— Ты вообще ку-ку, что ли? Она не какая-нибудь сингапурская девчонка, которую можно с пристрастием допрашивать о любой физиологической функции! Она американка, а американцы не обсуждают физиологию с каждым встречным и поперечным!
— Я не каждый встречный. Я ее свекровь и имею право знать, когда у нее овуляция! — огрызнулась Элинор.
— Нет, не имеешь! Она пришла в ужас и так смутилась, что не могла найти слов.
— Неудивительно, что она так быстро повесила трубку.
— Мама, хватит уже давить на нас с внуками. Мы не собираемся обзаводиться потомством просто потому, что ты этого возжелала!
Элинор раздраженно бросила палочки:
— Это я-то на вас давлю? Да ты понятия не имеешь, что такое давление! Когда мы с твоим отцом вернулись из свадебного путешествия, твоя драгоценная а-ма приказала горничным обыскать наш багаж. Там обнаружились «французские письма»104, и она так расстроилась, что заявила: мол, если я не забеременею в течение полутора месяцев, она выставит меня из дома. Знаешь, как мне удалось забеременеть? Нам с твоим отцом пришлось…
— Хватит! Это уже слишком! Я не хочу про это слышать, — застонал Ник, бешено размахивая рукой перед лицом матери.
— Поверь мне, я не пытаюсь давить на вас. Я лишь стараюсь помочь.
— Каким образом? Снова разрушая мой брак?
— Ты что, не понимаешь? Я думаю, если подловить нужный момент цикла Рейчел, то можно было бы срочно привезти ее в Сингапур. Тетя Кэрол уже предложила взять ее новенький «Гольфстрим G650». Он очень быстрый, и Рейчел была бы здесь через восемнадцать часов. Например, в эти выходные. А мой человек в «Капелла резорт» поможет выбить хороший люкс с видом на океан.
— И что потом?
— Просто сделай ей ребенка, и мы тут же объявим об этом. И тогда, может быть, не точно, но может быть, а-ма все-таки согласится с тобой увидеться.
Ник удивленно посмотрел на отца:
— Ты можешь поверить своим ушам?
Филип просто положил на тарелку Ника пампушку, молчаливо выражая сочувствие.
— А что такого? Я пытаюсь сделать все возможное, чтобы ты попал в этот чертов дом! Твой лучший шанс сейчас — беременность Рейчел. Мы должны доказать Суи, что ты способен произвести следующего наследника Тайерсаль-парка!
Ник вздохнул:
— Не думаю, что это имеет сейчас какое-то значение, мам.
— Ах, ты просто плохо знаешь свою бабушку. Она такая старомодная. Разумеется, для нее это имеет значение. Она сменит гнев на милость и согласится повидаться с тобой, у нее просто не останется выбора!
— Слушай, мам. Рейчел не будет беременеть только для того, чтобы я повидался с а-ма. Это самый нелепый план, который мне доводилось слышать. Хватит уже плести свои интриги, пытаясь правдами и неправдами протащить меня в Тайерсаль-парк. Так только хуже. Я уже сделал все от меня зависящее. Я приехал в Сингапур. Я предложил увидеться с а-ма. Если она не хочет меня видеть, я переживу. Как минимум, я попытался.
Но Элинор его не слушала. Ее глаза сузились, поскольку на ум пришло очередное предположение.
— Только не говори мне, что ты… э-э-э… грабишь банки105, Ники…
— Граблю банки? О чем ты, мам? Я провожу все банковские операции онлайн.
— Ай-я, когда ты в последний раз был у врача? У тебя хоть есть нормальный уролог в Нью-Йорке? — требовательным тоном спросила Элинор.
Филип хихикнул, поняв, о чем толкует его жена:
— Она имеет в виду, что ты стреляешь вхолостую, Ники.
— Да, именно! Ты вообще делал спермограмму? Ты в юности мутил со столькими девчонками, может, у тебя уже сперма выгорела?! И вся нормальная потрачена?!
— Боже, мама! Боже! — Ник приложил ладонь ко лбу и в ужасе покачал головой.
— Не мамкай мне тут. Я совершенно серьезно! — с негодованием буркнула Элинор, не переставая жевать.
Ник раздраженно встал из-за стола:
— Я не собираюсь больше отвечать на подобные вопросы. Это так странно и неуместно! И не смей говорить об этом с Рейчел. Имей хоть какое-то уважение к нашей частной жизни!
— Ладно-ладно. Не будь таким чувствительным. Жаль, что мы отправили тебя в школу в Англии, непонятно, в кого тебя там превратили. Это личное, то личное, даже медицинские проблемы. Ты мой сын — я видела, как няньки тебе меняли подгузники, понимаешь! Почему ты не ешь то, что мы купили? Паровые рисовые пироги — просто объедение.
— Ну, для начала я потерял всякий аппетит и, вообще-то, собираюсь позавтракать с Астрид.
— Ай-я, бедняжка. Слышал самую свежую сплетню этим утром?
— Нет, мам, я не обращаю внимания на сплетни, — ответил Ник и пулей выскочил из комнаты.
*
Женщинам поколения Элинор, особенно богобоязненным девушкам, учившимся в МШД, привили такой странный термин для обозначения презервативов. — Примеч. автора.
Выражение на кокни для обозначения онанизма.
