Я нахмурилась.
– Я не упаду.
Он взглянул на меня, отстегивая ремень безопасности, и его улыбка стала чуть заметнее.
– Ты изменилась. Очень. Но кое‑что в тебе осталось от той, прежней Мыши.
Я не знала, хорошо это или плохо.
Райдер протянул руку и отстегнул мой ремень.
– Ты никогда не видела во мне того, что видят другие, – объяснил он.
Я окончательно запуталась.
– Что это значит?
– Ты думаешь… ну, я не знаю. Приписываешь мне то, чего у меня нет. – Протянув руку, парень схватил мою сумку с заднего сиденья. – Одним словом, видишь во мне светлого рыцаря.
Что за черт?
Я застыла, глядя, как Райдер открывает дверцу и выбирается из машины с моей сумкой в руке. Очнувшись, я вытащила ключ из замка зажигания и поспешила следом за ним.
– Я вовсе не считаю тебя светлым рыцарем.
Райдер бросил в мою сторону долгий взгляд.
– Ты, похоже, единственная, кто считает, что мое имя и колледж сочетаются в одном предложении.
Мне пришлось ускорить шаг, чтобы поспевать за его длинными ногами.
– Это глупо.
Парень настороженно посмотрел на меня, открывая дверь.
– Неважно.
– И все‑таки ты неправ. – Я остановилась в дверях и уставилась на него. – Ты мог бы поступить в колледж, если бы захотел. Твое имя и колледж… они просто созданы друг для друга.
Парень устремил взгляд на потолок, плотно сжимая губы. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он произнес:
– Ха!
Что это было?
Райдер зашел в библиотечный зал, и спустя мгновение я присоединилась к нему. Он направился к стойке администратора, и нам повезло, поскольку осталась только одна свободная комната. Мы шли мимо высоких, до самого потолка, стеллажей с книгами, и я вдыхала полной грудью любимый аромат. Воспоминания вырвались на волю.
Я свернулась калачиком, прижав колени к груди. Слезы высохли на моих щеках. Сегодня вечером в доме опять творился кошмар. К мистеру Генри завалились друзья, и я знала, что они будут долго буянить. В комнате было холодно и темно, и я зябко ежилась под ветхим тонким одеялом, зажав ладони между ног, чтобы они хоть немного согрелись.
Дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула маленькая фигурка. Я позволила себе выдохнуть. Райдер подкрался к кровати. Я перекатилась, прижимаясь к стене. Матрас содрогнулся, когда он устроился рядом со мной. В следующее мгновение под одеялом разлилось пятно мягкого желтого света. Маленький фонарик не привлекал внимание.
Райдер подтянул ноги к груди, прижимаясь к моим коленкам. Он сделал глубокий вдох.
– Жил да был плюшевый Кролик, и поначалу он был невозможно красивым.
Судорожно вздохнув, я перевела взгляд на Райдера и как будто увидела его в прошлом.
– Помнишь, как ты читал мне?
Он кивнул, и улыбка тронула его губы.
– Конечно.
Я больше ничего не сказала, пока мы шли в комнату для индивидуальных занятий. Здесь было прохладно, и я порадовалась, что надела рубашку с длинным рукавом.
Райдер включил свет и положил мою сумку на стол.
– Так почему ты перенесла занятия в библиотеку? – спросил он, пресекая мои попытки возобновить разговор о колледже.
Вчерашний вопрос Эйнсли снова всплыл в голове, но я прогнала его. Я могла бы сказать, что приняла такое решение из‑за Пейдж, но догадывалась, что сейчас ему вряд ли хочется это слышать.
– Я подумала… так проще.
Парень кивнул в ответ.
Я задержала на нем взгляд, а потом подошла к своей сумке и расстегнула «молнию». Металлический звук эхом разнесся в прохладном воздухе, отражаясь от белых стен. В комнате стояли лишь круглый стол и четыре стула. Одинокий черный маркер «Шарпи» валялся на столе.
Райдер сел и откинулся назад, закидывая руку на спинку соседнего стула. Он посмотрел на меня, и на его губах заиграла легкая дразнящая усмешка. Наши взгляды столкнулись и не отпускали друг друга. Я почувствовала трепет в груди. Усмешка сменилась улыбкой, и трепет усилился.
– Почему ты смотришь… на меня… так? – Лишь только эти слова слетели с моих губ, как мне захотелось вернуть их обратно. Что за глупый вопрос.
Ямочка появилась на щеке.
– Мне нравится смотреть на тебя.
Мои брови поползли на лоб.
Он хмыкнул.
– Прозвучало жутковато, да? Я имел в виду, что… ну, да, мне нравится смотреть на тебя. Как бы тебя это ни пугало.
Улыбаясь, я покачала головой.
– Меня… не пугает. Я просто…
– Что? – спросил он, когда я замолкла.
Что я могла ему сказать? Что я не понимаю, почему ему нравится смотреть на меня? Что у него есть объекты поинтереснее? Представляю, как нелепо это прозвучало бы. Я вовсе не считала себя самой уродливой в мире. Я… думаю, я была очень даже ничего. Хотя не обольщалась по поводу своей внешности и уж точно не стала бы сравнивать себя с Пейдж, Кейрой или Эйнсли.
Я тряхнула головой, заставляя себя сосредоточиться на чем‑то другом.
– Ты хочешь… первым? – предложила я, доставая тетрадку, а из нее – сложенный листок с отпечатанным докладом.
