Предисловие заканчивалось предостережением: «…толпу и всех тех, кто подвержен таким же аффектам, как она, я не приглашаю к чтению этого труда», которое сопровождалось пояснением относительно того, что суеверные, необразованные люди «пользы себе нисколько не принесут, а между тем повредят другим, которые философствовали бы свободнее, если бы им не мешала единственная мысль, что разум должен быть служанкой Богословия». Разумеется, и вера их может оказаться опасно поколебленной.
Пораженный этими словами, Альфред не мог не восхититься отвагой Спинозы. Короткая биографическая справка утверждала, что хотя эта книга была опубликована анонимно в 1670 году (когда Спинозе было 38 лет), о личности автора было широко известно. Чтобы говорить такое в 1670 году, было необходимо немалое мужество: всего за два поколения до того Джордано Бруно был сожжен на костре за ересь, и всего одно поколение сменилось с момента ватиканского суда над Галилеем. Предисловие отмечало, что книга была вскоре запрещена государством, католической церковью и евреями, а затем и кальвинистами. Все это было для нее наилучшей рекомендацией.
Невозможно было отрицать выдающийся интеллект автора. Теперь наконец – наконец-то! – он понял, почему великий Гете и все остальные немцы, которых он так любил – Шеллинг, Шиллер, Гегель, Лессинг, Ницше, – почитали этого человека. Как же могли они не восхищаться таким умом? Но, конечно, они жили в другом столетии и не знали ничего о новой расовой науке, об опасностях, которые таит в себе отравленная кровь, – они просто восхищались этой мутацией, этим превосходным цветком, выросшим из грязи. Альфред бросил взгляд на титульную страницу. «Бенедиктус Спиноза» – хмм, Бенедикт: можно ли придумать имя, более далекое от семитского? Биографический очерк отмечал, что он был изгнан евреями из общины, когда ему было немногим больше 20 лет, и с тех пор Спиноза никогда не поддерживал связей ни с одним евреем. Так что он – не настоящий еврей! Он был мутантом: евреи не признавали его своим, и, приняв это имя, он, должно быть, тоже это осознавал!
Дитрих появился около одиннадцати и провел бо́льшую часть дня, обучая Альфреда приемам эффективной редакторской работы.
Вскоре Альфреду было поручено редактировать основную часть статей, предлагаемых для газеты. Не прошло и нескольких недель, а его красный карандаш уже летал с быстротой молнии, когда он сноровисто правил стиль и добавлял выразительности статьям других авторов. Альфред был счастлив: у него не только был превосходный учитель – он стал единственным «выкормышем» Дитриха. Однако вскоре этому придет конец. «Молочный братец» Альфреда был уже на подходе – «братец», которому предстояло поглотить все внимание Дитриха.
Перемены пришли в движение несколькими неделями позже, в сентябре 1919 года, когда Антон Дрекслер, тот самый человек, который приветствовал Альфреда в рядах общества «Туле», появился в редакции необычайно взволнованный. Дитрих уже собирался закрыть дверь своего кабинета для личной беседы, когда Дрекслер, испросив разрешения у Дитриха, поманил Альфреда за собой.
– Альфред, позвольте ввести вас в курс дела, – начал Дрекслер. – Вы, я уверен, знаете, что в скором времени после нашей первой встречи в «Туле» несколько наших членов основали новую политическую организацию – Немецкую рабочую партию. Помнится, вы были на одной из первых ее встреч в малом составе. Но теперь мы уже готовы расширяться! Мы с Дитрихом хотим пригласить вас на следующую встречу и просим написать передовицу о нас. Партий вокруг – легион, и нам необходимо громче заявить о себе.
Альфред, бросив взгляд на Эккарта, чей резкий кивок удостоверил, что это приглашение – больше чем просто предложение, ответил:
– Я непременно буду на следующей же встрече.
Дрекслер, вполне удовлетворенный, жестом показал Альфреду поплотнее закрыть дверь кабинета и уселся на стул.
– Итак, Дитрих, думаю, мы нашли того самого, кого ты ждал! Давай я тебе расскажу. Ты, конечно, помнишь, что когда мы решили превратить нашу партию из дискуссионного общества в активную политическую силу с открытыми митингами, нам пришлось подать военному командованию прошение о разрешении? И что нас известили о том, что военные наблюдатели будут периодически посещать наши митинги?
– Помню – и полностью одобряю это правило. Необходимо держать коммунистов в узде.
– Итак, – продолжал Дрекслер, – на встрече на прошлой неделе, где наших было человек 25–30, появился – с опозданием – какой-то неотесанный с виду, скверно одетый человек и уселся в заднем ряду. Карл, наш охранник и вышибала, шепнул мне, что он – армейский наблюдатель, переодетый в гражданское, и что его видели и на других политических митингах, в театрах и клубах. Он там высматривает опасных агитаторов.
Дрекслер перевел дух.
