– Дама Агата опасается отравления? – удивился Анри. – В своем доме?
– Ну, дом-то не ее, а сестры, – парировала Валери. – Агнесса слушается сестрицу неукоснительно, даже если повариха спрашивает, что приготовить на обед, отсылает с вопросом к Агате.
– И при этом ее ненавидит, – заметила я. – Просто не дом, а поляна с лесными феями…. А что скажешь о нашей девушке?
– Мать и тетка ее давят безбожно, и уже почти совсем задавили. В их присутствии она заикается, не может закончить фразу, даже спотыкается, когда на нее смотрят. И аура затемняется, я проверила. А девушка очень сообразительная и хорошенькая, как картинка. Интересуется травами, алхимией и зельеварением. И да, магия присутствует, но резерв совершенно не развит. Сегодня я увела ее в сад, мы говорили об устройстве аптекарского огорода, а там в это время помощник садовника что-то окапывал. Ну и тяпнул по ноге… Вопил, словно павлин, даже еще громче. Адалаис ухитрилась его успокоить, причем довольно быстро – приговаривала какую-ту чушь, по руке поглаживала… Мальчишка будто вина хватанул, глаза затуманились. Она ему быстро промыла рану чистой водой, пучок травы приложила, перевязала платком и велела садовнику отнести парня в дом, где они живут.
– А мага-медика почему не вызвали?
– А потому что дама Агата запретила! Нечего, сказала, на прислугу по пустякам деньги тратить, и вообще, лечиться надо природными средствами.
– Хм… Это она зря! – задумчиво проговорила я. – Это она подставилась. Пойдем-ка посмотрим на этого помощника садовода!
Пострадавший мальчишка лет шестнадцати был больше напуган моим визитом, чем травмой. Да и его дядюшка, собственно садовник, мял в руках кепку и переминался с ноги на ногу, но ничего внятного произнести не мог.
Я осмотрела рану, нехорошую, кстати; если бы Адалаис сразу не промыла и не подобрала подходящие травы, нагноения было бы не миновать. Комнаты, в которых жили эти люди, были словно из Средневековья сюда перенесены, даже вместо уборной у них была выгребная яма, я такое разве что в селениях на Черном континенте видела.
Выйдя из дверей, я достала коммуникатор и набрала номер мэтра Санье, одного из самых умелых крючкотворов-юристов в Лютеции.
– Скажите, любезный мой мэтр, что говорит закон нашего королевства о работодателе, не оказавшем медицинскую помощь пострадавшему на работе персоналу?
– Ну, это зависит от договора между сторонами, от того, насколько этот самый персонал пострадал…
– Драгоценный мой, а если попроще?
– Вам для судебного преследования или для шантажа?
– Второе!
– От штрафа в пятьдесят тысяч золотых до пяти лет в рудниках!
– Благодарю, и с меня причитается! – Отключив коммуникатор, я повернулась к Анри. – Траси, поезжай на винодельню, найди отца девушки. Мне хотелось бы с ним поговорить, но времени, чтобы ловить его по всем виноградникам, у меня нет…
– Понял! – ответил Анри и испарился.
– А мы? – спросила Валери.
– А мы с тобой пойдем в дом и побеседуем с дамой Агатой и ее младшей сестрой.
В холле я поймала торопившуюся куда-то молоденькую горничную и спросила:
– Хозяйка где сейчас?
– А обе в красной гостиной, – ответила девушка и, не удержавшись, фыркнула. – Вышива-ают.
– Что, правда?
– Честное слово! – Для убедительности она прочертила перед лицом знак Единого и упорхнула.
– Вышивают, Дюнуа! – сказала я с тоской. – Цветочные композиции небось! А мы с тобой вот бегаем, солнцем палимы, – то покойника несвежего на место уложить, то взбесившуюся скульптуру уговорить…
С того места, где я стояла, была хорошо видна настежь открытая дверь гостиной; будь у меня чуть больше фантазии, я могла бы сказать, что вижу большое ухо, высовывающееся из этой двери.
Иначе говоря, нас слушали и слышали.
Из холла на второй этаж вели две красиво изогнутые лестницы. Упомянутая уже открытая дверь в гостиную была рядом с правой; мы поднялись по мраморным ступенькам и вошли в комнату. Ну, гостиную можно было называть «красной» с полным правом: тот или иной оттенок этого цвета имели шторы, ковер, обивка кресел и диванов, мрамор каминной полки и даже физиономия дамы Агаты, восседающей у камина и в самом деле с пяльцами в руках. Ее сестра лениво копалась в коробке с нитками и, когда мы с Валери вошли, даже головы не подняла.
– Что вам угодно? – гордо спросила высокородная вышивальщица.
– Сударыня, я вроде бы еще вчера сказала вам, что именно мне угодно? – удивилась я. – Неужели забыли?
– Я слышала, что вы уже побывали в Авиньоне и осмотрели скульптуру. Полагаю, этого должно быть довольно для отчета вашему начальству?
Вот честное слово, я бы ее зауважала за такую несгибаемость, если бы не была уверена, что помимо дрянного характера даму Агату ведет еще и ощущение поддержки за спиной. На кого-то она очень сильно рассчитывает, эта женщина.
Почему? Ну хотя бы потому, что за две с лишним сотни лет работы в Службе магбезопасности я видела крайне мало фигурантов дел, которые не испытывали бы почтения или страха при виде нашего символа – свернувшегося кольцами алого дракона. А эта дама стремительными шагами приближалась именно к положению фигуранта…
– Ну что же, тогда, пожалуй, я расскажу, почему мы здесь. – Войдя в гостиную, я не стала садиться, а остановилась у камина и достала из пространственного кармана два свитка с красными сургучными печатями. – Вот здесь распоряжение, подписанное его величеством Луи Одиннадцатым, согласно которому госпожа Агата Трелонье должна быть препровождена в монастырь Святого Духа, что на острове Нуармутье, с целью немедленного пострига. Тихо, я не закончила!.. А сестра ее, известная как Агнесса, супруга шевалье д’Альбона, отправлена для выполнения общественных работ с миссией того же монастыря в королевский госпиталь в Сиаме сроком на один год. Не хотите узнать, за какие грехи?
Дама Агата и тут сумела меня поразить. Она ни единым словом не возразила против сказанного и резонного вопроса «За что?» не задала. Просто сжала кулаки и завизжала так громко, что мне пришлось потрясти головой, чтобы оттуда высыпались лишние звуки. Нужно отдать должное и Агнессе д’Альбон: та лишь спросила спокойным голосом:
– Кто займется моей дочерью?
– Ее отец, в случае невозможности – старшая статс-дама двора его величества.
Женщина кивнула и вновь закопалась в корзине с нитками. Я помедлила, мне очень не хотелось оглашать другой вариант королевского распоряжения, более гуманный, но приказы не обсуждаются, и я развернула второй свиток.
– У вас есть право выбора… – Обе женщина посмотрели на меня. – Госпожа Агата Трелонье может избрать для себя в качестве послушания работу в госпитале сроком на пять лет, а госпожа д’Альбон – трехмесячное покаяние, но на определенных условиях.
– Каких же?
– Вы должны полностью передать управление своей частью семейного имущества вашей дочери – и, соответственно, племяннице – Адалаис, и в дальнейшем, по выполнении назначенной епитимьи полагаться на ее добрую волю в части выделения доли семейного бюджета.
Голоса их прозвучали одновременно, но сказали сестры совсем разное:
– Я согласна, – сообщила Агнесса.
– Ни за что! – воскликнула Агата.
– Ну что же. – Я развела руками. – В таком случае завтра утром прибудут гвардейцы его величества, дабы сопроводить каждую из вас к месту исполнения наказания.
Движение пальцев, и обеим дамам в руки приземлился свиток. На каждом вспыхнула алым королевская печать, по свечению пробежались все цветы спектра, и оно стало золотым.
Дама Агата встала, отбросив пяльцы и свиток, плюнула мне под ноги и удалилась. Я послала за ней следящее заклинание, которое должно было сопроводить фигурантку до ее комнаты и запереть там.
Агнесса с неподвижным лицом смотрела в стол.
– Мне хотелось бы до отъезда встретиться с мужем, – сказала она, когда Агата ушла.
– Я надеюсь, что в ближайшие часы мой помощник доставит шевалье сюда, – с коротким поклоном сообщила я.
– Спасибо…
Она вновь занялась нитками! Гвозди бы из этих сестер делать…
Анри вернулся часа через полтора взмыленный, будто все километры по виноградникам пробежал на своих двоих. А может, и правда так было? Да нет, я видела, как он садился в экипаж…
– Шевалье просит его извинить, – сообщил он, отдышавшись, – но он сможет прибыть только к ужину. У него чрезвычайно важный процесс, который ни в каком случае прерывать нельзя.
Оставалось лишь вздохнуть: выспаться в собственной кровати снова мне не грозило…
– Госпожа профессор, можно вопрос? – Голос Валери раздался в ту же минуту, когда мы вышли из красной гостиной.
– Можно.
– А откуда взялся королевский приказ, вчера же не было?
– Утром я была в Авиньоне, ты помнишь? Ну а оттуда порталом перейти в Лютецию совсем несложно. Форарльберга я еще с утра предупредила, что именно мне понадобится, так что сложи два и два, в результате мы имеем своевременно подписанные приказы его величества.
– А почему вы решили здесь именно так их наказать? Понимаю, девушку затравили, но вы же не можете ездить по всей Галлии и проверять, не обижает ли какая-нибудь злая тетка юную невинную девицу!
– Не могу. Но ты сама мне рассказала, что дама Агата стала преследовать племянницу пару месяцев назад. А теперь подумай, когда начали составлять наш список? Даю подсказку: последнее заседание Государственного совета было в начале апреля.
– Мм… То есть в середине апреля его величеству настоятельно рекомендовали жениться на галлийской аристократке. Мы катаемся по стране уже больше двух недель, вам его отдали месяц назад… Да, короткий список вполне мог быть составлен в середине мая. Вы считаете, даму Агату подтолкнули?
– Я думаю, что наш неизвестный доброжелатель мог ей даже заплатить. Но узнать это достоверно мы от нее не сможем, поэтому для того, чтобы удовлетворить твое любопытство, мне придется его отыскать.
– Да, госпожа профессор! – радостно сказала Валери. – Я всегда говорила, что вы – лучший в мире учитель!