Оно и не обошлось.
Вначале – для разминки, по-видимому, – над протоколами повторного вскрытия тела Клода Тезье сцепились два присутствующих патологоанатома, доктор Нильсен и доктор Брюннер. Потом они прочли документ, составленный отсутствующим коллегой, переглянулись и обратились к Лавинии.
– Прошу прощения, госпожа коммандер, – начал Нильсен. – А что, мадам Трюффо не сочла необходимым присутствовать на обсуждении?
– Мадам Трюффо, скорее, сочла это невозможным, – поправила госпожа Редфилд. – Она очень, очень занята. Но поручила мне ответить на вопросы, если таковые возникнут. Неужели возникли?
– Разумеется! Вот только… вряд ли вы сумеете растолковать нам вот этот пассаж, – он отчеркнул ногтем абзац и передал лист Лавинии.
Она взглянула и с трудом удержалась от смеха: ну разумеется, его не устраивал вывод о причине смерти!
– У вас есть возражения?
– Полно! – воскликнул Нильсен.
Доктор Брюннер покачал головой, похлопал по руке увлекшегося коллегу, потом снял очки в тонкой золотой оправе и стал их протирать кусочком замши.
«Время тянет. Интересно, зачем? Что должно случиться? Хорошо бы обойтись без чего-то очень уж серьёзного… – мысли у Лавинии были столь же неспешными, сколь и движения арльского прозектора. – Вот интересно, отчего маги-медики так любят носить очки, ведь могли бы запросто исправить зрение?»
Стёклышки засверкали, Брюннер водрузил их на нос и строго оглядел всех присутствующих.
– Я бы сказал, что назвать причину смерти господина Тезье с полной достоверностью не представляется возможным, – произнёс он важно. – Однако…
Речь его была долгой, битком набитой сложными медицинскими формулировками и совершенно пустой. Лавиния отключилась примерно на сороковой секунде и стала вновь перебирать в памяти все детали картинки. Прервал это занятие Равашаль, хлопнувший по столу ладонью.
– Довольно, господа, – сказал он. – Капитан Кальве, с настоящего момента дела об убийстве мадам Луизы Камуан и о смерти господина Тезье выделяются в отдельное производство и передаются в разработку Службе магбезопасности. Руководить расследованием будет коммандер Редфилд, ваше подразделение придаётся ей для розыскной деятельности.
– Я возражаю! – выкрикнул Кальве. – Это наша земля, наше расследование и наши люди! А вы и вовсе не начальник служащим городской стражи, у нас разные ведомства.
Лавиния вздохнула. Слишком мелкой сошкой был глава стражи города Жансона для использования королевского открытого листа. Вот только времени на споры с ним у коммандера не было. Конечно, она предпримет последнюю попытку…
– Капитан, мы ведь вполне можем работать вместе, – она улыбнулась. – У нас это неплохо получалось в предыдущие дни!
– Это наше дело, и вы его не заберёте! – набычился Кальве.
– Жаль, что вы не желаете договориться. Кого вы считаете достаточно высоким начальством для того, чтобы получить приказ о совместной работе?
– Как минимум – руководство из Массалии.
– Боюсь, на переговоры с ними мы потеряем уйму времени… – она дождалась, пока на лице капитана появится торжествующая усмешка, и выложила на стол свиток, сверкнувший королевской печатью. – Но у меня есть разрешение его величества на любые действия, которые я сочту нужными. Изучайте.
Надо отдать должное коммандеру Редфилд – она не стала упиваться растерянным лицом капитана Кальве, а просто сказала:
– Я не стану вмешиваться в ваши действия по убийству мадам Камуан – обыскивайте её дом, изучайте финансовые истории обоих погибших… Вы сами знаете, деньги всегда оставляют след. Были ли у неё или Тезье какие-то незаконные доходы или неправильные расходы, вы найдёте быстрее меня. А я займусь версией амулета. Постараюсь успеть вечером заглянуть к вам, чтобы обсудить результаты, но… не уверена, так что на всякий случай прощаюсь до завтра!
Когда Лавиния и Равашаль вышли из здания городской стражи, он покосился на неё с некоторым ехидством.
– Ты была так ласкова с этим капитаном, что я начал авансом подозревать его во всех смертных грехах! Хотя, судя по тому, как он отбивался от передачи дела, Кальве должен быть хорошим служакой, правильным.
– Не могу пока понять, то ли он и в самом деле такой правильный, то ли что-то здорово нечисто, и он пытается прикрыть себе зад, – покачала головой госпожа Редфилд. – У них тут большая внутренняя свара…
– Не вижу, каким образом твой управляющий мог в эту свару попасть!
– Это маленький провинциальный городок, Жан-Клод. Здесь чихаешь на одной улице, а с трёх других тебе желают здоровья и потом ещё полдня обсуждают, где это ты простудился. Здесь все всех знают, и все со всеми так или иначе связаны. Так что у Тезье была возможность вляпаться во что угодно. А если учесть его приработки…
– Ладно, тебе разбираться. Прислать кого-нибудь из ребят для поддержки?
– Пока не надо. Я скажу, если буду нуждаться в силовой поддержке!
