– Надо узнать, не пропадал ли в тех краях кто-то из эльфов, – предложила я.
– Если скажут. Ты же знаешь, их магбезопасность с нами не слишком любит сотрудничать. Но да, согласен, начнем отсюда. Ты сигналку поставила?
– Да. И привязала к моему студенту Буа-Траси, а то я уеду в Степь, туда-то не дотянется.
– Буа-Траси? Сын замглавы казначейства? Неплохо…
– Если до моего отъезда никто там не появится, я дам Анри твои координаты.
– Договорились. Я пока займусь эльфом, да и вообще попытаюсь выяснить, кто или что там такое водится. Вряд ли в заброшенный монастырь «среди нигде» потащился бы кто-то чужой, значит, местные шалят… А в приорат тогда по возвращении из Степи сходишь?
– Наверное, так…
– И куда вы сейчас?
– На юг. В Окситанию.
Поместье вдовы шевалье де Куртене несколько неожиданно называлось Мондрагон, что будило во мне скверные ассоциации. И добираться туда нам пришлось кружным путем, что тоже не добавило мне симпатии к третьей девушке. Из Лютеции стационарный портал привел нас в прекрасную Тулузу, нежно мною любимую еще со времен второго моего замужества. Собственно, благодаря Раймунду де Сен-Вилю, а он был родом именно отсюда, я перебралась когда-то на постоянное место жительства в Галлию. По долгу службы жили мы в Лютеции, но при всякой возможности отправлялись в родовое имение Ле Кассе де Сен-Виль, что от Тулузы всего в пятидесяти километрах. Потом Раймунд погиб самым глупым образом – при задержании подозреваемого не проверил наличие магических ловушек, и в Окситанию я больше не ездила. Общих детей нам завести не случилось, Ле Кассе ушло племяннику… Ну, короче говоря, сказка кончилась.
И вообще, я вовсе не о том!
Итак, из Тулузы местная портальная сеть доставила нас в Гроле, городишко на пять тысяч жителей, в котором была единственная достопримечательность – памятник местному городскому магу, в 1687 году спасшему местное население от эпидемии чумы. Еще тут был мэр, у которого мы привычным уже образом конфисковали экипаж, и теперь от конечной цели нас отделяли каких-то двадцать километров.
Бесконечные виноградники зеленели справа и слева от дороги, высокие старые платаны росли по обочинам. Мы ехали в восточном направлении, и солнце светило в глаза, так что Анри чуть не пропустил небольшой белый указатель с зелеными буквами: «Mondragon Manoir».
– Остановись на минуту, – сказала я. – Обсудим нашу легенду.
– Ну, поскольку заброшенного монастыря по соседству нет, придется искать источник темного колдовства в деревне или в самом поместье, – отрапортовал Анри.
– Думаю, не самое удачное предложение. – Валери покачала головой. – Мы уедем, а местные останутся под подозрением. Совсем недолго придется ждать момента, когда кому-нибудь придет в голову назначить некромантом соседа, потом убить зловредного колдуна, а дом поджечь.
– Пожалуй, ты права. Тогда какие есть варианты? – Собственно, я ждала, что студенты догадаются о такой засаде, просто интересно было, кто именно.
– Рутинная проверка? – предложила Валери.
– Не пойдет, – тут же откликнулся ее жених. – Если бы мы проверяли местный офис Службы магбезопасности, тогда да, сошло бы. Да и то мы с тобой в образ ревизоров не вписываемся.
– Ладно… Тогда… – Она задумалась надолго.
Анри почесал нос и неожиданно предложил:
– Некромантия!
– В смысле?
– Ну, поступил сигнал, что местные захоронения неспокойны. Или склеп семейства, если он в имении, а не на сельском кладбище. Такие сигналы проверяются всегда и очень быстро, а то может такое попереть, с кладбища-то… Особенно если некромант работал неопытный.
Он явно что-то вспомнил, и его передернуло.
– Госпожа профессор? – Оба посмотрели на меня, и Анри уныло сказал: – Хотя вы же не некромант…
– Ну вообще-то… Просто я не люблю этот раздел магии, да и появилась у меня стихия смерти поздно, всего лет сорок назад. Но проверить могу все и вполне по правилам. Хорошо, легенда принята. Кого ждем?
Имение? Поместье?
Беру свои слова назад.
Это был загородный дом с небольшим яблоневым садом.
– Интере-эсно… – протянул Анри. – А согласно досье, у них одних виноградников должно быть около шести гектаров, солидная винодельня плюс ферма и маслозавод. И еще что-то по мелочи.
– Ну мало ли, может, все это где-то в стороне от господского дома, – не согласилась Валери.
– Зайдем, поговорим с хозяевами и все узнаем. – Я прервала начинающийся спор. – Ворота открыты, въезжай.
Про себя я подумала, что не особо похож этот дом на резиденцию владельцев солидного куска земли и производства. Ворота нараспашку, никто даже не почесался, когда подъехал чужой экипаж, сад неухожен, из двух клумб возле парадной двери прополота только одна, а на второй сорняки выше цветов, краска на двери даже немного облупилась, а дверной молоток явно не чистили с зимы. Траур? Хозяин дома шевалье де Куртене умер лет пять назад, можно уже утереть слезы и заняться хозяйством.
Ладно, посмотрим.
