Игорь молча положил на стол перед следователем тетрадный листок с лаконичным, как древняя восточная мудрость, текстом:
«Посетил школу. Опросил учащихся в девяти классах (всего 299 человек). Результат: орудие убийства Полунина А.Г. не обнаружено».
— Превосходно, — глубокомысленно пропел-протянул Брянцев. — Не будем делать из этого трагедии, поскольку отрицательный результат — тоже результат.
Губы Игоря тронула кривенькая усмешечка, и вслед за тем глаза его озорно заблестели.
— Бьюсь об заклад, Сергей Алексеич, что в студенческие годы вы занимались в кружке пения. И наверняка срывали аплодисменты на смотрах художественной самодеятельности.
— Почти угадал! — улыбнулся Брянцев. — Помнится, два раза я и правда сходил в кружок. Попел от души.
— Представляю! А почему только два раза?
— Потому что на третий раз руководительница хорового кружка не велела мне больше приходить. По причине абсолютного отсутствия музыкального слуха. Поверишь, я даже танцевать не способен, не то что петь!
— Да ну?! — не поверил Игорь. — Совсем, что ли, не танцуете?
— Иногда. И только с женой. С другими женщинами стесняюсь, — признался Брянцев.
— А жена у вас, случайно, не артистка?
— Ты знаешь, нет! — улыбнулся Брянцев. — Бьюсь об заклад: за твоим вопросом что-то кроется!
— И не мечтала о сцене? — продолжал допытываться Игорь, краснея от смущения.
Брянцев развел руками.
— Может, и мечтала, но я об этом ничего не знаю.
— Счастливый вы человек!
— Возможно… — Брянцев взглянул на часы. Для полного счастья ему не хватало Полуниной. А она не приходила.
— Моя Танюшка вообразила себя актрисой, и это плохо кончилось, — с печалью на лице вымолвил Игорь, катая в ладонях карандаш. — Полгода живем врозь…
— Полгода — это серьезно, — посочувствовал Брянцев. — И ты по-прежнему не хочешь, чтобы она воображала себя актрисой?
— Не хочу! — Игорь швырнул карандаш на стол. — Но недавно я понял, что готов пойти на компромисс…
— Вот и скажи ей об этом!
— Не хочет она разговаривать. Бросает трубку.
— Это худо. Ну, тогда напиши ей.
— Не умею я писать письма… Это как вам, наверное, танцевать.
— Хм… — Брянцев задумчиво поморгал. — Ты, что, в армии не служил?
— С чего вы взяли? Естественно, служил!
— И неужто не писал из армии девчатам?
— Как не писал! Но это же совсем другое: им, как ни напиши — сойдет. А которая, если не ответит, — ну, подумаешь!.. Вообще-то я пробовал написать Танюшке. Написал и порвал.
— Духу не хватило отправить, что ли?
— Не в этом дело. Пишешь вроде как с душой, а глянешь — там одни слюни. Аж противно.
— Слюней не надо, — согласился Брянцев. — В таких случаях надо попроще: как живешь, как служишь. Вспомни какой-нибудь случай из вашей совместной жизни. Что-нибудь такое, что при всем желании никогда не забудешь. Хорошее такое. Было?
— Надо вспомнить…
— Нет, не надо копаться в памяти! Сразу ответь: было?
— Ну, было: как она на свидание ко мне летела…
— Вот и вверни между строчками. Глядишь, прочитает и сама что-нибудь вспомнит. Тоже хорошее. А вспомнит, так непременно и задумается.
— Она тогда на практику в Серов уехала, — пустился Игорь в воспоминания. — А мы с ней…
Однако Брянцев его остановил:
— Не рассказывай ничего сейчас, а то выговоришься раньше времени. Это сразу на бумагу надо, единым духом! И не откладывай, сегодня же сядь и напиши!
Ответить Игорь не успел: зазвонил телефон, и на проводе оказался Горелов.
Далекий, как из подземелья, голос:
— Есть информация!
— Володя, говори громче! — крикнул Брянцев. — Тебя почти не слышно!
— Есть фамилия, адрес! — прокричал в ответ Горелов, срывая голосовые связки. — Недавно оттуда! Все. Еду!
— Володя, погоди! Езжай сейчас в «Эльдорадо». Мы тут с Игорем вдвоем загораем.
— В чем дело?
— Вот и узнай.
— Понял.
В четверть одиннадцатого на связь вышел Первушин.
— Задание выполнено, — доложил он. — Объект служил в моей конторе. Вычистили.
— Очень интересно! А сейчас, Пал Иваныч, загляните домой к нашей знакомой. Спросите, почему не явилась на свидание. А то цветочки вянут.
Часа через полтора подъехал Горелов и сообщил сногсшибательную новость: с сегодняшнего дня Полунина считается в очередном отпуске. Несколько дней назад приобрела две путевки в Сочи и вчера вылетела туда с подругой. Что за подруга — выяснить пока не удалось. Позднее и Первушин подтвердил: да, Полунина уехала отдыхать на юг.
Чего угодно мог ожидать Брянцев, но только не этого.
Тот самый Гера
Его звали Германом Игоревичем Щегловым. Проживал он на улице Ильича вместе с родителями. Холост. В июне этого года вернулся из мест не столь отдаленных. Пока нигде не работает. В свое время отслужил в армии и с блестящей характеристикой («трудолюбив, исполнителен, дисциплинирован, морально устойчив, военную тайну хранить умеет, делу КПСС и Советскому правительству предан…») был рекомендован в органы МВД.
