первенцем»…
Постепенно помимо шахмат Макаров и Скарлетт нашли другие точки соприкосновения.
Джон едва ли не за руку водил Виталия в Американский клуб, где крутили фильмы о похождениях Джеймса Бонда. Регулярно выписывал «другу» одежду и обувь по английскому дипломатическому каталогу, чего сотрудники нашего посольства позволить себе не могли. Бесконечным потоком от англичанина-благодетеля следовали презенты и мизерные ссуды в свободно конвертируемой валюте. И вскоре все доселе табуированные желания молодого русского дипломата стали реальностью. Не понимал он одного: коготок увязнет — всей птичке пропасть…
Все шло своим чередом, как вдруг жизнь Макарова пошла под откос. Виной тому стали разлука с женой (она уехала в Союз на лечение) и непомерно высокие требования посла. Виталий сорвался с резьбы и, спасаясь от действительности в алкогольном астрале, в рюмку стал заглядывать чаще обычного. Ну а Джон Скарлетт — тут как тут!
Кутили «друзья» широко, безобразно, по купеческому трафарету. А чего мелочиться, все равно ведь не на свои — на представительские расходы СИС! Но «банковали» не в клубах для почтенных джентльменов — в забегаловках, где за бокалом дешевого вина и банкой пива коротали вечера уборщики улиц и разномастная прислуга — конспирация превыше всего! Выпивки перемежались совместными походами в публичные дома. Кредит доверия Макарова к Скарлетту повышался с каждой встречей, он уверовал, что встретил человека, с которым «находится на одной волне»…
В ходе возлияний Скарлетт как «мастер подвоха» убеждал собутыльника, что «граждане СССР, находясь под гнетом диктатуры КПСС, прозябают на обочине цивилизации», что вскоре «Союз накроет эпидемия потребления, страна вступит в эпоху баблоцентризма, а в выигрыше будет тот, кто вовремя накопит достаточный объем свободно конвертируемой валюты», да и вообще «пример надо брать с Джеймса Бонда, с его беспечно-потребительского отношения к жизни».
Надо сказать, что англичанин в предприятие «Макаров-СИС» вложился не копеечно, но, рассчитывая на долговременный роман, действовал в соответствии с постулатом мудрого Уинстона Черчилля: «Что такое гроши на ухаживание в сравнении с капиталом обладания?!»
В ходе одной попойки Джон доверительно сообщил Макарову, что «не ошибся в нем, в своем друге, — тот изобретателен и предприимчив. А ему, «охотнику за головами», как раз и нужны люди с таким интеллектом, как у Виталия».
Театрально выдержав паузу, признался в своей принадлежности к СИС и тут же предложил грандиозную идею: «мужскую дружбу дополнить сотрудничеством с английской разведкой. Работа на его родную спецслужбу, на СИС, поможет Виталию приобрести стартовый капитал для жизни в свободном мире, к примеру, в Лондоне. А под его началом Макаров быстро освоит шпионское ремесло. Страшно? Бояться нечего! Ведь работать он будет под защитой и покровительством правительства Его Величества Королевы Великобритании, а это та самая шапка-неуязвимка, которая спасла не одного только Джеймса Бонда от врагов и всех напастей!»
Макаров, будучи пьян в хлам, согласился со всеми доводами разведчика, и предложение принял. Даже единовременное пособие себе назначил — 25 тысяч долларов наличными за свои будущие шпионские услуги.
Скарлетт наградил новобранца рукопожатием, похлопал по плечу и с пафосом произнес: «Ты молодец, Виталий! Приходит миг, и спящий глист превращается в огнедышащего дракона!» Про себя же, в порядке успокоения, процитировал фразу из «Руководства к действию» разведки кайзеровской Германии: «Отбросов нет — есть кадры!»
Судя по всему, Скарлетт отдавал себе отчет, что имеет дело с ничтожеством, которое за какие-то $25 тысяч готово продать родину. В тот же день англичанин отбил шифртелеграмму-молнию в штаб-квартиру СИС: «Новобранец с головой окунулся в ледяные воды шпионажа, а спасательный круг — в моих руках…»
По окончании срока пребывания в Боливии Макаров убывал в Союз и должен был приступить к работе в центральном аппарате МИД СССР.
Накануне отъезда Скарлетт прикрепил к нему американца-репетитора, в чьи обязанности входило обучение новобранца способам шифрованной связи.
Однако «Курс молодого рекрута невидимого фронта» Макарову впрок не пошел. Уже находясь в Москве, он принял шифртелеграмму из ЦРУ, а вот на ответную связь выйти не сумел. В общем, все следующие 10 лет его никто не беспокоил, и Макаров пребывал в блаженном состоянии Емели-дурочка. Поэтому, прибыв в 1986 году в Барселону на должность 1-го секретаря ко