— Только Так, Адам и Пия. Но мальчики тоже прилетят.
— У вас тут матч — Таиланд против Гонконга. И какой счет?
— Пять-два в пользу Таиланда. Эдди предложил сыграть в бадминтон, но ему тяжеловато бегать в таком весе. Алистер пытается сопротивляться, но не думаю, что он в курсе, что Так играл за тайскую олимпийскую команду.
— Черт побери! Неудивительно, что он надирает мне зад! — простонал Алистер.
Кэтрин поцеловала Элинор, а потом взглянула на Ника:
— Рада видеть тебя, Ники. Давно не виделись. Рейчел не приехала? Поверить не могу, что мы до сих пор незнакомы.
— Нет, я один, — ответил Ник, обнимая тетушку.
Кэтрин заглянула ему в глаза и хотела что-то сказать, но не успела: к их маленькой группке решительно двинулась Виктория. Она коротко поздоровалась с братом, яростно обмахиваясь резным деревянным веером, а потом заявила Нику:
— Боюсь, тебе нельзя находиться в этом доме. Прошу, не воспринимай это как что-то личное.
— А как я должен это воспринимать? — поинтересовался Ник с кривой ухмылкой.
Тут взвилась Элинор:
— Это смешно! Почему Нику нельзя находиться в доме?! Он просто хочет извиниться перед мамой.
Виктория поморщилась. За четыре десятилетия она так и не привыкла к тому, что невестка называет ее мать мамой.
— Элинор, а что ты прикажешь мне делать? Ты лучше всех знаешь, какой у нашей мамы характер. Я просто исполняю ее волю.
Филип скептически глянул на сестру:
— То есть мама сказала, что не хочет видеть Ника?
— Ну, вообще-то, она сказала об этом Эдди.
— Эдди?! Господи! Ты ему веришь? Да Эдди завидует Ники с детства! — фыркнула Элинор.
Эдди, услышав, что в разговоре мелькнуло его имя, поспешил к ним.
— Дядя Филип, тетя Элли, позвольте мне говорить начистоту. Три дня назад я находился рядом с бабушкой в ее спальне и сказал, что Ники возвращается домой. Я думал, ее порадует известие, что он спешит наладить взаимоотношения, но вместо этого она так расстроилась, что у нее чуть сердце не остановилось. Тетя Виктория свидетель. Мы тогда чуть не потеряли а-ма.
— Ну, это было три дня назад. Я же собираюсь повидаться с мамой прямо сейчас. Она может прямо в лицо сказать мне, что не хочет видеть Ники, — настаивал Филип.
— Вы хотите снова рискнуть жизнью а-ма? — спросил Эдди.
Филип презрительно посмотрел на племянника, который истекал потом, влажная кожа липла к белому льну в самых неприглядных местах. Смешной мальчишка, вырядился так, словно играет в крикет у лорда. Филип не доверял ему ни на секунду.
— Эдди, давай я сам позабочусь о своей маме. Наверное, тебе сейчас больше стоит волноваться о своих детях.
— Что ты имеешь в виду?
Эдди резко обернулся и увидел, что его отпрыски толкутся у бара вместе с двоюродным братом Джейком Монкуром. Константин, Августин и Каллисте радостно лизали вафельные рожки с двумя шариками мороженого, не обращая внимания на то, что лакомство тает у них в руках и капает на белую льняную одежду. Эдди бросился к ним и начал орать:
— ФИ! ФИОНА! ПОСМОТРИ, ЧТО ОНИ ТВОРЯТ! ОНИ ЖЕ СЕЙЧАС ОБЛЯПАЮТ МОРОЖЕНЫМ СВОИ КОСТЮМЫ ОТ БРУНЕЛЛО КУЧИНЕЛЛИ!
Фиона Тан-Чэн, которая беседовала с Пией Аакара и Сесилией Чэн-Монкур, на мгновение подняла голову. Она закатила глаза и вернулась к разговору.
Эдди тут же потащил всех троих на поиски А-Лин и главной прачки. Ник занял его место в игре, а родители пошли в дом с Викторией.
— Вообще-то, ей сегодня больше нельзя принимать посетителей, — пробормотала Виктория.
Она вела Филипа и Элинор по коридору к спальне Суи, переоборудованной в больничную палату.
— Я не посетитель. Я ее сын, — огрызнулся Филип.
Виктория в душе кипела. Да, я знаю, что ты ее сын. Единственный сын. Мама ясно давала мне это понять всю мою жизнь. Ее единственный дорогой сынуля вкушает особый суп из ласточкиного гнезда, который готовят для него каждую неделю на протяжении всего его детства, в то время как мы, девочки, лакомимся им только в день рождения. У ее единственного сына вся одежда была из ателье на Сэвил-роу, мы же своими руками шили себе платья. Ее единственный сын получает собственный «ягуар» с откидным верхом в ту же минуту, как возвращается из университета, а девочки должны делить на всех один-единственный несчастный «моррис-майнор». Ее единственный сын женится на той, кого сам выбрал, хоть она и простушка, а каждый мужчина, которого я привожу домой, считается «неподходящим». Единственный сыночек бросает мамулю, чтобы окунуться в фантазии на тему Крокодила Данди в Австралии, а я вынуждена торчать при маме и заботиться о ней в старости. При всем этом он драгоценный единственный сын.
Когда они вошли в гостиную, смежную со спальней матери, Виктория начала допрос медсестер, а Филип и Элинор направились дальше. Алекс сидела в кресле рядом с изголовьем Суи:
— Братик, ты тут. Мама только что уснула, давление скакало слишком сильно, поэтому ей дали успокоительное.
