– Мне очень интересно, каким образом Дюпон сумел всё это отыскать так вовремя и за такой короткий срок? – Лавиния откинулась на спинку кресла и сложила пальцы домиком. – Неужели Нильсен с пелёнок находился под надзором нашей Службы? Непременно задам архивариусу этот вопрос, когда вернусь из отпуска!
– А я уже задала!
– Да ну тебя, ты опять портишь мне удовольствие! И что он ответил?
– Что, во-первых, документы для коммандера Редфилд он всегда будет искать лично и в самом приоритетном порядке, а во-вторых, у него есть ряд наработок, позволяющих получать всё, что нужно, очень, очень быстро.
– Вот как? Ну что же, ученики вырастают… Хорошо, излагай.
– Излагаю. Итак, Свенгорд Нильсен родился в две тысячи сто тридцать четвёртом году в Мальмё, поступил в университет Берцелиуса на медицинский факультет, который и окончил в пятьдесят седьмом году по специальности маг-медик. Стажировался в королевском госпитале в Стокгольме, там же проходил ординатуру, там же защитил диссертацию по… чему-то медицински-непроизносимому.
– Но не кардиология?
– Нет! Что-то в области хирургии.
– Понятно, – кивнула Лавиния. – Продолжай.
– В семидесятом году был приглашён в качестве мага-медика в компанию «Леклерк», где и работал до восемьдесят девятого.
Услышав название фирмы, Лавиния перестала рисовать завитушки на чистом листе и подняла глаза.
– «Леклерк»?
– Именно так, – кивнула Марджори.
– А не с ними ли был связан судебный процесс об отторжении имплантированного сустава?
– О да! И было это в конце восемьдесят восьмого года. Процесс этот очень активно освещался всяческой прессой, а потом как отрезало. Кстати, вот тут, – она многозначительно похлопала по нескольким страничкам, сложенным стопкой, – есть перечисление ещё пяти судебных дел по таким же заявлениям.
– И что суд, в удовлетворении иска отказал?
– Вовсе нет! «Леклерк» почти разорилась на выплатах, но всё же удержалась на плаву. Так вот, в принципе, можно предположить, что уход Нильсена из компании со скандалом не связан, всё-таки он проработал после решения суда ещё более полугода. Мало ли какие причины были у одного из ведущих магов-медиков компании бросить всё и уехать в глубокую провинцию?
– Да-да! – подхватила Лавиния с воодушевлением. – Может, у него троюродная тётушка умерла в Жансоне и оставила в наследство домик. Бедняга всю жизнь мечтал пожить в Провенсе, и вот, мечта сбылась…
– Может, всё было проще, – пожала плечами Марджори. – Надоело ему всё, и Лютеция, и «Леклерк» с его приключениями, вот он купил подвернувшийся дом в первом попавшемся городе и переехал. Бывает ведь и такое?
– Бывает. Надо бы проверить его счета, только как? Может, налоговую запросить? Если в его биографии были какие-то незаконные действия, финансовый след должен был остаться!
Захваченная этой новой мыслью, она заходила по кабинету. Секретарша же утонула в глубине кресла, наблюдая за метаниями Лавинии. Наконец она покачала головой.
– А что ты так вцепилась в этого Нильсена? Что других подозреваемых у нас уже не осталось, мы ищем для суда железные доказательства виновности этого?
Лавиния остановилась, словно споткнувшись.
– Н-нет… У нас пока вообще нет подозреваемых, мы на этапе сбора данных!
– Ну так в чём дело?
– Какой-то он… сомнительный, этот доктор! И история с «Леклерк» плохо пахнет, и переезд непонятный, из столицы в самую глушь, и определение причин смерти никуда не годится.
– Сядь, – сказала Марджори. – Сядь и послушай. Даже если Нильсен крутил какие-то шашни в сфере производства имплантов, нас с тобой это не касается. Это не магическое преступление. Переезд – вообще личное дело каждого. Вот если мы уверимся в его виновности, тогда можно будет и насчёт причин смены места жительства выяснять. Что же до вскрытия… Нильсен – хирург-ортопед. Он специалист по суставам, а не кардиолог и ни разу не патологоанатом. Он вполне мог не увидеть даже очевидного. Того, что стало бы понятно специалисту. Ну и последнее: а с какой стати ты будешь запрашивать налоговое ведомство, казначейство или кого угодно другого? Дела-то нет, никто его не открывал! Мы с тобой ещё не доказали, что эти два убийства – если первое вообще было убийством! – совершены с применением магии. А если нет, то и расследовать его должна городская стража. Дюфло и Кальве, но не ты. Согласна?
Тяжело вздохнув, Лавиния села.
– Согласна… Ты мой голос разума, конечно, спасибо тебе, но… Я уверена в своей правоте! Нильсен точно если не главный виновник, то один из. А расследование… Что дело не открыто – так у меня есть королевская бумага.
