— Погоди, слышь, — оборвал ее второй пехотинец. — Че она у кабаков-то делала? Чисто снималась, что ль?
— Это ты снимаешься, лох, — презрительно скривилась соплюха. — А такие, как она, не снимаются. Таких снимают.
— Ты че, овца? — огорчился боец и стукнул соплюху по лбу. Ну, не сильно стукнул, а так, слегка, только чтобы мозги вправились куда надо.
— Погоди, — остановил его второй. — Это точно она была? Стрекоза?
— Да точно, — соплюха утерла нос.
Расклад менялся по ходу дела. Пошли сплошные темные непонятки. «Метрополь», в просторечье «Поле», и «Агра», он же «Индус», — точки денежные. Цены там… Девочки, что тусуются у таких кабаков, реально даже плюнуть в сторону авторынка посчитают западло, не то что клиентов брать.
— А какого болта она тут-то делала? — решил прояснить ситуацию первый боец.
— А ты вообще пошел в ж…у, — огорченно вякнула соплюха. — Я с тобой, козлом, разговаривать не буду.
— Да ладно, че ты, — вступился за приятеля второй. — Мы тебе компенсируем. Так чего Стрекоза тут-то делала? Клиентов, что ль, снимала?
— Не, если бы она хотела клиента снять — сняла бы без вопросов. Я ж говорю, телка центровая. Она пацана одного ждала. Кешу. Он тут сначала сборщиком работал, потом на «смотрящего по участку» ушел. Заморыш такой, щупать нечего. Не знаю уж, чего она в нем нашла.
— А ты-то сама как думаешь? — спросил второй.
— Да забашлял ей кто-то за него конкретно. Иначе хрен бы она тут появилась.
— И что? Дождалась она Кешу этого?
— Дождалась.
— И что?
— Дальше уехала с ним, и больше я их тут не видала. Ни Стрекозы, ни Кеши. Пацаны ихние приезжали сегодня утром, рынок трясли, нас выстроили реально, по росту, всех. Кешу искали. Не нашли, конечно.
— А давно ты Стрекозу видела в центре-то? — спросил первый.
— Весной раза два. В мае, кажется. Или в апреле? И совсем недавно уже. Может, неделю назад или дней десять, точно не помню.
— И все время у кабаков?
— Ну да. Натурально.
— Молодец, умница, — второй поднял мобильник, который постоянно держал в руке, набрал номер. — Алло? Шнур? Это я. Да с рынка еще. Не, саму не нашли, но тут овца одна малахольная говорит, что неделю назад эту самую Стрекозу у кабаков видела. В центре, да. У «Поля» и у…
Договорить он не успел. Кто-то постучал в окно. Боец повернул голову и увидел двоих ребят. Один стоял, согнувшись в пояснице, заглядывая в салон «Ниссана», улыбаясь вполне добродушно. Второй топтался рядом, оглядываясь. По виду — типичные братки, местные, «американские».
— Чую, повалят сейчас понты трехпудовые, — процедил первый.
Второй трубку отключать не стал, положил на панель «Ниссана», чтобы бригадир на том конце мог слышать весь базар. Если их зацепят, то свои будут знать, где искать и кому предъявы выкатывать. Но стекло опустил.
— Здорово, братан, — улыбнулся второй довольно приветливо.
«Американец» секунду разглядывал обоих, затем спросил:
— Вы чьи, бойцы? Чего тут рисуетесь?
— Слышь, братан, да ты расслабься, реально. Мы только заехали на секунду, чисто тачку себе присмотреть, вон, — он кивнул за плечо, — девочку зацепить. Нам вашего не надо.
— Своих «дырок» мало, что ли? Или тачки на ваших кусках уже не водятся? — усмехнулся недобро «американец».
— Да водятся, братан, — ответил второй, опуская руку под сиденье. Не понравилось ему начало разговора. — И тачки водятся, и «дырки». Все водится.
— Ты чего, орел? — «американец» продолжал улыбаться, но уже стеклянно, явно тревожно. — Крылья расправил, ходить мешают?
— Так ходят-то по зоне, братан, — второй нащупал под сиденьем рукоять «ТТ». — Реально. А мы на воле пока гуляем.
— В общем так, бойцы. Косяк вы спороли конкретный. Вы же из Крохиной команды, так?
— Ну? — второй осторожно потянул руку из-под сиденья.
— Ты «машке» своей нукать будешь, ишачина, — ответил «американец» очень неуважительно. Оба бойца сразу сильно огорчились. — Наш «папа» вашему предъяву катит, типа, ваш — фуфломет и крыса барачная. Конфликт назревает почти международный. Врубился, боец?
Да оба врубились, чего там. Надо было им валить отсюда еще полчаса назад, прихватив с собой лахудру эту рыжую, а теперь попали они конкретно, серьезно попали.
