Колечки мелкие, отливающие на солнце серебром, спаяны прочно, аж в три слоя. На груди набраны такие же серебристо-стальные пластинки сантиметров по пять в длину и почти три в ширину, но не просто так, а перекрывая друг друга больше, чем наполовину. Точно так же сделано и со спины. Аккуратно. Точно. Поразительно красиво, как и всякое изделие настоящего мастера. И при том броня была чуть ли не легче, чем моя собственная! При таком-то размере!
– Ух ты-ы-ы!
«Адарон, – тихо подсказал изнутри Ас. – Не чистый, конечно, но это, бесспорно, адарон, поэтому она и легкая».
Я с восторгом погладила сокровище, уже не видя, как Лин принялся с азартом копаться дальше, вытаскивая на свет мятые рубахи, старые и не очень старые порты, куртки, кожаные и стальные доспехи… Я даже не заметила, как вскоре он воодушевился и с азартом расхитителя гробниц начал разрывать землю передними копытами. Но потом вошел в раж, отрастил на ногах крепкие, как у муравьеда, когти и рыл дальше уже ими, с каждой минутой все больше погружаясь в яму и выбрасывая наружу всевозможное добро целыми горами.
Я вздрогнула, когда мне на ногу с приглушенным стуком свалился запачканный шлем. Оторопело перевела на него взгляд, неверяще уставилась на такой же серебристо-стальной бок, удивительный блеск которого даже земля не смогла приглушить. Чисто машинально подняла и растерянно моргнула.
– И тут адарон? Лин, я что, сплю? – а потом перевела взгляд на стремительно растущую кучу на траве и ошарашенно села. – Вот это да. Кажется, наш «хохотун» был знатным барахольщиком.
– Все в нору тащил: одежду, оружие, доспехи… ух! – Лин, перепачкавшись в земле как свин, зато ужасно довольный, выскочил из вырытой ямы и бросил мне под ноги отчетливо звякнувший мешок. – Смотри, что тут было! Голову даю на отсечение, мы теперь сказочно богаты!
Я так же машинально нагнулась, распуская тугие завязки, и в полнейшем замешательстве уставилась на вывалившуюся на траву гору перстней.
Боже… каких колец там только не было! Большие и маленькие, массивные и не очень, золотые и серебряные, стальные и медные! Украшенные, как у заморских королей, и совершенно простые! Но все – с крупными рубинами на гранях. Однако когда до меня неожиданно дошло, почему это именно так, ноги сами собой подогнулись, а голова зашумела, пытаясь подсчитать, сколько же народу здесь погибло за то время, как в Хароне поселился «хохотун».
Увидев мое окаменевшее лицо, шейри мигом стер с морды блаженную улыбку.
– Лин, это же перстни рейзеров! Помнишь, Ас говорил, что красный – их цвет. У Хасов белые платки, у Орденцев – плащи и рясы, а гильдия… ее цвет испокон веков – красный. Цвет крови. Цвет боли. Цвет победы. А кольца… они все тут такие! Господи, сколько же здесь народу сгинуло?!
Лин вздрогнул и совсем другими глазами уставился на рассыпавшееся по земле богатство.
«Полсотни, не меньше».
– Думаю, доспехи тоже принадлежали рейзерам, которых Тварь заманивала и убивала на этой самой поляне. – У меня потемнело в глазах. – Наверное, он всегда так делал: занимал тело одного из них, потом говорил, что знает, куда идти и как уничтожить Тварь, а после приводил людей к логову, откуда никто из них уже не возвращался!
Я в забытьи провела ладонью над мешком, из которого следом за кольцами посыпались золотые монеты, и прикусила губу.
– Он все собирал: оружие, деньги. Даже перстни не погнушался снять! Гордился, наверное, добычей… урод. А то еще любовался втихую, сидя над ними, как Кощей над своими сокровищами.
«Хорошо, что мы его убили, – очень серьезно сказал Лин. – Думаю, те, кто тут погиб, были бы нам благодарны».
– Подумать только: больше полусотни… и то, лишь потому, что Фаэс запретил сюда заходить. – Я тяжело вздохнула. – Это кровавые деньги, Лин.
«Это – добыча, – возразил шейри. – Глупо было бы от нее отказываться».
– Но нечестно и забирать ее себе.
Лин насупился.
«Предлагаешь закопать обратно?»
– Нет, – снова вздохнула я. – Чтобы что-то решать, надо сперва посмотреть, что тут есть.
«Я сейчас достану остальное!» – обрадовано вскинулся демон и снова спрыгнул в яму.
Спустя полчаса мы стали обладателями целого вороха разнообразной одежды и обуви, начиная от простых подштанников и заканчивая изысканными камзолами ручной работы, над которыми, наверное, трудились не один месяц. Видимо, среди рейзеров и раньше, и сейчас встречались люди благородного сословия. Среди вещей были рубахи, плащи – большей частью старые и уже изрядно попорченные временем. Кажется, «хохотун» просто сваливал добро в одну большую кучу и не больно-то ратовал за его сохранность.
Я насчитала порядка трех десятков пар неплохой обуви (увы, мне ни одна из них не подошла). Отыскала целую кучу каких-то неопознаваемых обрывков. Одну странную бархатную штуку, нарядную, толстую и очень мягкую, во внутреннем слое которой обнаружились искусно сделанные, практические незаметные снаружи полосы тонкого, с добавкой все того же адарона металла.