– Но ты ж не можешь размахивать ею, словно волшебной палочкой? Раз воспользовалась, два, а потом флёр потускнеет, позолота осыплется, шёлковый шнур истлеет, и что останется? Сургуч и старый пергамент…
– Да. Ладно. Хорошо, – госпожа Редфилд потёрла лицо ладонями. – Итак, пиши… Пункт один: последняя часть записей по аналитике. Нужно съездить к старому Камуану и внимательно прочесть. Пункт два: изучить и сравнить результаты вскрытия от трёх патологоанатомов. Пункт три: Кекспин и амулеты. Это хорошо, что с этим чудаком я увижусь тогда, когда у меня будут все материалы вскрытий, буду понимать, о чём, собственно, спрашивать. Далее, снова переговорить с Андреа Монтанари…
– Зачем? Разве с ней не всё ясно? – оторвалась Марджори от записей.
– Всё ясно мне только с тобой и со мной. Любой из оставшихся вполне может быть убийцей.
– И мадам Тома?
– А чем она хуже других? У мадам Тома как раз могло быть очень много точек, где её интересы оказались бы противоположны интересам Клода Тезье.
– Клода, а не поместья «Лаванда»? – секретарша прищурилась.
– Я много лет не контролировала управляющего, – проговорила Лавиния. – Была уверена, что нет надобности его проверять. Деньги от «Лаванды» поступали регулярно, и в том объёме, какой я и предполагала. Остальное казалось неважным. Но… разве не могло быть, что Клод и мадам Тома, к примеру, отщипывали по небольшому кусочку от каждой порции дохода?
– А потом не поделили особо жирный кусок… – произнесла Марджори медленно, и повела плечами, словно её за шиворот скользнула льдинка.
– Например, жирный кусок. Или, наоборот, цены на лаванду упали, и пришлось сокращать свою долю.
– Мне эта теория не нравится.
– Мне тоже, но отодвинуть её мы не вправе. Так что пиши, дорогая, пиши…
В дверь постучали, и секретарша откликнулась:
– Войдите!
На пороге появилась София, выглядевшая очень усталой.
– Я закончила отчёт по вскрытию, – сказала она и протянула Лавинии несколько листов бумаги.
– Спасибо. Присаживайтесь, мадам Бертело, я быстро просмотрю, на случай если возникнут вопросы.
София тяжело опустилась в кресло. Марджори поглядела на неё, покачала головой и встала. Появились на столе тяжёлые стаканы с толстым дном и хрустальный графин с золотистой жидкостью, секретарша плеснула понемногу в каждый стакан и протянула один из них мадам Бертело. Та покачала головой.
– Я не пью.
– Это терапевтическая доза аква-виты. Вам надо хоть немного расслабиться, иначе вас удар хватит, и вы не узнаете самого интересного.
– Не хватит, я же знаю, – София слабо улыбнулась, ног стакан взяла. – А что самое интересное?
– Как в любой детективной истории – кто убийца, и как его вычислят. Просто эту детективную историю вы не читаете в книге, а действуете внутри неё.
– Вообще-то я не читаю детективы…
– А зря! Один разумный психолог, бывают и такие, сказал мне как-то, что детям в определённом возрасте непременно надо читать детективы. Потому что финал каждой такой истории – это торжество справедливости. Ну, почти всегда, – подумав, поправилась Марджори. – Есть ведь какое-то количество нераскрытых преступлений. И ещё преступления, которые даже не были таковыми сочтены, и мы о них даже не узнали. Но это исчезающе малый процент.
Говоря всё это, она внимательно смотрела на Лавинию.
Лавиния же быстро просмотрела все четыре страницы, потом вернулась к началу и углубилась в чтение всерьёз. Один раз хмыкнула, дважды вскинула брови и один раз – покачала головой, словно с чем-то не соглашаясь. Наконец опустила бумаги на колени и уставилась на Софию.
Та заёрзала.
– Так что же, мадам Бертело, вы переменили своё мнение? – голос коммандера был убийственно серьёзен.
– Да, переменила, – голос Софии сорвался на писк, она кашлянула и повторила. – Да. Стимулятор Бенбриджа, по моему мнению, для совершения убийства не использовался.
– Пояснения, пожалуйста.
– В предыдущем протоколе вскрытия делался упор на болезнь сердца как основную причину смерти. И, соответственно, подробнейшим образом описывалось состояние сердечной мышцы и сосудов, а вот об остальных органах говорилось менее подробно. Намного. Я… Я считаю, что было применено иное воздействие…
– Магическое?
– Да.
– Какое же?
– По состоянию всех органов и тканей, подвергнутых исследованиям, могу сказать – у меня возникло ощущение, что организм Клода Тезье мгновенно и необратимо состарился лет на пятьдесят.
– Примерно, как после нескольких лет применения порошка чёрного лотоса? – Лавиния подалась вперёд.
– Нет-нет! Тезье точно не был наркоманом, я жила рядом и увидела бы. Да и воздействие на ткани совершенно иное. Лотосный наркоман мгновенно превращается в мумию, а Клод попросту состарился. Стал таким, как будто прожил ещё пятьдесят или даже больше лет.
– Вы считаете, это было заклинание или амулет?
– Амулет, – уверенно ответила София. – И он лежал в нагрудном кармане рубашки или висел на груди, потому что в точке воздействия и рядом с ней разрушения особенно хорошо различимы. Собственно, я предполагаю, что именно поэтому доктор Нильсен и назвал как причину сердечный приступ. Сердце разрушено… В общем, я такого никогда не видела.
– Понятно. Спасибо, мадам Бертело. А что вы можете сказать по вскрытию Луизы Камуан? Я вижу, что отчёта пока нет…