Филип смотрел на мать, внезапно потрясенный ее обликом. Когда он в последний раз видел ее на Рождество, всего пять недель назад, она прекрасно поднималась по лестнице, чтобы снять старфруты91 с верхушки дерева. Но теперь она казалась такой крошечной на больничной койке, среди путаницы трубок и в окружении приборов. Всю свою жизнь мама казалась такой сильной, такой непобедимой… Филип не мог представить, что однажды ее не будет рядом!
— Думаю, я проведу ночь рядом с мамой, — тихо сказал он.
— В этом нет необходимости. Она проспит до утра, кроме того, здесь постоянно дежурят служанки, да и медсестры проверяют ее каждые полчаса. Приходи утром. Она обычно бодрствует несколько часов после пробуждения, — сказала Алекс.
— Не важно, пусть она спит, я посижу рядом, — настаивал Филип.
— Ты уверен? Судя по виду, тебе и самому не помешало бы вздремнуть… — начала было Алекс.
Элинор согласилась:
— Да, ты толком не поспал в полете, выглядишь измученным, вон какие мешки под глазами. Давай поедем домой и вернемся завтра с утра пораньше.
Наконец Филип поддался на уговоры:
— Хорошо, но… Алекс, можешь оказать мне услугу? Если мама вдруг проснется в ближайшее время, скажешь ей, что я приходил?
— Ну конечно, — улыбнулась Алекс.
— А еще можешь передать, что Ники тоже приезжал? — не отставал Филип.
Алекс замялась на пару минут. Она беспокоилась, что любое упоминание имени племянника снова расстроит маму, но нужно было как-то помирить их. Только тогда мама сможет упокоиться с миром.
— Попробую. Я постараюсь, братик.
*
Южноминьское выражение, которое означает «бенгальское собачье дерьмо». Однако Элинор ошибается, поскольку Викрам, будучи гуркхом, непалец, а не бенгалец. Но для Элинор есть только два типа индусов: богатые, как ее друзья Сингхи, и бедные — все остальные. — Примеч. автора.
Старфруты — одно из названий плодов карамболы, формой напоминающих пятиконечную звезду.
Южноминьское выражение, которое означает «бенгальское собачье дерьмо». Однако Элинор ошибается, поскольку Викрам, будучи гуркхом, непалец, а не бенгалец. Но для Элинор есть только два типа индусов: богатые, как ее друзья Сингхи, и бедные — все остальные. — Примеч. автора.
Старфруты — одно из названий плодов карамболы, формой напоминающих пятиконечную звезду.
4
Суррей, Англия
Все, кому посчастливилось гостить в Харлинскорте, должны проснуться вовремя, чтобы понаблюдать, как солнце встает над садами, подумала Жаклин Лин, потягивая апельсиновый чай, который только что принесли ей и поставили у кровати на изысканном бамбуковом подносе. Прислонившись к подушкам из гусиного пуха, в четыре ряда положенным в изголовье, она изучала прекрасный вид на чистую симметрию цветников, величественные живые изгороди тисов и утренний туман, поднимающийся над холмами. Именно такими моментами тишины, пока все собирались внизу на завтрак, Жаклин наслаждалась больше всего во время ее частых визитов в поместье Шанов.
В разреженной стратосфере, где обитали самые высокопоставленные азиатские семьи, шушукались о том, что Шаны «бросили» Сингапур.
«Стали такими важными, что возомнили себя британцами» — звучало рефреном. Хотя Альфред Шан в своем суррейском поместье в шесть тысяч гектаров и вправду вел куда более пышную жизнь, чем многие маркизы, Жаклин понимала: было бы ошибкой предполагать, что Альфред переметнулся сюда под крылышко королевы. Простая истина заключалась в том, что на протяжении десятилетий трое сыновей (естественно, все окончили Оксфорд) друг за дружкой выбрали себе английских жен (из аристократических семей, конечно же) и предпочли жить в Англии. Таким образом, с начала восьмидесятых Альфред и его жена Мэйбл волей-неволей проводили там бо́льшую часть года — это был единственный способ регулярно видеться с детьми и внуками.
Мэйбл, будучи дочерью Цянь Цайтая и Розмари Янг-Цянь, была куда больше китаянкой, чем муж, записавшийся в англофилы еще в конце пятидесятых годов, до начала своей учебы в Оксфорде. В поместье Мэйбл создала обстановку, вобравшую любимые ею черты Востока и Запада. Чтобы восстановить дом девятнадцатого века, который построил в стиле венецианского возрождения Габриэль-Ипполит Детайёр, Мэйбл вынудила великого китайского мастера, историка декоративно-прикладного искусства Хуан Паофаня уйти в отставку, чтобы работать вместе с легендарным британским декоратором Дэвидом Хиксом92. В результате получились восхитительно смелые сочетания современной европейской мебели с китайскими древностями из частных коллекций.
Вскоре Харлинскорт уже обсуждали везде и всюду. Многие из тех, кто упомянут в Книге пэров Берка, утверждали: жутко вульгарно, что сингапурцы выкупили один из лучших домов в Британии и теперь пытаются управлять им «традиционно», держат умопомрачительный штат прислуги и подстригают кусты и изгороди по-английски. Но местные дворяне все равно принимали приглашения Шанов и после визитов неохотно признавали, что те не испортили поместье. Реставрация проведена великолепно, территория стала еще более роскошной, ну а еда — просто космос. В последующие десятилетия гости со всего мира жаждали получить приглашение к Шанам, потому что стало известно, что шеф-повар Харлинскорта Маркус Сим — вундеркинд из Гонконга, обучавшийся у Фреди Жирарде, — гениально готовит блюда как классической французской, так и китайской кухни. И именно мысль о завтраке заставила Жаклин пусть неохотно, но вылезти из постели.