— Так что извините, братва…
Говоривший мгновенно сунул руку под куртку, достал волыну и выстрелил в первого. Ствол у него оказался конкретный. «Вальтер». Небось с войны еще. Где надыбал-то такой, упырь? В общем, стрелять «американец» умел и срубил первому бойцу башню аж до половины, забрызгав весь салон киселем красным. Тут же выпрямился, сделал шаг в сторону, открывая обзор своему корефану, тому, что на протяжении всего базара топтался немым возле тачки. У того ствол и вовсе дикий оказался. Типа «узи». Уцелевший боец успел вытащить свой «ТТ» из-под кресла, но на нем уже лежал убитый напарник, и нормально стрелять не было никакой возможности. А тут еще эта дура зеленоглазая визгом зашлась над ухом. Второй боец оттолкнул тело, чтобы стрелять было сподручнее, и в это самое время «американцы» открыли огонь в два ствола. Как из лейки огород поливали. Красавец-«Ниссан» мигом превратился в металлолом по типу «дуршлаг». Всхлипнув, сползла между сиденьями рыжая соплюха, ткнулся в баранку окровавленным лицом второй боец, выпустив из мертвых пальцев «тэтэшник». Полетели по салону клочья от разодранных пулями сидений. Завизжала какая-то телка на рынке, ломанулся «брызгами» в разные стороны народ со своими «палеными» тачками.
— Хорош, — остановил автоматчика говорливый, бросая пистолет на асфальт. — Готовы они уже. Оба.
Стрелявший, так и не сказав ни слова, зашвырнул горячий еще автомат в салон иномарки. Затем вытащил из кармана куртки гранату, спокойно сорвал зубами кольцо и отправил «лимонку» следом за автоматом. После чего оба «американца» спокойно пошли прочь.
Хлопнул взрыв, словно открыли бутылку с теплым шампанским. Повалил из окна убитого «Ниссана» черный дым, поползли из-под капота язычки пламени, рыжего, веселого. И секунд через десять рванула тачка. Полетели по улице искореженные обломки. Грохнулась посреди проезжей части выгнутая взрывом передняя дверь.
Завыли вдалеке сирены, но «американцам» было на них плевать. К тому моменту, когда милиция подъехала к авторынку, оба братка были уже далеко.
Собственно, с этого момента и начались реальные боевые действия.
Вячеслав Аркадьевич сидел на кухне одной из съемных квартир. Перед ним поперек стола лежал «АКМу» — тупорылая мощная машинка, для тонкой работы совершенно не приспособленная, но незаменимая в тех случаях, когда надо разом вынести толпу.
Мало-старший пытался дозвониться до Борика. Именно он отвечал сегодня за Димку. И каждый раз ответ был один и тот же: «Абонент не отвечает или временно недоступен».
— Б…ь, — раздраженно выдохнул Мало-старший. — В бомбоубежище они забрались, что ли?
Он не мог себе даже представить, что трубка Борика банально «сдохла». Батарея, которую не ставили на подзарядку уже больше суток, подсела, а Борик, упоенный своей новой работой, этого не заметил. Димин мобильник работал. Если что-то важное случилось бы — сообщили бы ему. Проблема заключалась в том, что Вячеслав Аркадьевич не знал Диминого номера.
Между тем война, начавшись с бойни у авторынка, переместилась к центру. На оставшиеся без всякой охраны точки наезжали совершенно открыто, с громкими понтами и распальцовкой. Звонки «крыше» оставались без ответа. Никто не приезжал чинить разборы с беспредельщиками. Через пару часов большинство бизнесовых, раньше спокойно сидевших под Крохой, уже знали, что «Кроху реально опустили в козла» и теперь откидывать за «крышу» придется не ему, а бригаде Смольного.
За эти два часа Смольный застолбил лучшие куски в городе. Понятно, никто не посмел бы заявить свои права на кормящие точки, перешедшие безо всякого дележа под «крышу» самой могущественной группировки в городе. Все понимали: завтра вечером власть в городе должна перемениться.
В начале второго в кухню заглянул Вадим:
— «Папа», двух наших бойцов у авторынка завалили.
— «Американцы»? — только и спросил Мало-старший. Вадим кивнул. — Ответят.
А что он еще мог сказать? Не кидаться же в отмашку прямо сейчас? В любой войне бывают жертвы. Вячеслав Аркадьевич понимал, что в его бригаде тоже будут потери, но он рассчитывал на внезапность.
— Они успели передать, что Стрекоза на рынке не пасется. Она — центровая. Одна соска срисовала ее на «Поле» и у «Индуса».
Вячеслав Аркадьевич нахмурился. Известие было хорошим и плохим одновременно. Хорошо то, что Стрекоза все-таки как-то проявилась, а плохо — ее появление на авторынке означало, что кто-то намеренно выводил покойного Кешу на гнилой базар. «А что, если Пестрый прав и все спланировано „махновцами“ заранее? — подумал Вячеслав Аркадьевич. — И мочилово, и война эта? Может быть, они, упыри, только и ждут, пока мы друг друга тут перемочим, чтобы потом спокойно, без напрягов, разобраться с теми, кто уцелеет?»
Сложись ситуация несколько иначе, он бы попытался войти со Смольным и с остальной братвой в контакт, сорвать «махновцам» планы, объединив группировки вокруг себя, но теперь было поздно. Механизм запущен, разборы пошли.
— И еще, «папа», — Вадим говорил негромко, спокойно. — «Американцы» на наши точки насели реально. У меня труба уже белая от звонков. Что отвечать?
— Скажи, пусть предлагают со мной все вопросы тереть, — Вячеслав Аркадьевич поглядел на ординарца. — Еще скажи, кто высунет язык за смену «крыши» — лично наказывать буду. Лично! Так и передай. Такой штраф наложу, всю жизнь работать на убытки будут.
— Хорошо, «папа». — Вадим покрутил в руке мобильник. — Боюсь только, что это не поможет. Там половина уже лаве откинула бойцам Смольного.
— Вадим, давай сперва одну проблему решим реально, а уж потом будем прижимать этих шакалов. Никуда они не денутся.
— Я понял. От Димки вести есть?