Анри поднялся по ступенькам и постучал. Прошло несколько минут, а в доме не наблюдалось никакого движения. Он пожал плечами и постучал вновь. Когда же взялся за латунную ручку в третий раз, дверь распахнулась. На пороге стояла девушка, в которой нетрудно было узнать интересующую нас особу – Маддалену, не зря досье были снабжены портретами.
После короткой беседы мой студент вернулся к экипажу и доложил негромко:
– Нас не хотели принимать и пытались отослать в деревню, мол, там есть трактир с комнатами, но мне удалось настоять на разговоре с хозяйкой.
– Обоснование? – поинтересовалась я, выбираясь из экипажа.
– Плохое самочувствие, конечно.
– По светским правилам следовало бы отступить, но мы здесь по делу, так что госпоже де Куртене придется это пережить.
В темноватый пустой холл я вошла первой. Здесь пахло чистотой, воском и пыльными сухими цветами. Еще мне показалось, что откуда-то тянет запахом капусты, что было вовсе уж странно для такого дома. А, собственно, какого – такого? Пока мы знаем об этой семье лишь то, что написано в досье… И уже обнаружили в материалах по меньшей мере одну ошибку.
Девушка провела нас через анфиладу комнат, таких же пустых, как и холл. Перед закрытой дверью она остановилась и попросила:
– Пожалуйста, не утомляйте ее! Я не обманывала, она и в самом деле плохо себя чувствует!
– Мы постараемся, – коротко ответила я и увидела, как в ее больших темных глазах вспыхнул гнев.
Гостиная, куда привела нас Маддалена, была довольно большой; я не разглядела обстановки, потому что взгляд мой притянула женщина, сидевшая в кресле у разожженного, несмотря на теплый летний день, камина. «Луиза де Куртене? По досье ей сорок пять, – подумала я, – а эта дама выглядит вдвое старше!»
– Добрый день. – Я поздоровалась, и, словно эхо, прозвучали за моей спиной голоса студентов.
– Добрый? Хм… – Женщина улыбнулась. – Госпожа профессор, вы совсем не изменились за прошедшие годы! Прошу вас, присядьте. Может быть, желаете кофе или чаю?
– Бабушка!..
– Малена, иди и сделай! – Тихий и чуть хриплый голос стал строгим.
– Давайте сначала поговорим! – предложила я, усаживаясь напротив. – Прошу простить, но я не могу вспомнить, когда и где мы познакомились.
– Это и неудивительно! – Хозяйка дома продолжала веселиться, что несколько напрягало меня. – Хотела бы еще поинтриговать вас, но ладно. Я училась на вашем курсе шестьдесят два года назад и ушла за год до защиты диплома.
– Постойте! – Я прищурилась, вспоминая. – Иоланда… Скавронская! Но…
– Это долгая история, госпожа Редфилд.
– Хорошо… Дюбуа, Траси! Попросите любезную хозяйку показать вам сад.
Анри поклонился и повернулся к девушкам. Когда они вышли и закрыли за собой дверь, я спросила:
– Сейчас я вспомнила, вы ушли, не закончив обучение, из-за того, что вышли замуж?
– Да! Тогда мне казалось, что никого и ничего, кроме Мишеля, мне не нужно. Впрочем, пока он был жив, так оно и было.
– Расскажете?
– Почему нет? Никаких секретов в этом нет, а наше нынешнее положение таково, что ваше появление меня могло бы обрадовать… Так вот, я вышла замуж за Мишеля де Вермиго-Луаля, старшего сына тогдашнего графа де Луаля. Тот не был очень уж рад невестке из небогатой польской семьи, но возражать не стал. Мой муж не нарушил семейной традиции и стал дипломатом. Сначала служил в галльском посольстве в царстве Русь, потом в Лации. У нас уже было двое сыновей, и я ждала третьего ребенка, когда он получил новое назначение в Хиндустан.
– И это произошло?..
– В сороковом. Две тысячи сто со-ро-ко-вом… – произнесла она нараспев.
– Эпидемия лихорадки Ранаджари! – Я соотнесла даты и чуть было не выругалась. – Неужели вы поехали туда с детьми?
– Увы! Двое старших сгорели мгновенно, едва эта дрянь появилась в Тривандруме. Вы же знаете, дети практически никогда не выживают. Младшая дочь Луиза была совсем маленькой, ей не было и двух месяцев. Я пыталась магически вытащить и ее, и Мишеля…
– И перегорели.
– Да… – Она вздохнула. – Муж выжил, но болезнь затронула его мозг. Он прожил еще четыре года и был… ну, примерно пятилетним ребенком.
– Вы вернулись в Галлию, конечно?
– Только после смерти Мишеля. Он не хотел уходить из нашего дома в Тривандруме, и по приказу тогдашнего короля, его величества Луи Десятого, мы жили там… пока муж не умер. Он всегда был спортсменом, сильным и здоровым, а умер от простуды, просто выпил холодной воды. Вот тогда мы с Луизой вернулись.
Мы помолчали.
«Ладно, – думала я, глядя на огонь, – она потеряла магию и быстро состарилась. Но это никак не объясняет ни того, что ее дочери, вдовы шевалье де Куртене, нет в доме, ни той хорошо видимой бедности, которая заметна на каждом шагу!»
– Скажите, госпожа Редфилд, зачем вы приехали? – оторвал меня от размышлений голос Иоланды.
Коротко я изложила нашу легенду о не вполне понятной некроактивности, потом спросила: