— Они у дверей палаты. Девушки все время были рядом, хоть ты этого и не знала. Фрэнсис пускает нас по одному.
— Я очень хочу пить.
— Да-да. Это все из-за лекарства, на котором тебя держат, и кислородной трубки в носу. Из-за этого горло пересыхает. Давай-ка нальем тебе водички… — Фелисити огляделась и увидела кувшин с водой на столике. — Хм… Интересно, это отфильтрованная вода или из-под крана? Господи, у них только пластиковые стаканчики. Ты не возражаешь? Я распоряжусь, чтобы нормальные чашки принесли как можно скорее. Не понимаю, почему здесь только пластиковые стаканчики. Может, так сразу и не скажешь, но, вообще-то, ты в королевском люксе, построенном для правящей династии Брунея. Мы специально тебя сюда устроили. Боже мой, им нужно завести тут нормальные чашки…
— Да мне все равно, — нетерпеливо перебила ее Суи.
Фелисити плеснула воды в стаканчик, подошла к матери, поднесла стакан к ее губам, а наклонив его, заметила, что руки у нее дрожат.
— Вот же я глупая! Нам нужна соломинка. Мы же не хотим пролить воду на тебя.
Суи выдохнула. Даже в полуобморочном состоянии она отметила про себя, что старшая дочь всегда отличалась какой-то нездоровой энергетикой. Фелисити пыталась всем угодить, однако делала это в приторной, подобострастной манере, которая бесила Суи. Фелисити была такой с самого детства. И в кого только она уродилась?
Фелисити нашла пучок соломинок на столике и поспешно вставила одну в стаканчик:
— Вот, так намного лучше.
Поднеся соломинку к губам матери, она взглянула на кардиомонитор и увидела, что цифры постепенно начинают расти: 95… 105… 110. Она поняла, что мать разволновалась из-за нее, и руки снова задрожали. Несколько капель воды брызнуло на подбородок Суи.
— Не дергайся! — прикрикнула та на дочь.
Фелисити крепко держала стакан, внезапно почувствовав себя десятилетней. Вот она сидит на оттоманке в спальне матери, а одна из тайских служанок заплетает ее волосы в причудливую косу. Стоит немного шевельнуться, и мать начинает стонать от раздражения: «Не дергайся! Сири выполняет очень деликатную работу, одно неверное движение — и ты все испортишь! Хочешь быть единственной девочкой с неопрятной прической на чаепитии у графини Маунтбэттен? На тебя будут все смотреть, потому что ты моя дочь. Хочешь прийти неряхой и опозорить меня?»
Фелисити чувствовала, как вены на ее шее пульсируют при этом воспоминании. Где ее таблетки от давления? Она не могла видеть маму в таком состоянии. Неприятно было даже просто смотреть на ее больничную рубашку и растрепанные волосы. Мама не должна выглядеть неопрятной.
Теперь, когда мама пришла в сознание, надо привезти ей вещи из дому, чтобы она могла нормально одеться, и попросить Саймона причесать ее. А еще немного украшений. Где тот нефритовый амулет, что всегда висел у мамы на груди? Фелисити с тревогой уставилась на кардиомонитор: 112… 115… 120. О боже, боже! Она не хотела отвечать за очередной сердечный приступ. Ей нужно выйти из палаты прямо сейчас.
— Знаешь, Астрид просто умирает, как хочет тебя видеть! — выпалила Фелисити и, потрясенная собственными словами, забрала стакан и скрылась за дверью.
Через несколько мгновений появилась Астрид. Яркий свет, хлынув из дверного проема, подчеркнул ее силуэт и окружил его ореолом. Казалось, перед Суи возник ангел, и она улыбнулась. Любимая внучка всегда выглядела спокойной и собранной, несмотря ни на что. Сегодня она пришла в бледно-сиреневом платье с заниженной талией и юбкой плиссе. Длинные волосы были собраны в свободный пучок на затылке, а изящные пряди обрамляли лицо, словно у Венеры Боттичелли.
— Ай-я, какой чудесный наряд! — сказала Суи на кантонском: она предпочитала разговаривать с внуками на этом диалекте.
— Ты не узнаешь платье? Одно из твоих платьев от Пуаре50 из двадцатых! — сообщила Астрид, присаживаясь у кровати, и взяла бабушку за руку.
— Да, разумеется. Вообще-то, это платье моей мамы. Я сочла его дико старомодным, когда она мне его подарила, но на тебе оно смотрится идеально.
— Жаль, что я не видела прабабушку.
— Она бы тебе понравилась. Моя мама была очень красивой, как и ты. И всегда говорила, что мне не повезло, поскольку я похожа на отца!
— Бабулечка, да ты просто красавица! Ты же в свое время была главной дебютанткой сезона!
— Ну, я не уродлива, но никакого сравнения с мамой не выдержала бы. Мой старший брат был похож на нее. — Суи коротко вздохнула. — Жаль, что его давно уже нет.
— Ты про двоюродного дедушку Александра?
— Я всегда называла его китайским именем Ацзи. Он был потрясающе красивым и добрым.
— Да, ты говорила.
— Но умер совсем молодым.
— Из-за холеры, да?
Суи помолчала немного, потом сказала:
— Да, в Батавии бушевала эпидемия, когда отец отправил его туда управлять нашими предприятиями. Знаешь, все было бы по-другому для всех нас, если бы Александр выжил.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, для начала он бы не вел себя как Альфред.
