– Не сказала бы то же самое обо всех ваших подчиненных, – пробурчала я, усаживаясь в предложенное мне кресло.
– А! Наверное, пришлось постоять возле дежурного, пока он проверял документы и звонил моему секретарю? – с понимающей усмешкой покивал гранд-полковник. – Честное слово, это не имеет отношения к вам лично! Просто к нам тут повадилась ходить одна очень пожилая дама… жалуется на привидение в собственном доме и требует, чтобы к ней или поселили постоянного дежурного, или выдавали за счет королевской казны раз в месяц по два метра серебряной фольги для шапочек.
– Не так уж и много, – пожала я плечами. – Думаю, казначейство могло бы пойти на такой расход. А что, призрак очень уж зловредный?
– Ну, как сказать… – Теруань, долго сдерживавшийся, наконец захохотал, да так, что форточка распахнулась сама собой. – Представляешь, ее донимает дух покойного супруга, недовольный расходованием унаследованных вдовой средств.
– Бедняга! – искренне посочувствовала я.
– Кто именно: он или она?
– Ну… пожалуй, оба! С активными призраками я сталкивалась, обычно они невыносимо занудны. С другой стороны, знать, что ты всю жизнь копил, а теперь собранное и любовно сохраненное профуфыкивают, тоже не мед с вареньем.
Гранд-полковник ухмыльнулся и вызвал секретаря, чтобы нам подали кофе.
Уходила я через полчаса, вдоволь повеселившись над историями, рассказанными Теруанем, и поделившись, в свою очередь, несколькими недавними случаями из моей практики.
Главное же – что историю имения Мондрагон, вдовы шевалье де Куртене и информацию о сомнительном некроманте я передала в хорошие, надежные руки. Вот теперь я могу точно быть уверена, что ни Луиза, ни ее любовник ни в какой криминал не влезут, и не по глупости или неумению, а оттого, что им не дадут.
Хранитель Либер был в библиотеке.
Собственно, он всегда был именно здесь, сколько я себя помню, – стоял возле стойки, что-то негромко говоря присмиревшим студентам, просматривал корешки книг в уходящих в туманную даль шкафах, изучал за столиком какие-то пожелтевшие свитки…
Сейчас Либер увидел меня, и его желтоватое лицо сморщилось в жутковатой гримасе, которую я определила как улыбку.
– Рад новой встрече, Лавиния, – сказал он, откидывая символическую доску, отделяющую хранилище от читального зала. – Проходите. Как ваша миссия, близится к завершению?
Ну да, поручение его величества было секретным, но Либеру я могла доверять куда больше, чем любому разумному на нашей планете.
– Какое там! – махнула я рукой. – И до середины не добрались.
– И кто у вас следующий?
– Две девицы из Нормандии, художница и целительница.
– Понятно. Вы хотите подобрать какую-то литературу по живописи?
– Упаси меня Великая! – Инстинктивно я сделала рукой жест охранения. – Нет-нет, я хотела посоветоваться. Не знаете ли вы кого-нибудь из старых богов, кого сопровождает сова?
– Сова? – переспросил хранитель. – А какая именно, не скажете?
Тут задумалась уже я. В первый раз мы увидели птицу ночью в развалинах монастыря. Если бы она была темной, даже силуэт был бы неразличим, так что светлая, если не белая. Второй раз – вчера, вернее, сегодня в предрассветных сумерках…
– Белая, – уверенно ответила я. – И большая, размах крыльев метра полтора.
– Интересно… – Желтые глаза заблестели. – У вас есть время подождать, госпожа Редфилд, или вы заглянете попозже?
Время, которое хранитель попросил на поиски, я провела в канцелярии коллежа Сорбонны. Решила, что, раз у нас две девушки из списка здесь учатся, нужно хотя бы их досье посмотреть. А еще лучше – скопировать и сравнить с информацией, полученной от коллег из Службы магбезопасности.
Возможно, кого-нибудь удивит то обстоятельство, что на семьи всех гипотетических невест существовали досье. На мой взгляд, это разумный подход. Конечно, я пристрастна, но не один раз при расследовании серьезных преступлений, совершенных с помощью магии, найти преступников помогала мне заранее полученная информация. Именно она правит миром, а вовсе не боги и не короли.
Либер повел рукой в белой перчатке, приглашая меня сесть в кресло, сам устроился напротив и выложил на столик толстую книгу и три небольших брошюры.
– Итак, дорогая госпожа Редфилд… Первая мысль, которая возникает у любого в ответ на ваш вопрос, – Афина Паллада. Как вы помните, ее птица именно сова.
Я кивнула. Что-то царапало память, но пока на поверхность не всплывало. Хранитель библиотеки продолжил:
– Но тут есть одна деталь, которая сводит на нет тщательно выстроенную конструкцию. Богиню часто изображали с небольшой птицей на плече, и это всегда была даже и не вполне сова, а ее родственник, домовый сычик. Так что метровый размах крыльев исключается. – Он отложил в сторону одну из брошюр и потянулся за книгой. – Далее. Традиционно сова считается спутником великого Мерлина.
– Какая? Тоже сычик?
– Достоверно это неизвестно, но я склонен предполагать, что это коулвидская сова, та самая, к которой Гвррир отправился с вопросом о местонахождении похищенного Мабона.