Тут Лавиния хихикнула, словно студентка первокурсница, и Равашаль воззрился на неё с некоторым удивлением.
– Если бы я знал тебя меньше, то подумал бы, что ты намазала Кальве стул клеем или зашила рукава его мундира!
– Ну, почти! Ты не в курсе, а мне среди прочего удалось выяснить, что капитан – человек сильно пьющий, просто сейчас у него период трезвости, как раз подходящий к концу. Так вот, я кое-что подкинула в его кофе.
– Лавиния!
– Что? Он отличный сыщик, а теперь ещё и трезвость у него будет повышенная. Вечная!
Покачав головой, Равашаль ничего более не сказал, просто открыл портал.
Было бы неправдой сказать, что мастер Скомег Кекспин обрадовался появлению в его лаборатории госпожи Редфилд. Кекспин был счастлив! Вцепившись хваткими короткими пальцами в руку Лавинии, он потянул её к рабочему столу, бессвязно выкрикивая:
– Стимулятор, ха! Это уже пройденный этап, я разработал амулет, который полностью восстанавливает функции сердца после инфаркта! Нет, не амулет, а артефакт, его можно зарядить и использовать повторно! Идёмте, идёмте же скорей!
Лавиния улыбнулась. Она очень любила увлечённость своим делом, в чём бы это дело ни заключалось. Кекспин же не выпускал её руки, тащил от амулета к амулету, от одного стола к другому, рассказывая, восклицая и приплясывая от нетерпения.
Наконец он устал. Говорить стал медленнее, и руками перестал размахивать, и вообще, чем-то напомнил останавливающийся поезд: вот только что крутились колёса, вовсю сияли фиалы с элементалями… И вот уже с тяжким вздохом махина останавливается точно возле перрона.
Кекспин глубоко вздохнул, провёл ладонью по лицу и сел в кресло.
– Простите, госпожа коммандер. Я… несколько увлёкся. Давно уже никто не интересовался моими новыми разработками.
– Уверена, это ненадолго. Из того, что вы показали, несколько амулетов наверняка заинтересуют Службу магбезопасности, распознаватель запахов, к примеру. А уж медицинские разработки без промедления пойдут в дело! Если это не показалось достойным внимания чиновникам в Империи Новый Свет, так им же хуже.
– Ну да, ну да… Согласен. Итак, что же вас привело ко мне? Потому что я прекрасно понимаю, что оценивать и рекомендовать к использованию новые амулеты – это совсем не ваша работа!
– Привела меня к вам задача, которую я решить не могу.
– Так-так?
Лавиния коротко и чётко рассказала мастеру-артефактору историю кончины Клода Тезье, подчеркнув, что причиной смерти явно послужил один из амулетов, но вот какой? Кекспин слушал внимательно, несколько раз кивнул, потом попросил посмотреть протоколы вскрытия и долго их читал. Наконец, отложил бумаги, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Что ж, госпожа Редфилд и сама любила думать именно в такой позе. Так что мешать размышлениям она не стала – поднялась, бесшумно прошлась по мастерской, выглянула в окно… Снова села в кресло, достала из пространственного кармана сделанную Марджори краткую сводку по уже изученным работам Тезье в области аналитики и углубилась в чтение.
Минут через пятнадцать Кекспин пошевелился. Повёл плечами, словно они затекли, помял ладонью нос-картошку и уставился на гостью.
– Значит, старение? – сказал он, словно беседа их и не прерывалась. – Интере-е-есно… А знаете ли вы, госпожа коммандер, куда деваются неудачные или непринятые разработки в области артефакторики?
– В архив, наверное? На склад?
Мастер хмыкнул.
– Тогда только в Христиании такой архив со складом заняли бы целый квартал! Нет-нет, если, к примеру, новая модель магического пера или охлаждающего устройства не принимается мастерской, её передают в совет Гильдии. Если же автора не устраивает и решение совета, то есть последняя инстанция – так называемая Высокая Комиссия. Иначе говоря, двенадцать мастеров, работающих в разных областях нашей науки, лучшие из лучших, те, у кого новые разработки появляются постоянно…
– Понятно, – кивнула Лавиния. – Чтобы не почивали на лаврах. Это разумно… И что же?
– Как я уже сказал, решение Высокой Комиссии окончательно. Если они сказали «нет», разработку списывают. Образец уничтожают, описание, чертежи и формулы записывают на кристалл и вносят в особый перечень.
– И что же, из этого самого перечня ничто и никогда не возвращается к жизни? Похоронено навсегда?
– Сколько мне известно, было шесть случаев, когда… кхм… могилу раскапывали. Кстати, один из таких отвергнутых артефактов, представьте себе, двигатель на энергии элементалей, тот самый, без которого не было бы ни сегодняшних экипажей, ни поездов, ни дирижаблей!
– Ого!
Кекспин довольно ухмыльнулся.
Госпожа Редфилд выдержала приличную паузу и попыталась вернуть его на землю, к интересующей её теме.
– Так всё-таки, мастер, почему вы вспомнили об этом… кладбище разработок?
– Потому что ваш рассказ напомнил мне о том времени, когда я был членом Высокой Комиссии. Вот кажется мне, что один из отвергнутых нами амулетов вписался бы в эту историю как… как ножик в масло!