Прослужив в милиции четыре года, он был уволен по ходатайству товарищеского суда «за злоупотребления служебным положением и действия, порочащие честь и достоинство работника милиции». В решении товарищеского суда приводился, например, такой факт: будучи дежурным по камерам временного содержания и самолично производя обыск задержанной гражданки «Щеглов предложил ей вступить с ним в половую связь, пообещав содействовать ее освобождению, а в случае отказа угрожал отправить в тюрьму». Как явствовало из заключения экспертов, Щеглов своего добился. Однако слова, данного гражданке, оказавшейся крупной мошенницей, не сдержал, и она из тюрьмы настрочила на него жалобу.
— Не знал, что ли, кого трахал? — подивился Игорь неосмотрительности «телемастера».
— А ты наперед знал, что тебе покажут, когда в темную комнату поперся? — с ухмылкой спросил Горелов.
— Одно я знаю точно: с тобой опасно говорить на интимные темы, — тут же дал ему сдачи стажер.
А намекнул Горелов на недавний казус, приключившийся с Игорем во время опроса жильцов дома по улице Индустрии. В одной из квартир, куда он позвонил уже поздненько, веселилась компания молодых людей. Гремела музыка. Широкие двустворчатые двери комнаты были раскрыты настежь, и Игорь видел из прихожей выламывавшихся под грохот барабанов и электрогитар здоровенных парней в одних штанах и смазливых девиц в мини-юбочках и с голыми животиками.
Пока он разговаривал на кухне с хозяйкой, не в меру смешливой брюнеткой лет двадцати, в квартире внезапно установилась непонятная тишина: смолкли громогласные динамики, не слышно стало ни голосов, ни смеха гостей. Такое было впечатление, словно они, Игорь и смешливая хозяйка, остались в квартире совершенно одни. Девица сидела в свободной позе сбоку стола, лениво покуривала сигаретку и была во всем таком мини, а Игорь давненько уже постился, и потому он стал сворачивать разговор, намереваясь немедленно покинуть эту дурную квартиру.
Но тут хозяйка, прислушавшись, вдруг перестала хихикать. Курносое личико ее выразило озабоченность.
— Что случилось? — спросила она у Игоря.
— Может, спать легли? — предположил он.
— Все это очень странно, — прошептала девица, и глаза ее расширились от страха. — Как будто все они умерли…
«Спятила, что ли?» — Игорю стало не по себе.
— Ну, что вы такое говорите! — он поднялся с табуретки и вышел в прихожую.
А там была кромешная тьма. Девица позади него тихонько поскуливала и причитала:
— Их убили!.. Их всех убили!..
Двери в комнату были плотно прикрыты. Игорь растворил их. Темно, хоть глаз выколи. Он шагнул через порог, нашарил выключатель…
… Четыре обнаженные девицы крестом, касаясь друг друга ступнями и раскинув руки, лежали на красном ковре и смотрели неподвижными глазами в потолок. Игорю показалось, что они не дышат, а глаза их мертвы. Его прошиб холодный пот. Он лихорадочно соображал, как ему следует поступить. И в тот момент, когда он, увидев на тумбочке телефонный аппарат, хотел уже броситься звонить в милицию, одна из девиц чихнула. И тогда все они, давясь от смеха, стали переворачиваться на животы.
— Всем оставаться на местах! — скомандовал Игорь и, выходя, выключил в комнате свет. Самое лучшее, что он мог придумать.
«…Щеглов Г.И., находясь в гостях у Гавриловой С.В., похитил две пары принадлежащих ей новых женских сапог… Находясь в гостях у Курочкиной Р.Г., похитил золотое колье…
…Щеглова Германа Игоревича… приговорить к трем годам лишения свободы в колонии общего режима».
Из агентства «Аэрофлота» сообщили, что «Полунина Н.В. и Щеглов Г.И. значатся среди пассажиров, вылетевших в Сочи рейсом…».
— Боюсь, для убийцы он ведет себя крайне легкомысленно, — рассуждал Брянцев, протирая очки клочком газеты. — Вместо того, чтобы на время затаиться, он как будто специально засвечивается. Да мало того, еще и подносит нам на блюдечке мотив, толкнувший его на преступление! Подумать только: трех недель не прошло со времени похорон, а он уже проводит с неутешной вдовой медовый месяц на морском берегу!.. Это, я вам скажу!.. Да у меня просто слов не хватает!..
— Чего ж вы хотите от вора и убийцы! — рассудительно заметил Горелов. — У этой публики своя мораль.
— А Полунина? У нее-то что за мораль? Проводить отпуск в компании убийцы мужа…
— Может, она его сообщница?
— Допустить можно что угодно, — не согласился Брянцев. — Нужны доказательства.
— Прежде чем доказывать что-то, приходится строить версии, из которых только одна оказывается правильной, — парировал Горелов. — Ну, не так, что ли? Вот вы говорите: Щеглов нарочно засвечивается. А кто маскировался под телемастера? И на юг тоже ведь улетели тайком. Словом, лишняя версия кармана не оттянет.
— Щеглов работал в милиции и должен знать: если мы им заинтересуемся, то и на юге достанем. А как не заинтересуемся, если его любезная не явилась на допрос! Так что, скорее всего, не от нас он тайком улетел. Видимо, Полунина не хотела, чтобы соседи знали, что она решила провести отпуск с мужчиной. По той же причине Щеглов и за телемастера себя выдавал. Это-то как раз понятно. А вот кто мне скажет, почему Щеглов — если он на самом деле убийца Полунина — ничуть не опасается нас с вами?