За ужином мы увидели шевалье д’Альбона. Мне он, скорее, понравился: такой невысокий крепыш с хитрым прищуром светлых глаз. Собственно, только эти глаза дочь от него и взяла, а в остальном была как две капли воды похожа на портрет своей бабки по материнской линии, висевший в галерее, – высокие брови, изящный нос, нежный румянец на очень белой коже, светлые длинные волосы, собранные в высокую прическу. Отцу она была искренне рада, за столом села рядом, и они все время о чем-то переговаривались.
Дамы Агаты предсказуемо не было, еду ей отнесли в комнату, даже графин с вином присовокупили. Ее сестра, супруга шевалье, была задумчива, почти не ела и впервые не одергивала дочь, кажется, даже не очень ее замечала.
Когда трапеза закончилась, я попросила хозяина дома уделить мне несколько минут. Он покосился на жену, пожевал губами и спросил:
– Надолго?
– Нет.
– Тогда здесь и поговорим, чего нам до кабинета идти! Дорогая, я присоединюсь к вам очень скоро.
Агнесса понятливо кивнула и вышла, студенты вместе с Адалаис испарились еще раньше, и мы с шевалье остались вдвоем.
Я протянула ему открытое письмо его величества, подтверждающее мои полномочия. Д’Альбон просмотрел текст и поднял глаза.
– Что от меня требуется?
– Поскольку в ближайшие месяцы ваша супруга будет отсутствовать, вам придется жить здесь вместе с дочерью и заниматься делами всего имения, а не только виноградниками.
– Досадно. – Он потер подбородок. – Скоро начнется созревание винограда, я должен буду… А, ладно, это не имеет значения, передам дела Жаку. А эта?..
Шевалье кивнул на дверь, обозначая, кого имеет в виду, впрочем, и так было ясно.
– А ваша свояченица завтра утром отправится в монастырь Святого Духа на остров Нуармутье.
– На молитву?
– Можно сказать и так. На постриг.
Тут шевалье меня удивил: он достал из-за пазухи костяную фигурку Симаргла, поцеловал ее и что-то прошептал. Потом тщательно заправил кожаный шнурок назад и с широкой улыбкой сказал мне:
– Что хотите, когда угодно – все сделаю, вам стоит лишь сказать.
Я усмехнулась.
– Ну, коли так, буду рада, если пожертвуете бутылку лучшего розе с вашей винодельни.
– Хоть бочку!
– Это лишнее… Да, и еще один важный момент. Мне нужно, чтобы вы с дочерью приехали в Довиль на королевские скачки в августе.
Нимало не удивившись, он кивнул.
– Как прикажете. Прямо завтра и зарезервирую комнаты в гостинице, чтобы потом не метаться. И Адалаис скажу, чтоб к портнихе в Авиньон съездила, заказала платьев, шляпок, что там им еще требуется.
– Отлично! – Я встала и протянула ему руку. – Завтра утром я дождусь отъезда обеих дам, и мы с учениками тоже отчалим. До встречи в августе!
Глава 8
На столе передо мной лежали четыре тонкие папки. Досье на оставшихся, еще не изученных девушек из королевского списка. Две студентки коллежа Сорбонны, собственно говоря, таковыми уже почти не являлись: сегодня в пять часов вечера должно было состояться торжественное вручение дипломов, что давало мне возможность поглядеть на Мелани де Буалье и Софию-Шарлотту Монфор инкогнито. Раскрыв папки, я взглянула на магоснимки. Что же, вполне достойные девицы, рыжевато-каштановая и зеленоглазая Мелани получила специальность архитектора, голубоглазая брюнетка София стала журналисткой. Посмотрим, каковы они будут в мантиях и магистерских шапочках…
Вот вопрос, кстати, – брать ли с собой моих студентов? В принципе, вчера, вернувшись в Лютецию, я сообщила им, что они могут считать себя свободными до начала занятий, и Анри немедленно потащил подругу к своим родителям делиться впечатлениями о практике.
Ладно, пусть решают сами. Достав коммуникатор, я набрала номер. Лицо Анри появилось на экране практически мгновенно, будто он ждал, держа аппарат в руках.
– Да, госпожа профессор! Мы готовы!
– К чему? – удивилась я.
– Ко всему! Список-то не закончился, значит, мы можем еще быть полезны.
– Хорошо… тогда встречаемся у южных ворот коллежа Сорбонны без пятнадцати пять.
– Форма одежды?
– Свободная!
В первый момент я не смогла разглядеть интересующих нас девушек в толпе выпускников в одинаковых мантиях и шапочках. Да что там, я их даже пересчитать сразу не смогла: черные облачения клубились, перемешивались, собирались в группки и расходились…
– И чего волнуются? – философски пожал плечами Анри. – Уже все кончилось, осталось только свиток с печатью получить, и можно закрыть за собой эту дверь.
– Ну, пока она открыта, вот они и нервничают, – ответила Валери. – Госпожа профессор, вы опознали наших… э-э-э… подопечных?
– Да, вон та высокая девушка, которая разговаривает с дамой в винно-красном костюме, это Мелани де Буалье, а ощипывает лепестки у розы София-Шарлотта Монфор.
– Хорошенькие! – оценил Анри. – Интересно, а этих как будут выводить из списка?
– Думаешь, будут?
– Конечно! Иначе какой был бы смысл трудиться, устраивать провокации в провинциальных семействах, если столичные кандидатки останутся в игре?