При виде нее Ас уважительно присвистнул, обозвал странным словом «брига» и расстроился, что она оказалась для меня велика. Потом я отыскала отлично сохранившийся пояс из темно-серой кожи, в которой были сделаны особые кармашки, куда не только монеты было прятать удобно, но и серебряные звездочки хранить, как настоящие ниндзя.
Еще мы нашли совершенно потрясающий доспех (такой же чешуйчатый, как и первый), скроенный почти что на меня – невероятно легкий, матово-черный, как будто покрытый специальной краской; но до того прочный, что Тени в голос велели примерить и довольно причмокнули, когда оказалось, что он мне всего лишь широковат в плечах. Видимо, прежний владелец не отличался богатырским сложением – возможно, это был сын какого-то лорда, почему-то решивший стать рейзером. Но, что самое главное, на мне броня сидела отменно. А когда ребята признали в ней чистый адарон, специально обработанный каким-то составом, чтобы не бликовал в ночи, я опять почувствовала, как в груди ворохнулась некстати проснувшаяся жадность.
Доспех был отличный – не чета тем, что я носила раньше. Рукава, правда, оказались короткими, но это не проблема – наручи надел, локти и запястья защитил, сверху перчатки – и готово. Ни одна сволочь не прокусит. А когти, если таковые найдутся, уже не зацепятся и не порвут колечки, потому что на такой чешуе зацепиться просто не за что. Соответственно, если я и пропущу удар когтистой лапой, то не лишусь брони, поскольку чужая культяпка с нее просто соскользнет, да еще и жива останусь. Ведь адарон – это мм-м…
Кажется, теперь я понимаю, почему братья отзывались о нем так восторженно.
С помощью Лина еще через полчаса я отыскала среди груды железа такой же черный шлем, а к нему – наручи и даже наголенники, за которыми пришлось капитально полазить по поляне и много чего разрыть. Увлекшись поисками недостающих частей доспеха, я даже коленки не погнушалась испачкать, потому что успела прикинуть примерную стоимость этого сокровища и, к собственному изумлению, не нашла в голове подходящих цифр, потому что суммы получались астрономическими. Поистине гигантскими, которые в здешних условиях могли позволить себе только короли и такие, как я, личности, которым хотя бы раз в жизни выпадал джек-пот.
Когда же я все это надела и, подтянув старые (блин, да их заменить-то – три дня работы!) ремни, моя жадность очнулась от долгой спячки и горестно взвыла, едва голос разума на пару с совестью напомнили, что все это – чужое. Более того, люди гибли за эти железки. И гибли крайне неприглядной смертью.
Но какая гибкость! И прочность! Какой, наконец, вес! Килограмма три всего! На все железо! Тогда как раньше мне приходилось по десять-пятнадцать таскать на плечах! И это – не считая оружия!
Я бережно провела испачканными в земле пальцами по чешуйкам.
Как такой отдать? И как позволить ему и дальше портиться в этом гнилом лесу?
Потом Тени еще и добавили, заявив, что лучше брони я в этом мире не найду, если, конечно, не отправлюсь в Скарон-Ол, чтобы отыскать мастера, умеющего работать с адароном, и не закажу у него такую же, предварительно ограбив три королевских казны, чтобы уплатить хотя бы половину требуемой суммы. Но я и сама уже поняла, что крупно осчастливилась. А когда еще и Лин намекнул, что, дескать, с найденного клада ни в одном королевстве не требуют налогов, то мне и вовсе осталось только разорваться.
А потом мы посчитали деньги, и жадность, сочно причмокивая, стиснула меня в объятиях, сладострастно нашептывая на ухо, сколько всего можно будет накупить на шесть сотен золотых ларов, если я вдруг соглашусь их взять. И настоящий дом, и землю, и титул, и мужика какого поприличнее… правда, на теме мужика я опомнилась и рыкнула, заставив восторжествовать воспрянувшую совесть. Потом посмотрела на сиротливо лежащие на траве перстни. Отвоевала для совести еще несколько позиций. А потом нагнулась и подобрала два кольца, которые привлекли мое внимание.
Первое – тем, что было выполнено в форме серебряного змея с крупными рубиновыми глазами. А второе – тем, что показалось мне смутно знакомым. Вот только я никак не могла сообразить – почему.
Потом мы долго спорили. Затем еще дольше выбирали. После этого спорили снова, причем Лин – в буквальном смысле слова – до хрипоты. Потом меня убеждали Тени. За ними пыталась разжалобить прижатая к ногтю жадность. В конце концов они насели на меня все вместе, и под таким напором пришлось согласиться, что на часть добычи мы действительно имеем право. Но и братья были вынуждены признать, что не на всю, потому что десятая часть по закону все равно уходила в казну гильдии. И потому, что чужие перстни мы все равно были обязаны вернуть в гильдию. Хотя бы для того, чтобы они не лежали тут мертвым грузом, а оставшиеся родственники (если таковые найдутся) твердо знали, что пропавших без вести рейзеров ждать уже не стоит.
В итоге сошлись на разумном компромиссе. А когда договорились (на что ушло почти два часа) и все-таки собрались (на это ушел еще час), то все равно не уехали сразу. Поскольку нам пришлось решать, что делать со всем этим добром, которое: