Это был первый Анин полет по Америке без Феликса. Она и представить себе не могла, что полетит одна, но это оказалось неожиданно приятно. Не то, чтобы Феликс ей мешал, нет конечно, но … сейчас у нее было такое чувство, что она летит навстречу приключениям. У нее так и раньше бывало, только очень давно, в дни юности, еще до знакомства с мужем. Как раз тогда в конце 60-ых, она открыла для себя прозу Саган, прочитала «Здравствуй, грусть», потом все книги, которые удалось достать. Аня сразу вспомнила привычное раздражение против матери: та, работая в «Иностранке» категорически отказывалась приносить ей из библиотеки книги. «Не положено — и все». Мама панически боялась нарушить правила, даже ради Ани. Ну, да ладно, Аня и так прочитала всю Саган и еще многое другое, ходящее среди диссиденствующей молодежи и по-французски и по-английски, который Аня тоже знала, хотя и много хуже, чем французский. Вот как раз тогда-то она и вычитала у Саган фразу насчет того, что «молодая девушка, когда она выходит из дома, никогда не знает, что ее ждет … а вот, немолодая женщина всегда знает, что ее-то как раз ничего не ждет, и она, как ушла — так и вернется …» Ну, что-то такое там было в этом роде. Аня тогда была в том возрасте, когда к ней относилась первая часть фразы. Сколько раз она убеждалась в правоте знаменитой Франсуазы. Вот ушла она раз из дому … и познакомилась с Феликсом. Жизнь пошла так, как она пошла … Надо же! Потом Аня много раз вспоминала это, довольно, кстати, банальное, утверждение. Жизнь стабилизировалась и ждать было нечего, не то, чтобы совсем нечего, кое-что происходило, просто не было приключений. Они ушли из жизни, совсем, и вдруг … знакомое чувство вернулось. Что-то будет …
Аня сидела, откинувшись на спинку, глаза ее были полуприкрыты, казалось она спит, но это расслабленная поза была обманчива. Мысли ее метались, Аня пыталась прогнозировать «что будет, что …» Ну, откуда она знала. Мышцы ее были напряжены, внутри бушевала скрытая энергия, не находящая пока никакого выхода. А еще Аней владело четкое осознание своего тела, она как бы смотрела на себя со стороны, знала, что ее «видели», отметили, оценили, проанализировали свои шансы. «Они смотрят на меня. Хорошо.» — думала она. По салону заходили, и каждый проходящий мимо мужчина вбирал Аня взглядом: белокурая запрокинутая головка, стройные ноги, обтянутые светлыми джинсами, скромный синий кардиган, в вырез которого видна тонкая белая майка. Но ногах джинсовые «балетки». Аня прекрасно знала, какое она производит впечатление: ни девчонка с татуировками, без стиля, без вкуса, думающая только о комфорте, ничего пока не понимающая, ни бизнесвумен, летящая в командировку, и думающая только о своей презентации или деловой встрече, ни мать семейства, прячущая под слишком свободной одеждой свой жир и гордящаяся своей верностью мужу … Тут было что-то другое … молодая женщина, которую проходящие мимо мужики не могли причислить ни к какой категории. Она никуда не вписывалась и этим-то и была интересна и привлекательна. Со вкусом, но летит из провинциального Портленда, молодая, но явно не студентка, ухожена и накрашена, но непонятно для чего. От нее веет независимостью и самодостаточностью.
Рядом с Аней сидела пожилая пара, которая летела проведать внуков в Балтимор. Они оба уткнулись в свои книжки и не проявляли к соседке никакого интереса. Было видно, что несмотря на чтение, они замкнуты друг на друге, на семье и детях. «Вот и мы с Феликсом еще недавно производили такое впечатление. Шерочка с Машерочкой престарелые. А теперь все по-другому.» — Аня немного пожалела, что ее кресло около окна и она «заблокирована». Впрочем, она была уверена, что время «приключений» еще в любом случае не наступило. И вообще, что она себе напредставляла? Лаборатории ФБР? Анализы крови? Ничего хорошего и захватывающего. Аня была уверена, что как только она об этом всем подумает, настроение ее моментально испортится, но этого не происходило: главное она летела в Вашингтон и вырывалась из своей привычной рутины. «Вот я дура … сколько мне еще суждено оставаться в этой рутине? Почему я ее не ценю? Мне следует ловить каждый миг с Феликсом, девчонками, внуками … а я …» Аня сама себе удивлялась.
Было и еще одно, то, что можно было однозначно отнести в разряд «приключений». Перед отъездом в DC ей пришло в голову позвонить Сашке и пригласить его встретиться с ней. Она не сказала Феликсу, что звонила сыну, так как уверенности, что он согласится у нее не было, но Саша немедленно обещал приехать. Саша — это был Саша, он не был частью Портландской рутины. Она с ним увидится наедине, вдали от остальных и это было прекрасно. Аня и сама не знала, что она ждет от этой встречи. Она помнила их последний разговор, состоявшийся позавчера:
— Сашенька, это — я. Как ты? Не раздумал? Все у нас в силе?
— Мам, ну что ты. Я буду в DC в пятницу вечером и пробуду с тобой до воскресенья. В понедельник пойду на работу. Тебя же там не займут в выходные?
— Не знаю, Саш. В любом случае я же там не в тюрьме. Кто меня может «пустить или не пустить» гулять с тем, с кем мне хочется?
— Ну, конечно. Я соскучился. Мы так давно не виделись. Хорошо, что ты приезжаешь.
— Саш, мы же тебя так звали на Новый год. Мог бы приехать …
— Мог бы … но это не одно и то же. Я забыл, когда мы с тобой были вдвоем. Я, как ты знаешь, не большой любитель коллектива, особенно семейного.