– Посмотрим, – оборвала я их. – Идем в зал, вы садитесь сзади и смотрите внимательно. А я отправлюсь поближе к сцене.
Оказалось, что сегодня дипломы вручались лишь двадцати выпускникам, лучшим по итогам этого года. Интересно, и обе интересующие нас девы попали в этот список… Хотя, с другой стороны, все-таки выбирают-то королеву, а не консьержку, так что их успех закономерен.
Пройдя вперед, я заметила среди публики нескольких знакомых профессоров – впрочем, это и неудивительно, все-таки академия, в которой я имею честь преподавать уже вторую сотню лет, является частью коллежа Сорбонны. Самостоятельной, но частью.
– Госпожа Редфилд! – окликнул меня сидящий с краю в третьем ряду обладатель роскошной рыжей бороды, профессор кафедры теоретической механики Клацровис. – У меня тут как раз местечко свободное есть, составите компанию?
– С удовольствием, спасибо! – Я уселась рядом с гномом и спросила: – Кто-то из ваших учеников вошел в двадцатку?
– Ха! – гордо ответил он. – Не кто-то, а целых шестеро! Трое с дирижаблестроения, один судебный медик, архитектор и электрик.
– А зачем судебному медику понадобилась теоретическая механика? – искренне удивилась я.
– Вот у него и спросите сами, вы же почти коллеги! – весело ответил он. – Я вас познакомлю. О, вот, кстати, одна из моих девочек – архитектор Мелани.
Через полтора часа, дружески распрощавшись с Клацровисом, я догнала неторопливо бредущих по центральной аллее молодых людей и спросила:
– Ну, что скажете? Какие-то полезные наблюдения есть?
– Есть, – ответила Валери. – И, честно говоря, нам они совсем не понравились.
– Тогда я предлагаю сесть вон там, в кафе, и за чашкой кофе вы мне все и расскажете.
Кофе, пирожное, закатные лучи на листьях липы над столиком маленького кафе, плеск Сены где-то совсем рядом… Романтическая обстановка, а двое влюбленных со строгими лицами рассказывают мне о том, что они успели подслушать из разговоров вокруг за полтора часа официальной церемонии.
– У нас за спиной сидели две подружки Софии Монфор, – сказала Валери. – Одна из той же группы, вторая с детства с ней водится. Так вот, где-то с месяц назад, незадолго до защиты диплома, София вдруг стала, как эта подруга выразилась, «сбоить». Начала опаздывать, забывать что-то сделать или делать плохо. Вплоть до того, что интервью у режиссера музыкального театра, которое должно было прилагаться к диплому в качестве практической части, она не смогла взять.
– Как это?
– Он отказался его давать. Сказал, что не желает тратить время и силы на общение с непрофессионалами.
– Сдается мне, что с такими подругами и врагов никаких не надо, – мрачно прокомментировал этот рассказ Анри.
– Интересно… Значит, месяц назад у нее случились какие-то серьезные неприятности. О чем это нам говорит?
– О том, что загадочный недоброжелатель и здесь мог отметиться?
– Вот именно. А мог и не отметиться! – Я допила кофе и подозвала официанта, чтобы расплатиться. – А может быть, господин Монфор вдруг взял и проиграл в карты ее приданое, отчего девушка и расстроилась. Что еще говорили заклятые подруги?
– Из существенного – слегка перемыли ей косточки из-за того, что София отказала трем претендентам на ее руку, хотя никого на примете у нее нет. Или она это тщательно скрывает.
– Если это две лучшие подруги, то они должны были бы знать… Хорошо! – Я встала, оставив на столе три дуката. – Попробую выяснить, что происходило в благородном семействе Монфор месяц назад, вдруг да что-то куда-то просочилось?
– Госпожа профессор, а как быть со второй девушкой, с Мелани? – спросил Анри.
– А о ней мне много рассказал ее преподаватель по теоретической механике, и я уже знаю, что Мелани де Буалье остается в списке.
Ну в самом деле, почему бы нет? Милейший Клацровис, наблюдательный и хитрый, как все гномы, догадался, что меня интересует информация именно об этой его ученице, и, не задавая вопросов, самым лучшим образом ее охарактеризовал. Умница, с характером, знает себе цену и умеет работать; что она хороша собой, я увидела, ну а есть ли у девушки какое-то серьезное увлечение, мы узнаем. До скачек еще есть время.
Конечно, ничего о каких-либо неприятностях в семействе де Буалье гном не знал, но, задавая ему более или менее наводящие вопросы, я поняла, что Мелани в последние два месяца вела себя ровно и нервничала только, вполне естественно, перед защитой.
– Да, совсем забыла! – остановила я молодых людей, уже со мной попрощавшихся. – Через четыре дня будет бал в Опере, там мы с вами посмотрим на последних двух претенденток. Так что готовьтесь!
И, выпустив эту парфянскую стрелу, я удалилась.
Ну что же, к балу мне готовиться не надо. Я вполне могу надеть старое платье – надо только сказать горничной, чтобы его почистили и отгладили, – и провести время среди пожилых сплетниц. Они вообще очень полезны в расследованиях, а уж если направлять поток слухов в нужную сторону, так цены им нет! А раз подготовка на повестке дня не стоит, можно заняться тем, что я всегда не очень-то любила. А именно – аналитикой.