Ник, Рейчел и Астрид сидели в тихом уголке, предаваясь воспоминаниям вместе с Алистером, Шехеразадой и Люсией.
— Знаете, я дико боялся а-ма, когда был маленьким, — признался Алистер. — Думаю, все из-за того, что взрослые дрожали перед ней, и мне передался их страх.
— Да? А мне она всегда казалась доброй феей-крестной, — сказала Шехеразада. — Помню, давным-давно летом я бродила в одиночестве по Тайерсаль-парку и наткнулась на двоюродную бабушку Суи, стоявшую на берегу пруда с огромными лилиями. Увидев меня, она подозвала: «Чжи И, подойди сюда». Она всегда называла меня моим китайским именем. Она посмотрела на небо и поцокала языком. И вдруг невесть откуда два лебедя спустились с небес прямо на пруд. Суи сунула руку в карман синего халата, в котором всегда работала в саду, и вытащила крошечные сардины. Лебеди подплыли к ней и осторожно съели сардины из рук. Я была поражена до глубины души.
— Да, эти лебеди жили на озере в Ботаническом саду. А-ма частенько говорила: «Все думают, что лебеди живут там, но, вообще-то, вот их пруд, а в Ботанический сад они летают только потому, что разжирели и избалованы многочисленными туристами, которые их подкармливают…» — вспоминал Ник.
— Это нечестно! Такое чувство, что ты знала двоюродную бабушку Суи куда лучше, чем я, Шехеразада! — Люсия надула губки.
Рейчел улыбнулась девочке и тут заметила Карлтона, который небрежной походкой направлялся в их сторону.
— Карлтон! Как ты прорвался через Форт-Нокс?
— Ну, может, кто-то просто передал мне приглашение. — Карлтон подмигнул, а Шехеразада покраснела. — Астрид, можно тебя на пару слов?
— Меня? — Астрид удивленно вскинула голову.
— Ага!
Астрид поднялась с кресла, и Карлтон отвел ее за угол.
— У меня для тебя послание от одного друга. Иди к капелле за северным нефом собора прямо сейчас. Верь мне.
— Ладно, — протянула Астрид, слегка нахмурившись: уж больно таинственным выглядел Карлтон.
Она вышла из шатра и направилась в собор через боковую дверь. В небольшой уединенной нише царил полумрак, и глаза не сразу привыкли к нему. Из-за колонны внезапно вынырнула чья-то фигура.
— Чарли! Господи! Что ты тут делаешь? — воскликнула Астрид, бросаясь к нему в объятия.
— Просто не мог оставить тебя одну. — Чарли крепко обнял ее, целуя в лоб. — Как ты?
— Вроде нормально.
— Это последнее, о чем ты думала, но выглядишь ты потрясающе, — сказал Чарли, разглядывая черное платье длиной до колена, с белым греческим орнаментом по подолу и на воротнике.
— Это бабушкино, еще с тридцатых годов.
— Красивая была служба?
— Я бы не назвала ее красивой… Это было великолепно, но странно. Султан Борнео говорил о войне и о том, как мой прадед помог спасти его семью. Он говорил по-малайски, так что той бойкой женщине пришлось все переводить. Потом слово взял мой брат, он был загадочен и высокопарен, как «маньчжурский кандидат»134. Самый эмоциональный момент наступил, когда гроб моей бабушки впервые внесли в храм. Когда я увидела Мадри и Патравади, идущих за гробом, я разревелась.
— Знаю, это был очень печальный день. Я кое-что принес для тебя. Долго думал сначала, нужно ли вообще это тебе сегодня показывать, но, может, это тебя даже развеселит.
Чарли достал из кармана маленький конвертик и протянул Астрид. Она развернула письмо, написанное от руки:
Дорогая Астрид!
Я надеюсь, что ты простишь мне вторжение в твою жизнь, но я хочу выразить соболезнования по случаю смерти твоей бабушки. Она была великой женщиной, настоящей леди, и я знаю, что она много значила для тебя. Я была очень близка с моей собственной а-ма, поэтому могу представить, что ты сейчас чувствуешь. А еще я хочу извиниться за свое неподобающее поведение несколько месяцев назад в Сингапуре. Я очень сожалею, что причинила тебе и твоей семье боль и поставила тебя в неловкое положение. Думаю, ты в курсе, что я была не в себе в тот день. С тех пор я полностью поправилась, и остается лишь надеяться и молиться, чтобы ты приняла мои искренние извинения. В последние несколько месяцев у меня было много времени. Много времени, чтобы вылечиться и прийти в себя, много времени, чтобы переосмыслить свою жизнь. Теперь я понимаю, что не хочу стоять между тобой и Чарли, даю вам свое благословение, хотя ты в этом и не нуждаешься. Чарли был очень добр ко мне на протяжении многих лет, и я желаю ему всего наилучшего. Мы редко осознаем, что жизнь драгоценна и слишком коротка, и я хочу пожелать вам обоим вечного счастья.
С уважением,
Изабель У
— Как мило с ее стороны! — Астрид оторвалась от письма. — Рада, что ей намного лучше.
— И я. Она вручила мне записку вчера, когда я завозил девочек. Беспокоилась, что ты вообще не захочешь прочесть.
— Почему?! Я рада, что ты мне ее показал. Это лучшее, что случилось за сегодняшний день. Прямо груз с плеч! Знаешь, на протяжении всей поминальной службы я думала о последнем разговоре с бабушкой. Она хотела, чтобы я была счастлива. Призывала презреть траур и всякие правила и пожениться как можно скорее.