Женщинам поколения Элинор, особенно богобоязненным девушкам, учившимся в МШД, привили такой странный термин для обозначения презервативов. — Примеч. автора.
Выражение на кокни для обозначения онанизма.
8
Изумрудный холм, Сингапур
После расставания с Майклом Астрид переехала в один из старинных домов на Изумрудном холме, унаследованный от двоюродной бабушки Матильды Леонг. Пока Ник брел по улице к особняку, он то и дело останавливался, чтобы полюбоваться декоративными фризами, деревянными окнами и вычурными воротами прекрасно отреставрированных домов с террасами в перанаканском стиле, которые делали эту улицу столь уникальной106.
Здесь не было двух одинаковых фасадов — каждый из них сочетал различные элементы китайского барокко, позднего викторианского стиля и ар-деко. Когда Ник был ребенком, многие из этих шопхаусов, где жили и работали старые перанаканские семьи, оказались в запустении, и тут веяло былым, ныне поблекшим величием, но теперь, когда цены на недвижимость взлетели до абсурдных высот и окрестности обозначили как заповедную территорию, эти дома стали желанной собственностью, которую продавали за десятки миллионов. Многие из них превратились в модные бары или уличные кафе, в итоге некоторые чванливые родственники Ника насмешливо называли Эмеральд-Хилл-роуд улицей, куда рыжеволосое собачье дерьмо ходит приложиться к бутылке, но Нику этот райончик казался довольно милым.
У красивого белого особняка с дымчато-серыми ставнями он остановился и позвонил в дверь. Белокурая девушка чуть за двадцать выглянула в богато украшенную резную дверь — пинту пагар, — которая была типичной чертой подобных домов, и спросила с сильным французским акцентом:
— Вы Николас?
Ник кивнул, она открыла замок и впустила его.
— Я Людивин, няня Кассиана.
— Salut. Ça va? Привет, как дела? — с улыбкой спросил Ник по-французски.
— Comme ci comme ça. Более или менее, — кокетливо ответила Людивин, удивляясь, как это она раньше никогда не встречалась с сексуальным двоюродным братом мадам, который к тому же говорит по-французски.
Войдя в холл, Ник увидел, что обстановку тщательно восстановили в первоначальном облике. Напольное покрытие представляло собой сложную мозаику из керамической плитки, выложенной по рисунку Уильяма Морриса, а причудливые резные экраны из позолоченной древесины создавали перегородку между передней комнатой и остальной частью дома. Главным украшением типичной перанаканской гостиной было святилище предков, и Астрид решила соблюсти традицию, установив сложный викторианский алтарь у задней стены. Но вместо того чтобы помещать туда изображения мертвых родственников или фарфоровых богов, она нахально повесила внутри маленький рисунок обнаженной мужской фигуры кисти Эгона Шиле.
Людивин провела Ника из парадного холла через темный тамбур в чимчай — внутренний двор под открытым небом, который обеспечивал естественную вентиляцию и освещение, необходимые для этих длинных узких особнячков. Здесь Астрид отошла от традиций и полностью преобразила пространство: крышу застеклили, помещение оснастили кондиционерами, в то время как обычный бетонный пол был теперь покрыт обсидиановыми черными плитками, благодаря чему переливался, словно лужа черных чернил. Но pièce de résistance107 стала восточная стена внутреннего двора, над которой Астрид поработала с новатором французского ландшафтного дизайна Патриком Бланком, чтобы установить вертикальный сад высотой в три этажа. Ползучие растения, папоротники и экзотические пальмы, казалось, вырастали из стены, бросая вызов гравитации. На фоне этой эффектной растительной композиции стояло несколько бронзовых диванов, на которых лежали мягкие подушки из ослепительно-белого льна. В этом пространстве царила тишина, и посреди всего этого зеленого великолепия на диване сидела, скрестив ноги и поставив чашку чая на колени, Астрид, одетая в скромную черную майку и пышную черную юбку108.
Астрид встала и заключила Ника в объятия:
— Я скучала по тебе!
— И я тоже! Так вот в какие трущобы ты забралась!
— Ага! Нравится?
— Невероятно. Я помню, как приходил сюда ребенком и твоя бабушка угощала нас нонья. Поверить не могу, во что ты превратила этот дом!
— Сначала думала, что перекантуюсь тут временно, но в итоге просто влюбилась в это место и решила, что можно над ним поработать. Такое ощущение, будто бабушка рядом.
Астрид жестом пригласила Ника сесть рядом с ней на диван и налила ему чай из чугунного чайника:
— Это чай нилгири с плантации Дансандл в Южной Индии… Надеюсь, тебе понравится.
Ник сделал глоток чая, наслаждаясь его чуть подкопченным ароматом:
— Фантастика!
Он с удивлением смотрел на узорчатое окошко над головой:
— Ты превзошла самое себя в обустройстве этого дома!
— Спасибо, но это не моя заслуга, все это спроектировал удивительный парижский дуэт «Студия КО».
— Ну, я уверен, что ты вдохновила их гораздо больше, чем думаешь. Я никогда прежде не был в таком доме, похоже на Марракеш двести лет тому назад.
— Хотела бы я оказаться в Марракеше двести лет тому назад, — улыбнулась Астрид с легким вздохом.