Астрид не совсем поняла, что именно подразумевала бабушка, но не хотелось донимать ее расспросами.
— Ты в курсе, что дядя Альфред возвращается домой? Приедет в четверг. Тетя Кэт и тетя Алекс тоже в пути.
— Почему все слетаются? Думают, что я умираю?
— О нет, ну что ты. Просто все хотят тебя видеть! — Астрид беспечно рассмеялась.
— Хм, если это правда, то я хочу домой. Пожалуйста, скажи Фрэнсису, что я желаю поехать домой сегодня же.
— Я не думаю, что тебе сейчас можно домой. Нужно сначала немного подлечиться.
— Бред какой-то! Где сейчас Фрэнсис?
Астрид нажала кнопку рядом с кроватью, и через несколько секунд в палату влетел Фрэнсис Уон в окружении стайки медсестер.
— Все в порядке? — спросил он с беспокойством. Он всегда нервничал, когда дело касалось Суи.
Астрид заметила пятно от соуса чили в уголке его рта и попыталась отвести глаза. Она обратилась к профессору по-английски:
— Бабушка хочет, чтобы ее выписали.
Профессор Уон склонился над своей пациенткой и заговорил на южноминьском:
— Миссис Янг, пока что мы не можем вас отпустить. Для начала вам нужно окрепнуть.
— Я себя отлично чувствую.
— Ну, мы хотим, чтобы ты стала чувствовать себя еще лучше перед выпиской… — перебила Астрид. — Профессор Уон, мне кажется, бабушке будет куда комфортнее дома. Нельзя ли оборудовать для нее комнату в Тайерсаль-парке?
— Это не так просто. Мы можем выйти на минутку? — В голосе доктора звучало беспокойство.
Астрид вышла вслед за ним из палаты, слегка раздраженная тем, что профессор не проявил должной деликатности. Разумеется, теперь бабушка поймет, что они обсуждают в коридоре ее состояние.
Профессор Уон уставился на Астрид. Эта женщина была такой ослепительно красивой, что, даже просто находясь рядом с ней, он начинал нервничать и чувствовал, что в любой момент может потерять контроль и ляпнуть что-нибудь неуместное.
— Астрид… я должен быть откровенным с вами. Состояние вашей бабушки чрезвычайно… нестабильное. На сердце много рубцов, а фрикции… э-э-э… то есть фракция выброса левого желудочка выросла на двадцать семь процентов. Я знаю, это выглядит так, будто ей становится лучше, но вы должны понимать, что мы поддерживаем ее жизнь колоссальными усилиями. Все эти аппараты, к которым она подключена… они необходимы, и ей требуется круглосуточный уход.
— Сколько ей на самом деле осталось?
— Трудно сказать, но речь идет о неделях. Ее сердечная мышца непоправимо изношена, и состояние ухудшается с каждым днем. Она может покинуть нас в любой момент, это правда.
Астрид протяжно выдохнула:
— Ну тогда еще важнее отправить ее домой. Я знаю, что бабушка не хотела бы провести свои последние дни в больнице. Почему нельзя просто перевезти все эти аппараты? Давайте воссоздадим для нее дома такую же палату. Мы можем разместить в поместье вас и весь медицинский персонал.
— Мы никогда не делали ничего подобного. Организовать в частном доме мобильное кардиоотделение интенсивной терапии со всем необходимым оборудованием, а также круглосуточно дежурящими врачами и медсестрами — тяжелая задача и очень затратное мероприятие.
Астрид склонила голову, бросив на доктора вкрадчивый взгляд, который отметал все его возражения. Правда? Нам действительно нужно это обсуждать?
— Профессор Уон, я думаю, что могу говорить за всю семью. Деньги не проблема. Давайте просто сделаем это, ладно?
— Хорошо, я начну прорабатывать этот вопрос, — кивнул профессор Уон, и лицо его покраснело.
Астрид снова вошла в палату, и Суи улыбнулась ей.
— Я все уладила, бабуля. Тебя перевезут домой как можно скорее. Но сначала там надо все оборудовать.
— Спасибо. От тебя толку куда больше, чем от твоей матери.
— Тсс! Только при ней такого не говори! Да и вообще, тебе нельзя много говорить. Тебе нужно отдохнуть.
— Ох, мне кажется, я уже достаточно отдохнула. Перед самым пробуждением мне приснился твой дедушка, а-е!51
— Бабушка, а тебе он часто снится?
— Редко. И этот сон был очень странным. Отчасти все происходило как в реальности, потому что мне снились воспоминания о событиях времен войны, когда меня эвакуировали в Бомбей.
— Но ведь дедушки не было в Бомбее. Вы же познакомились, когда ты вернулась в Сингапур?
— Ага, когда я приехала домой. — Суи смежила веки и на несколько минут замолчала; Астрид подумала, что бабушка снова заснула, но внезапно та широко раскрыла глаза. — Мне нужна твоя помощь.
Астрид выпрямилась в кресле:
— Конечно же. Что нужно делать?
— Ты должна кое-чем заняться прямо сейчас. Это очень важно…
*
На языке маратхи статуя называется Моти Маули — Жемчужная мать. Легенда гласит, что статую привезли в Индию в XVI веке иезуиты из Португалии, но ее украли пираты. Однажды рыбаку приснился сон, в котором он увидел статую, плавающую в море, и именно так она была заново открыта. — Примеч. автора.
Поль Пуаре — парижский модельер, влиятельнейшая фигура в мире моды первой четверти XX века.