Виктория покачала головой:
— Историческим наследием считаются дома в перанаканском стиле или колониальные черно-белые особняки, но наш дом — просто смешение стилей. Он был построен неким голландским архитектором — его выписал из Малайзии султан, которому изначально принадлежало это место. Вот такая архитектурная нелепица.
— Но именно это делает его столь ценным. Собственность без каких-либо ограничений в отношении наследия или зонирования. Да это мечта каждого застройщика! Вот, посмотри на самое привлекательное предложение, — сказала Алекс, протягивая Нику глянцевую брошюру.
Сион Эстейтс
ЭЛИТНОЕ ХРИСТИАНСКОЕ СООБЩЕСТВО
Представьте себе эксклюзивное закрытое сообщество для состоятельных семей, которые разделяют веру во Христа. Девяносто девять великолепных вилл, построенных по мотивам Висячих садов Вавилона, площадью от 5000 до 15 000 квадратных футов на участках площадью в полакра, окружат Галилею, роскошную искусственную лагуну с самым высоким в мире искусственным водопадом, снабжаемым только водой, которую будут импортировать из реки Иордан. В центре расположатся «Двенадцать апостолов» — уникальное поле для гольфа с двенадцатью лунками, спроектированное нашим верным братом Тайгером Вудсом, и изысканный клуб — «Царь Давид», в котором будет три ресторана мирового класса, управляемых шеф-поварами, обладателями звезд Мишлен, а еще «Иерихон», — без сомнения, он станет лучшим спа-центром и современным оздоровительным клубом Сингапура.
Добро пожаловать в Сион! Живите роскошно, спасая ваши души!
Ник в недоумении оторвал взгляд от брошюры:
— Ты серьезно говоришь, что вот эти товарищи считаются первыми претендентами? Элитная христианская община?
— Разве это не здорово? Это компания Розалинды Фан — твоя мать ходит на банкеты Христианского братства в Фуллертоне. Они предложили нам три миллиарда триста миллионов долларов и построят виллу каждому из нас! — Виктория задыхалась от восторга.
Ник едва мог скрыть свое отвращение:
— Тетя Виктория, если ты забыла, Иисус служил бедным.
— Конечно, а как же! К чему ты клонишь? — вмешалась Фелисити. — Иисус сказал: «Стать богатым — это почетно».
— Вообще-то, это сказал Дэн Сяопин, покойный лидер Китая! — парировал Ник. Он резко встал из-за стола и обратился к Рейчел: — Пойдем отсюда.
Когда они сели в старинный кабриолет «Ягуар XKE», принадлежавший отцу Ника, и помчались по подъездной дорожке, Ник обратился к жене:
— Извини, я потерял аппетит, сидя там с тетками. Я просто не мог больше слушать их ни минуты.
— Поверь, я понимаю. Куда мы едем?
— Я думал отвезти тебя в свой любимый ресторанчик и нормально пообедать. Это небольшая лапшичная «Сан Ик», которая существует с тридцатых годов.
— Фантастика! Я как раз проголодалась.
Через пятнадцать минут они добрались до Чайна-тауна и, припарковав машину, прогулялись по Клаб-стрит с ее живописными старыми магазинчиками к Энн-Сян-роуд, а по дороге Ник начал рассказывать Рейчел, куда они направляются:
— Это настоящая забегаловка, даже столики пластиковые не меняли годов так с пятидесятых. Но здесь подают самую лучшую лапшу в Сингапуре, поэтому сюда приходят все. Бывший главный судья Верховного суда каждый день обедал здесь, потому что подсел на их лапшу. Ты язык проглотишь, когда попробуешь. Это яичная лапша, которую готовят вручную, у нее просто невероятная структура. Лапшу подают с тушеной курицей, которая часами томилась в чесночном соусе. О, этот соус! Интересно посмотреть, решишь ли ты, что сможешь повторить его. Обеденный перерыв уже закончился, поэтому нам, вероятно, не придется ждать слишком долго сто… — Ник осекся, глядя на фасад, обнесенный металлическим забором.
— Что такое?
— Лапшичная! Куда она делась?
Они пересекли улицу и подошли к небольшой табличке, прикрепленной к металлическому листу.
ТОРИ БЕРЧ147
Открытие летом 2015
Ник побежал в магазин по соседству, и Рейчел увидела, как он неистово жестикулирует, беседуя со сбитым с толку продавцом. Несколько мгновений спустя Ник вышел на улицу, на лице его застыло изумление.
— Все, Рейчел. Нет больше лапшичной. Этот район стал настолько модным, что сын владельца, очевидно, продал здание за безумные деньги и решил уйти на покой. И теперь здесь будет чертов бутик!
— Мне очень жаль, Ник!
— Вот дерьмо! — закричал Ник и со злости пнул металлический лист, а потом опустился на тротуар и мрачно закрыл лицо руками. Рейчел никогда раньше не видела мужа таким расстроенным. Она присела рядом и обняла его за плечи. Ник просидел молча несколько минут и наконец заговорил: — Все, что мне нравилось в Сингапуре, исчезло. Или стремительно исчезает. Каждый раз, когда я возвращаюсь, оказывается, что все больше и больше моих любимых местечек закрылось или их снесли. Рестораны, магазины, здания, кладбища… Не осталось ничего святого. Тот облик острова, который я знал в детстве, почти полностью уничтожен.
Рейчел просто кивнула.