Как ни плохо знала я кельтские легенды, но эту почему-то помнила.
– Там была сова столь большая, что под ее тяжестью гнулась ветвь дуба, не так ли?
– Да, верно.
– Тогда тоже не получается, теперь птица чересчур велика.
– Согласен. Варианты богов, которым молились майя или тлинкиты, рассматриваются? Богиня дождя Теотиуакан?
– Мм… Наверное, нет. Далеко, давно… Да и через океан магические существа плохо перебираются.
– Тогда последнее, что могу предложить, – норны. Сестры судьбы, живущие у корней Иггдрасиля.
– Нордхеймские легенды? «Младшая Эдда» и прочее?
– Именно. – Хранитель кивнул и раскрыл передо мной последнюю из брошюр как раз на развороте, где я увидела гравюру: огромное дерево, его узловатые корни, выходящие из земли выше человеческого роста. И три женщины: старуха, средних лет и молоденькая девушка. Рядом с девушкой – большая белая птица. – Похожа?
– Ну не то чтобы я отличала одну сову от другой… Да, похожа.
– Норна Скульд, изображаемая юной девой, не символизирует будущее в понятии неизбежности. Это именно «возможное будущее», то есть один из его вариантов, который может и не произойти, если не будут совершены определенные действия.
– То есть проблема выбора?
– Именно так.
Надо будет завтра рассказать студентам об этом. Интересно, сколько им понадобится времени, чтобы сообразить, какое отношение к нашему заданию имеет написанная девятьсот лет назад скальдическая сага и ее персонажи?
У меня оставалась еще одна запланированная встреча, вот только я не была уверена, что она состоится. И дело вовсе не в необязательности другой стороны, просто никакой предварительной договоренности у нас не было. Я просто знала, что каждый день вне зависимости от погоды, природы и окружающих событий Гарланкер отправлялся обедать в кабачок «Третья склянка». Он приходил туда ровно в половине второго, садился за свой любимый столик под прикрепленным к стене штурвалом, заказывал в холодную погоду луковый суп и пол-литра красного вина, а в жару – камбалу и белое вино.
Ну, во всяком случае, последние семьдесят два года, а именно столько мы были знакомы с Фенгари Гарланкером, этот неизменный ритуал им соблюдался всего лишь с двумя отступлениями. В первый раз Фенгари пропустил несколько обедов в «Третьей склянке» по моей просьбе, как раз, когда мы познакомились. Во второй – он на неделю уезжал в Подгорное королевство на похороны верховного правителя гномов и выборы нового.
Ибо Гарланкер был гномом, почтенным мастером из хорошего рода, столь хорошего, что его присутствие на похоронах и участие в выборах было необходимо. Как и положено порядочному гному из, повторяю, очень хорошего рода, он стал ювелиром и достиг в этой области немалых высот. Ну, например, малую корону для короля Спаньи делал именно Фенгари.
А когда почтенному мастеру стукнуло девяносто, он вдруг понял, что размеренная жизнь добропорядочного гнома ему надоела донельзя. Отдал мастерскую племяннику, попрощался с прочей родней и уехал в Лютецию. Здесь купил верхний этаж одного из домов на улице Шапталь прямо напротив художественной галереи, устроил там мастерскую и… стал рисовать.
Можете не говорить мне, что гномы художниками не бывают, – ювелирами, горнодобытчиками, банкирами, финансистами сколько угодно, а художниками нет, поскольку не дан им талант придумывать что-то свое. Только перенимать и улучшать. Оказывается, и живописцами сыны подгорного народа становятся. Просто крайне редко.
Без четверти два я вошла в таверну, кивнула официанту и взглянула направо в сторону столика под штурвалом. Фенгари был на месте, ему как раз принесли графин с белым вином, и он медленно, по глотку допивал первый стаканчик.
– Привет! – сказала я, отодвигая стул. – Я присяду, позволишь?
Гном посмотрел на меня без восторга и пожал плечами.
– Если я скажу нет, это что-то изменит? Садись.
Я села и взглянула на официанта, тот кивнул, и в мгновение ока на столе появился второй стаканчик. Налив себе пару глотков, пригубила вино и одобрительно кивнула: совсем неплохо.
– У меня к тебе дело, – сказала я, придвигая к Фенгари кожаный мешочек. – Здесь задаток, пять сотен дукатов.
– Кого-то надо убить?
Кошель исчез, словно его и не было.
– Это я и сама бы сделала, к чему привлекать неспециалиста, – отмахнулась я. – Ты знаешь, что в начале августа в Довиле проходят королевские скачки?
Разумеется, мой собеседник ответил вопросом на вопрос:
– А ты когда-нибудь видела гнома, едущего верхом?
– Видела, но я не об этом. Мне нужно, чтобы ты написал несколько портретов людей, которые там будут, и которых я тебе укажу.
Гном хмыкнул.
– И тебе, конечно, нужно, чтобы я сделал это по памяти, без хотя бы одного сеанса позирования?
– Да.
– Сколько всего?
– Максимум десять. Скорее, меньше. – Лично мне уже понятно, что Мари-Адельфина л’Этан Сарсена не слишком подходит в качестве королевской невесты, а уж Маддалена и вовсе никак не годится, так что количество девиц сокращается на лету…