– В общем, этот наблюдатель – фамилия его Гитлер, он армейский капрал, но через несколько месяцев уходит в запас – все время сидел молча, слушая, как главный оратор толкал скучнейшую речь о необходимости уничтожения капитализма. Но потом, когда началось обсуждение, дело пошло поживее. Кто-то из аудитории произнес пространную реплику в пользу этого дурацкого плана по отделению Баварии от Германии и слиянии с Австрией в Южногерманское государство, с которым все так носятся. Представляешь, этот Гитлер вдруг пришел в неистовство, вскочил на ноги, выбежал вперед и разгромил в пух и прах эту идею – как предложение, которое намеренно ослабляет Германию! Он несколько минут поносил на чем свет стоит врагов Германии – тех, кто якшается с версальскими преступниками, пытающимися погубить нашу страну, разобщить нас, лишить нашего славного наследия, и так далее. Это была дикая истерика, и он был похож на безумца, который вот-вот потеряет всякий контроль. Аудитория заволновалась, всем стало неловко, и я уже совсем собрался было попросить Карла выдворить его – медлил только потому, что… ну, он же все-таки армейский представитель. Но в этот момент он, словно догадавшись, о чем я думаю, взял себя в руки, вновь обрел сдержанность и произнес 15-минутную ошеломительную речь экспромтом – просто высший класс! В содержании – ничего оригинального. Его взгляды – антиеврейские, промилитаристские, антикоммунистические – параллельны нашим собственным. Однако изложение было потрясающим! Через несколько минут все в зале – я точно тебе говорю, действительно все до единого – были зачарованы, загипнотизированы его мечущими молнии голубыми глазами и каждым его словом. У этого человека настоящий дар! Я понял это мгновенно, после митинга догнал его и подарил ему свой памфлет «Мое политическое пробуждение». А еще я дал ему визитную карточку и пригласил связаться со мной, если он захочет побольше узнать о партии.
– И?.. – выжидающе произнес Эккарт.
– Ну, он приходил ко мне вчера вечером. Мы долго разговаривали о целях и планах партии, и теперь он – наш, членский билет номер 555. Будет выступать с речью, обращенной к партийцам, на следующем митинге!
– Пятьсот пятьдесят пять? – перебил Альфред. – Потрясающе! Когда же партия успела так вырасти?
– Между нами – и только между нами, Альфред, – в ней всего 55 членов, – прошептал Дрекслер. – Но ради публикации мы просим вас добавить один разряд – пусть будет 555. Нас станут воспринимать более серьезно, если будут считать крупной организацией.
Через несколько дней Эккарт и Альфред вместе отправились слушать речь капрала Гитлера. После митинга был намечен их совместный – вчетвером – ужин в доме Эккарта. Гитлер уверенно прошагал вперед, повернулся к аудитории, составлявшей человек сорок, и без всякого вступления пустился в страстные филиппики об опасности, которой угрожают Германии евреи.
– Я пришел, – говорил он полным воодушевления голосом, – чтобы предостеречь вас против евреев и породить новый вид антисемитизма! Я призываю к антисемитизму, основанному на факте, а не на эмоциях! Эмоциональный антисемитизм ведет лишь к неэффективным погромам. Это – не наше решение. Нам нужно нечто большее – намного большее, чем это. Нам нужен рациональный антисемитизм. Рациональность ведет нас к единственному абсолютно непогрешимому умозаключению: полному устранению евреев из Германии.
Затем он в ходе речи разразился еще одним предостережением:
– Революция, которая сорвала с коронованного монарха Германии его венец и лишила власти, не должна открыть ворота иудеобольшевизму!
Альфреда поразил термин Гитлера – «иудеобольшевизм». Он уже некоторое время использовал именно это сочетание – и вот, этот капрал думает точно так же, используя те же слова! Это было одновременно и плохо, и хорошо. Плохо потому, что он ощущал этот термин как свою собственность, а хорошо потому, что он осознал, что у него есть мощный союзник.
– Позвольте мне больше рассказать вам о еврейской угрозе, – продолжал Гитлер. – Больше рассказать вам о рациональном антисемитизме. Дело не в иудейской религии. Эта религия не хуже прочих – все они являются частями одного и того же великого религиозного мошенничества. И дело не в истории евреев или отвратительной паразитической культуре, несмотря на их грехи против Германии в течение многих столетий, имя коим – легион. Нет, все это – не проблема. Истинной проблемой является сама их раса, их порченая кровь, которая каждый день, каждый час, каждую минуту ослабляет Германию и угрожает ей! Порченая кровь никогда не станет чистой. Позвольте мне рассказать вам о евреях, которые избрали крещение, о евреях, обращенных в христианство. Это – худший вид! Они представляют величайшую опасность. Они вероломно заразят и разрушат нашу великую страну, как разрушили все великие цивилизации!
Альфред дернул головой, услышав это заявление. Он прав, он прав, думал Альфред. Этот Гитлер напомнил ему о том, что он и сам знал. Кровь не изменишь. Однажды еврей – всегда еврей. Альфреду необходимо пересмотреть весь свой подход к проблеме Спинозы…
– И сейчас, сегодня, – продолжал Гитлер, который начал мерно ударять себя кулаком в грудь при каждом заявлении, – вы должны понять, что нельзя закрывать глаза на эту проблему! И полумеры ее тоже не решат – вопрос состоит в том, вернет ли когда-нибудь наша нация себе здоровье. Еврейская зараза должна быть вырвана с корнем! Не заблуждайтесь, полагая, что вы можете победить болезнь, не убив ее носителя, не уничтожив бациллу! Не думайте, что можете побороть расовый туберкулез, не позаботившись о том, чтобы избавить нацию от носителя этого расового туберкулеза!