— Эта лапшичная была как раз таким местом. Мне казалось, она будет всегда. Богом клянусь, они подавали лучшую лапшу в мире. Все ее просто обожали. А теперь она закрыта навсегда и больше не откроется.
— Мне кажется, люди осознают свои потери, когда уже слишком поздно, — заметила Рейчел.
Ник пристально посмотрел жене в глаза:
— Рейчел, я обязан спасти Тайерсаль-парк! Я не могу позволить, чтобы особняк снесли и превратили в это гротескное закрытое сообщество, куда впускают только христиан-миллионеров.
— Да, я тоже об этом думала.
— Какое-то время мне казалось, что я это переживу, что мне плевать, пусть даже я не унаследую поместье, лишь бы оно досталось кому-то из семьи и его поддерживали в должном состоянии. Но теперь я понимаю, что это не так.
— Знаешь, я тоже беспокоилась за тебя, не могла представить, что ты чувствуешь, потеряв дом.
Ник подумал минуту и ответил:
— Мне кажется, подсознательно я всегда негодовал, потому что все меня ассоциировали с этим домом и я не мог отделаться от этого клейма. Думаю, именно поэтому мы с Колином так сдружились. Я всегда был «парнем из Тайерсаль-парка», а он — «тем самым, из „Ху энтерпрайз“». Хотя мы были просто мальчишками…
— Своего рода проклятье, да? Удивительно, что вы оба не дали этим обстоятельствам сформировать ваши характеры, — отметила Рейчел.
— Ну, в какой-то момент я примирился с таким положением вещей, и отъезд также помог мне увидеть Тайерсаль-парк в новом свете. Я осознал, что это место во многом меня воспитало, ведь я открыл в себе склонность к авантюрам, лазая по деревьям и строя форты. А часы, проведенные в библиотеке за чтением книг моего деда — мемуаров Уинстона Черчилля, писем Сунь Ятсена, — подарили мне любовь к истории. Но теперь я будто вижу, как мое детство продают по высокой цене.
— Знаю, Ник. Было больно смотреть на это даже со стороны. Просто не могу поверить, что все так быстро случилось и твои тети, которые тоже выросли здесь, похоже, с легкостью готовы проститься с домом.
— Несмотря на то что завещание бабушки недвусмысленно говорит о необходимости продать дом, она вряд ли хотела, чтобы Тайерсаль-парк снесли и предали забвению. Лично у меня это совершенно не укладывается в голове.
— Ну, мне ее решение тоже кажется подозрительным, но, считаю, выступать по этому поводу не мое дело, — нахмурилась Рейчел.
— Жаль, что у меня нет времени покопаться и выяснить, почему бабушка захотела, чтобы дом вот так взяли и продали. У моих тетушек процесс идет слишком уж быстро.
— Погоди минуточку. Твои тетушки могут бежать вприпрыжку, сколько им влезет, но ты же своими ушами слышал: ничего не произойдет без твоего отца, а он, насколько я знаю, сейчас где-то в Сиднее попивает нормально сваренный капучино. А Алистер? У него ведь тоже есть доля.
— Хм-м… если подумать, то Алистера в последние дни и дома не бывает… — протянул Ник.
— Если вы с Алистером и твоим отцом объединитесь, то у вас хватит голосов, чтобы заблокировать любую продажу.
Ник взволнованно чмокнул жену и вскочил с тротуара:
— Ты умница — знаешь об этом?
— Не уверена, что здесь требуется какой-то особый ум.
— Нет, ты просто гений! Ты только что подала отличнейшую идею! Давай-ка позвоним папе!
*
Любой чайный эксперт сразу же скажет вам, что это означает «голден флауэри брокен оранж пеко», но от этого не легче. — Примеч. автора.
«Тори Берч» — американский модный бренд.
«Тори Берч» — американский модный бренд.
Любой чайный эксперт сразу же скажет вам, что это означает «голден флауэри брокен оранж пеко», но от этого не легче. — Примеч. автора.
12
«Хелена Мэй», Гонконг
Астрид вошла в столовую в историческом частном женском клубе Гонконга «Хелена Мэй», и Изабель У, сидевшая за столом у окна, помахала ей рукой. Астрид с некоторой робостью направилась к бывшей жене Чарли. Они встречались в третий раз, и предыдущая встреча в Сингапуре, мягко говоря, прошла не очень.
— Астрид, спасибо, что согласилась пообедать со мной. Я знаю, что завтра ты уезжаешь и наверняка будешь очень занята, — сказала Изабель, поднимаясь со стула и целуя Астрид в щеку.
— Спасибо, что пригласила меня. Мне здесь нравится.
— О, это особенное местечко. Сейчас таких мало.
Астрид огляделась, рассматривая других элегантно одетых дам, обедающих вместе. Столовая с мебелью в стиле королевы Анны и с ботаническими иллюстрациями на стенах словно переносила посетителей в другую эпоху, когда Гонконг был колонией британской короны и этот клуб считался эксклюзивным пристанищем для всех жен высокопоставленных чиновников и экспатриантов. Все было очень цивилизованно. Астрид порадовалась, что бывшая жена Чарли так тепло ее приветствовала. Ей приятно было видеть, что Изабель выглядит здоровой и так шикарно смотрится в белых джинсах, кашемировом свитере розового цвета и стеганом жилете. Она казалась воплощением потомственного гонконгского богатства.
— Что делала в Гонконге?