— Так и будет, Астрид. Я обещаю.
— Вот уж никогда не думала, что Майкл будет ставить палки в колеса. — Астрид вздохнула.
— Мы с этим справимся. У меня есть план, — успокоил ее Чарли.
Внезапно их разговор перебило эхо чьих-то голосов. Астрид высунулась на минутку.
— Это моя мать, — пробормотала она.
Виктория, Фелисити и Алекс вошли в капеллу с противоположной стороны. Посреди зала стоял гроб Суи.
— А я говорю, ей криво вставили челюсть, — бубнила Фелисити.
— Мне так не показалось, — возразила Виктория.
— Сама сейчас увидишь. Косорукий работник морга не вставил протез как следует.
— Это плохая идея… — начала было Алекс.
— Мы должны сделать это ради мамы. Я не смогу спокойно спать, если позволю кремировать маму с косой вставной челюстью. — Фелисити отщелкнула крышку гроба. — Помогите.
Они втроем медленно подняли крышку. Взглянув на мать, одетую в золотое платье, сестры, обычно дисциплинированные и решительные, начали тихо плакать. Фелисити протянула руку, чтобы обнять Викторию, и они расплакались еще сильнее.
— Мы должны быть сильными. Теперь мы остались одни. — Фелисити шмыгнула носом, пытаясь взять себя в руки. — Забавно. Мама выглядит такой красивой. Цвет лица ровнее, чем когда-либо.
— Пока мы здесь… мы правда хотим вместе с мамой кремировать футляр от «Фаберже»? — спросила сквозь слезы Виктория. — Пустая трата денег!
— Мама оставила такие распоряжения относительно похорон. Нужно уважать ее решение, — настаивала Алекс.
Виктория напустилась на младшую сестру:
— Не думаю, что мама действительно задумывалась о последствиях, когда писала распоряжения. Она определенно хотела бы, чтобы мы забрали «Фаберже» после церемонии. Так же как забрали золотую тиару. Вы же знаете, она ненавидела пускать деньги на ветер.
— Ладно-ладно, уговорила, только достань очки из футляра и положи у подушки. А теперь помогите мне приоткрыть ей рот! — Фелисити нагнулась над гробом и подергала одеревеневшую челюсть матери, а потом внезапно пронзительно взвизгнула.
— Что такое? Что случилось? — ахнула Виктория.
Фелисити запричитала:
— Жемчужина! Таитянская черная жемчужина! Я открыла маме рот, и жемчужина закатилась ей в горло!
*
«Маньчжурский кандидат» — название романа Ричарда Кондона, а также выражение, очень популярное среди американских политиков и означающее «свой среди чужих».
«Маньчжурский кандидат» — название романа Ричарда Кондона, а также выражение, очень популярное среди американских политиков и означающее «свой среди чужих».
6
Изумрудный холм, Сингапур
Ввоскресенье Кассиан окончательно угомонился только в половине двенадцатого. Астрид наконец пошла в свою спальню и устало вытянулась на кровати. Это были долгие выходные после недели, показавшейся бесконечностью из-за похорон бабушки, и Астрид думала, что Кассиан, который провел день со своим отцом, даст ей шанс хоть немного прийти в себя. Но сын вернулся домой и бо́льшую часть времени пытался бузить. Астрид набрала сообщение Майклу.
Астрид Леонг: Очень простая просьба: когда Кассиан проводит день у тебя, пожалуйста, не давай ему играть в «Воркрафт» по семь часов подряд. Он возвращается настоящим зомби и ведет себя просто невыносимо. Мне казалось, мы договорились по поводу игр.
Через несколько минут Майкл ответил.
Майкл Тео: Не преувеличивай. Он не играл семь часов.
Астрид: Ну не семь, а шесть. Все равно много. Завтра ему в школу, а он еще не спит.
Майкл: Не уверен, что проблема в этом. Он всегда отлично спит у меня.
Астрид: Потому что ты разрешаешь ему пойти в постель, когда ему хочется. В итоге у него полностью сбивается режим. Но ты понятия не имеешь об этом, поскольку мучиться с Кассианом всю неделю приходится мне.
Майкл: Ты сама так захотела. Он мог бы учиться в Гордонстауне.
Астрид: Закрытая школа в Шотландии — не вариант. Не собираюсь даже спорить с тобой по новой. Не понимаю, зачем ты вообще его забираешь, если даже не хочешь проводить с ним время.
Майкл: Чтобы избавить от твоего дурного влияния.
Астрид разочарованно вздохнула. Она знала, что Майкл снова пытается ее затравить, но она не клюнет. Он просто мстил за то, как несправедливо, по его мнению, с ним обращались на похоронах бабушки. Она собиралась выключить телефон, когда появилось его следующее сообщение.
Майкл: Но в любом случае скоро все изменится. Я получу полную опеку над Кассианом.
Астрид: Ты бредишь.
Майкл: Отнюдь, ты лживая неверная шлюха.
Мессенджер в телефоне Астрид на мгновение задумался, а затем в нем появился файл с высоким разрешением. Это была фотография Астрид и Чарли, сидящих вместе на подушках на палубе старинного китайского сампана, катавшего их по Южно-Китайскому морю. Голова Астрид покоилась на груди Чарли. Астрид узнала фотографию пятилетней давности, когда Чарли пытался подбодрить ее, после того как в Гонконге она узнала ошеломляющую новость, что Майкл хочет положить конец их браку. Затем пришло следующее сообщение.