– Хотелось бы. – Райдер наклонился вперед и ухмыльнулся. – Но я еще ничего не написал.
У меня отвисла челюсть.
– Что?!
– Да ладно, я потом. – Он небрежно махнул рукой. – Давай ты сначала.
– Ты что, только и делал, что рисовал, в классе? Не работал над…
– Я напишу, Мышь. Обещаю. – Парень поднял руку и пошевелил мизинцем. – Клянусь.
Я вздохнула.
– Не нужны мне твои клятвы на мизинцах.
Райдер улыбнулся и, снова откинувшись назад, скрестил руки на груди. Глубоко вздохнув, я уставилась в текст. Поначалу слова расплывались, как будто что‑то мешало в глазу. Пульс заметно участился. Я сделала глубокий вдох, и воздух застрял в горле.
– Ты справишься, – спокойно произнес он.
Я ненадолго закрыла глаза. Я могу это сделать.
– В Соединенных Штатах Америки… существует т‑три ветви…
И я это сделала.
Ну, конечно, с трудом, запинаясь, и, кажется, с первой попытки не уложилась в три минуты. Наверное, растянула на все десять, пока цеплялась за каждое слово, заикалась, язык не успевал за глазами, которые бежали вперед, и возникала путаница. По предложению Райдера, я попробовала читать сидя. Потом опять стоя. Я проделала это столько раз, что, наверное, выучила текст наизусть.
Райдер проявлял невероятное терпение, что повысило его шансы перейти в статус святого – в самом деле, кто бы отважился слушать мои паузы и заикания, да еще в виде школьного доклада с десятикратным повтором? Если записать мой монолог на пленку, Сатана мог бы прокручивать его в режиме нон‑стоп, чтобы мучить людей в аду.
– Меня… бесит, что приходится задумываться над каждым словом. – Я села, уронив листок на стол, а руки на колени. – Позорище какое‑то. Надо мной будут… смеяться.
– Смеются уроды, Мышь. Тебе ли это не знать? – Он замолчал, убирая с моего лица пряди волос и осторожно перекидывая их через плечо. – И нечего стесняться.
Я посмотрела на него. Его твердый взгляд и плотно сжатые губы говорили о том, что он не шутит. Но он ошибался.
– Это… унизительно .
– Нисколько, если ты сама этого не допустишь. – Его нога коснулась моей, когда он повернулся ко мне. Наши глаза встретились. – У тебя есть власть над собой. Люди могут говорить всякую хрень. Могут думать все, что им захочется, но ты сама решаешь, как к этому относиться.
Черт.
Какие глубокие и зрелые мысли.
– Ты говоришь, как доктор Тафт, – ляпнула я.
– Кто это? – удивленно спросил Рейдер.
– Он был… – Ой. Куда меня понесло? Я же не говорила ему, что посещала психотерапевта.
Рейдер склонил голову набок и ждал.
– Так кто он?
О нет. Мне следовало держать рот на замке. В глубине души я знала, что в психотерапии нет ничего плохого или обидного. С такой историей, как у меня – у нас, – это вполне ожидаемо. Но, как и в случае с моей немотой, на терапии лежало уродливое и зачастую жестокое клеймо.
А Райдер? Казалось, он вышел из нашего детства относительно невредимым. Не так ли? Он не посещал психотерапевта. Он хорошо говорил. Но насколько здорова его психика? Я подумала о его частых прогулах, вспомнила, с какой горечью он говорил, что никому до него нет дела. Райдер действительно так считал, может, поэтому и не ждал от жизни ничего хорошего?
– Мышь? – Он дернул меня за прядь волос. – Кто такой доктор Тафт?
Я отвела взгляд, уткнувшись в листок. В конце концов, что это могло изменить? Я знала, что Райдер не отречется от меня как от друга. Дыхание чуть сбилось.
– Доктор Тафт был… моим психотерапевтом. Я посещала его около трех лет. До недавнего времени, когда… почувствовала, что… готова.
– Ого! Круто.
Круто? Ничего себе. Ему что, часто доводилось слышать признания семнадцатилетних цыпочек в том, что они посещают психотерапевта, если парень ограничивается небрежным «круто» ? Я осторожно покосилась в его сторону, но он спокойно смотрел на меня, и ничто в его лице не выражало испуга или удивления.
– Ты серьезно?
Райдер пожал плечом.
– Все логично. Ты повидала немало… дерьма. Имела дело с полными отморозками. Я даже рад, что ты получила какую‑то помощь.
Я помолчала.
– Ты… действительно так думаешь?
Он кивнул.
– А как у тебя? – спросила я, и, когда он моргнул, на его лице промелькнуло смущение. – Ты вырос… вместе со мной. Тебе тоже досталось немало… дерьма.
– Я в порядке, – ответил парень, переводя взгляд на книги.
Я разглядывала его профиль.
– Я была рядом, Райдер. Я помню, как…
– И со мной все в порядке, – перебил он меня. – Честное слово. Клянусь.
Сжав губы, я медленно покачала головой.
– Ты сказал, что думал… о той ночи.
Райдер замер, а потом тяжело выдохнул.
– Иногда, – повторил он тихо и добавил, уже громче: – Когда вспоминаю, думаю о том, что случилось с тобой.
Живот скрутило, и я впервые не жалела о том, что перед поездкой не успела поесть.