— Зря ты это. Девочки тебя ждали, и папа …
— Вот именно, папа. У меня с ним по-другому. И с каждой сестрой по-разному. Со всеми вместе не так интересно. Ты меня понимаешь? Мам?
— Саш, ты максималист. Я понимаю, что с семьем по-другому, но в этом что-то есть.
— Что есть? Надо быть милым, светским, толерантным. Трудно найти общую и интересную тему. Я от этого устаю. Устаю от вашего немого осуждения, что я не женат, не такой, как остальные … у меня нет детей. Ладно, не будем об этом. Не стоит.
— Да, Саш. Сейчас это все не так уж важно. Ты же знаешь, что со мной происходит. Ты со мной никогда об этом не говорил. Я подумала, что ты не веришь, что меня скоро не будет. Это понятно, что никто в такое не может поверить, но я боюсь, что ты меня сейчас даже не узнаешь.
— Я, мам, тебя любую узнаю. Не беспокойся.
— Ладно, Сашенька. Посмотрим. До встречи.
Аня теперь ждала встречи. Уже сегодня вечером она увидит Сашу. Что он ей скажет, как это все будет. Может это будет их последняя встреча. Выстраданная мысль о самоубийстве Аню никогда полностью не оставляла. Это была единственно доступная ей тактика исхода из вышедшей из-под контроля ситуации. Аня была уверена, что ей удасться это сделать, когда придет время. Лишь бы знать, когда оно придет, когда будет … пора! Аня надеялась, что ей это будет ясно, но старалась об этом не думать, да, честно говоря, до сих пор про происшедшее казалось ей нереальным.
Перед посадкой она сходила в туалет и проверила, как она выглядит. Зеркало показало ей молодую, чуть накрашенную женщину, немного усталую, но в целом … ничего. Самолет сел, все сразу встали и толпились в проходе. Мужик впереди опять подсуетился и достал Анин чемодан. У выхода в город толпились встречающие разные рейсы, и Аня не сразу увидела молодого парня с плакатиком «Anna Reifman». Как и было обещано в письме, ее встречали. Аня подошла, представилась, они пошли на стоянку. Мужик ей, кстати, так и не сказал, как его зовут. Он просто поздоровался и спросил, как она доехала и объяснил, что сейчас они поедут в гостиницу в Куантико, что это, мол, недалеко, всего около 40 миль. Аня узнала, что речь идет о режимном объекте и она будет жить в специальном общежитии Академии. Беспокоиться ей не стоит, так как общежитие очень удобное. Городок у них небольшой. Самим большим комплексом является База Морской Пехоты, на территории которой находятся федеральные ведомства: Управление по борьбе с наркотиками, Академия ФБР и Лаборатории. Вечером можно погулять по набережной реки Потомак. Аня не слушала. Про Лаборатории и Куантико она и так посмотрела на интернете, хотя не так уж все это ей сейчас было интересно. «Нужно мне там гулять…. Я лучше в Вашингтон съезжу», думала она, любезно улыбаясь своему гиду. Она спросила, как добираться до города. Шофер ответил, что можно взять в рент машину, хотя в центре трудно парковаться, а лучше всего ехать на поезде. Аня все это и так знала, спросила просто, чтобы поддержать разговор. Парень сказал, что он ее доставит в общежитие и покажет, куда ей надо идти. Ее сегодня ждут в Лабораториях, но до них всего два шага.
В общежитии прекрасный кафетерий … Аня была рада, что он показал ей ее комнату и наконец ушел. Комната — как комната, обычный гостиничный номер с большой кроватью, душ, телевизор, стол, стенной шкаф. Да, какая разница. Аня с аппетитом поела и стала готовится к своему первому визиту в Лаборатории. В джинсах она туда не пойдет. Аня достала белую юбку за колено и белый легкий свитер. Там разумеется кондиционер, мерзнуть ей не хотелось. Здание произвело на Аню гнетущее впечатление. Собственно Лаборатории располагались не в одном, а в трех огромных приземистых зданиях на берегу реки. Окна были сплошные и сквозь них было ничего не рассмотреть. На крышах громоздились конгломераты белых труб. Здания подавляли своей нечеловеческой функциональностью, той особой научной бездушностью, которая не может принять в расчет людские эмоции. «Фу черт, прямо Данте: оставь надежду всяк сюда входящий! Как неприятно» — подумалось Ане и она почувствовала себя оробевшей перед этим «модулем С», напичканным сверхсовременной аппаратурой. Ей нужно было в сектор Mitochondrial DNA. Так ей было объяснено в письме, и шофер еще раз это подтвердил. Аня прошла через рамку металлоискателя и вышла к круглому столу рецепции.
Почему-то она думала, что там будут все в форме, но женщина была просто строго одета в темный костюм безо всяких знаков отличия. Аня объяснила, что ее вызывали к 4 часам, назвала свою фамилию. Женщина тщательно проверила Анины водительские права и куда-то позвонив, сказала, что «thank you … would you like to take a seat … за вами сейчас придут». И действительно Аня не просидела и двух минут, как появился молодой человек в белом халате и пригласил ее следовать за ним. Они поднялись на лифте, Аня даже не заметила на какой этаж, потом долго шли по длинному безликому коридору. Молодой человек открыл перед ней дверь и Аня оказалась в большой комнате, вроде приемной. Большую часть комнаты занимала стойка, похожая на медсестринский пост, позади виднелись проходы, ведущие вглубь здания. На «посту» сидела женщина в белом халате, их ни о чем больше не спрашивали и Аня прошла вслед за своим провожатым по одному из коридоров. Он провел ее в кабинет, где ее ждал другой человек. Молодой человек выжидающе застыл, ему сказали «спасибо» и он немедленно вышел. Аня в растерянности остановилась перед большим письменным столом: