Как бы я ни старалась, что бы ни делала, ничего хорошего не выходит. И чувствую, никогда не выйдет. Поэтому лучшее, что я могу предпринять, — просто уйти, чтобы не причинить вам еще больше неприятностей. Не думаю, что когда-нибудь смогу стать твоей женой, остается лишь надеяться и молиться, чтобы ты и твоя семья со временем смогли снова обрести счастье и покой.
С любовью,
Астрид
P. S. Пожалуйста, отдай кольцо моему брату Ники, когда вы в следующий раз увидитесь. Он должен подарить его Рейчел.
Чарли отложил письмо и откинулся на кровати, глядя в потолок. Астрид лежала на этой же кровати и точно так же рассматривала потолок. Это был ее любимый номер в «Георге V», и именно Чарли впервые показал Астрид эту комнату, когда привез в Париж еще в студенческие годы. Казалось, это было целую жизнь назад, и он хотел бы просто вернуться в то время и сделать все по-другому. Чарли перевернулся и уткнулся лицом в подушку, сделав глубокий вдох. Он думал, что если втянет воздух посильнее, то сможет уловить аромат любимой.
*
Действительно лучший способ разогреть двухдневную пиццу. Корочка становится хрустящей, а сыр расплавится, если в конце подержать пиццу минуту под крышкой. — Примеч. автора.
Действительно лучший способ разогреть двухдневную пиццу. Корочка становится хрустящей, а сыр расплавится, если в конце подержать пиццу минуту под крышкой. — Примеч. автора.
2
Тайерсаль-парк, Сингапур
Рейчел шла по розовому саду, глядя на распустившиеся цветы и вдыхая их глубокий, опьяняющий аромат, когда вернулся Ник. Он встречался с Альфредом Шаном, надеясь на его помощь. Это был шанс собрать нужную сумму, чтобы выкупить поместье у теток.
— Как все прошло? — спросила Рейчел, когда Ник появился в розарии, хотя по выражению лица уже знала ответ.
— Мы прошлись по всему предложению. Я рассчитывал, что он отстегнет хоть сколько-нибудь, ведь Тайерсаль-парк — имение его отца. И знаешь, что он мне сказал? Дескать, вот-вот лопнет очередной финансовый пузырь и, как результат, рухнут все азиатские рынки недвижимости. Он заявил: «Если этот идиот реально хочет заплатить вам за Тайерсаль-парк десять миллиардов, то ты будешь еще большим идиотом, если не возьмешь эти деньги. Бери их и вкладывай в золото. Это единственный актив, который стоит хранить в долгосрочной перспективе». — Ник наклонился к одному из кустов роз и проронил: — Это, наверное, третий раз, когда я стою тут и нюхаю розочки. Забавно, что человек воспринимает вещи как должное, пока они рядом…
— Мы посадим собственный розарий, — ободряюще произнесла Рейчел. — Думаю, теперь мы можем позволить себе небольшой загородный дом, правда? Может быть, в Вермонте или даже в штате Мэн. Я слышала, Норт-Хейвен прекрасен.
— Ну… не знаю, Рейчел. С четырьмя миллиардами долларов будет сложновато подобрать там что-нибудь, — невозмутимо ответил Ник.
Рейчел улыбнулась. Она все еще не могла осознать, какие деньжищи приходят в ее жизнь, тем более Ник провел последний месяц, отчаянно пытаясь собрать средства и не приблизившись к нужной сумме. Теперь, когда крайний срок истек и последняя попытка уговорить дядю Альфреда провалилась, не оставалось другого выбора, кроме как подчиниться требованиям его тетушек. Взяв красивый цветок, свисавший с поломанного стебля, Рейчел посмотрела на Ника:
— Пойдем внутрь?
— Да, давай.
Ник взял жену за руку, и они вместе поднялись по каменным ступенькам в дом, где тетушки Ника в задумчивости сидели за столом в библиотеке. Алекс взглянула на племянника:
— Можем сделать звонок?
Ник кивнул. Фелисити взяла трубку телефона, стоявшего в центре стола, и набрала номер Оливера.
— Ай-я! Это его международный сотовый телефон. Теперь еще придется платить за роуминг, — проворчала она.
Пришлось подождать. Через несколько гудков Оливер наконец взял трубку.
— Оливер, ты нас слышишь? Включили тебя на громкую связь! — заорала Алекс в телефон.
— Да-да, потише. Я отлично вас слышу.
— А ты сейчас где, Оливер?
— Вернулся пока в Лондон.
— Очень мило. Как там погода?
— Ай-я, не ходи вокруг да около! — напустилась на сестру Виктория по-кантонски. — Ближе к делу!
— Ох, хорошо… передаю слово Ники, поскольку технически он основной дольщик, — сказала Алекс.
— Привет, Оливер. Я просто хотел сообщить, что мы достигли консенсуса… — Ник замялся на минутку, потом сделал глубокий вдох и продолжил: — Мы готовы принять предложение Джека Бина на сумму в десять миллиардов за Тайерсаль-парк.
— Хорошо. От имени Бинов принимаю ваш ответ. По рукам!
Фелисити наклонилась к телефону:
— И еще, Оливер, мы хотели бы, чтобы ты оценил мебель. Мы продадим ему бо́льшую часть мебели и предметов интерьера, кроме некоторых вещей, которые хотели бы оставить себе.
— Он определенно не получит мамины кружевные баттенбергские салфетки, — пробормотала Виктория.
— Супер. Бины будут в восторге. Я знаю, вам всем нелегко далось решение, но могу заверить, что вы заключили превосходную сделку. Это рекордная сумма для недвижимости, и я не думаю, что вы получили бы такую цену от кого-либо еще на планете. Бабушка Суи порадовалась бы!
Ник закатил глаза, а Виктория и Алекс закивали.
— Тогда позвонишь им, Оливер? — спросила Фелисити.
— Разумеется. Позвоню сразу же, как закончим разговор, а потом напишу по электронке Фредди Таню, чтобы готовил проект контракта.
— Хорошо. Пока! — Ник повесил трубку.
Тетушки хором вздохнули.
— Вот и все, — пробормотала Фелисити. У нее было ощущение, будто она только что утопила целый помет щенков.
— Это был правильный шаг! Десять миллиардов долларов! Мама нами гордилась бы, — сказала Алекс, промокнув глаза бумажным платочком.
Фелисити посмотрела на сестру. Интересно, она сказала правду? Мама вообще когда-либо гордилась ею?
Ник поднялся из-за стола и вышел через застекленные двери в сад. Рейчел хотела было последовать за ним, но Алекс положила руку ей на плечо.
— С ним все будет нормально, — сказала она Рейчел.
— Да, я понимаю, — тихо ответила Рейчел.
Я только что сунул в его карман четыре миллиарда долларов, а этот козел даже не поблагодарил меня, подумал Оливер, после того как Ник резко бросил трубку. Оливер снова взял телефон и набрал номер мобильного Китти:
— Китти! Готово! Янги приняли предложение… Да, правда… Нет, вы не сможете переехать на следующей неделе, на оформление уйдет как минимум несколько месяцев… Да, они продадут кое-что из мебели… Разумеется, я посоветую, что стоит купить, не волнуйтесь… Нет, не думаю, что можно заплатить больше, чтобы они выехали прямо завтра… Это был дом их семьи более века, Китти. Им нужно время, чтобы все уладить и разобрать имущество. Позитивный момент в том, что у вас будет время спланировать новые интерьеры… Генриетта Спенсер-Черчилль? Да, я знаю ее, но, Китти, зачем вам тот же дизайнер, который уже занимается новым домом Колетт?.. Я знаю, что она родственница принцессы Дианы, но у меня есть идея получше… На ум приходит только один человек, когда я думаю о переделке Тайерсаль-парка. Можете ли вы встретиться со мной в Европе на следующей неделе?.. Нет, не Париж. Мы собираемся в Антверпен, Китти… Нет, это не в Австрии. Это город в Бельгии… О, вы прилетите в Лондон, чтобы забрать меня? Ужасно мило с вашей стороны… Отлично. Жду с нетерпением!
Оливер дал отбой и несколько минут смотрел в экран компьютера. Затем нажал на иконку «iTunes» и пролистал свои альбомы, пока не нашел нужную композицию. Щелкнул «Play» — и зазвучала третья ария Калафа из «Турандот» Пуччини155. Оливер сидел и слушал первые несколько куплетов. Когда голос певца зазвучал крещендо, Оливер внезапно вскочил со стула и начал как безумный танцевать по квартире. Это было невероятное облегчение. Потом он рухнул на пол и разрыдался. Все, он в безопасности. Наконец-то. С комиссией от продажи Тайерсаль-парка долгий кошмар последних двух десятилетий наконец закончится. Полтора процента комиссии превратятся в сто пятьдесят миллионов долларов. Этого достаточно, чтобы погасить все его студенческие ссуды и огромные долги родителей. Они не будут богаты, но, по крайней мере, у них хватит денег, чтобы выжить. Его родные снова достигнут прежнего уровня респектабельности. А Оливеру никогда больше не придется летать экономклассом.
Оливер лежал на ковре лондонской квартиры, глядя на потрескавшуюся штукатурку на потолке, которую нужно было отремонтировать десять лет назад, и радостно горланил:
— All’alba vincerò! Vincerò, vincerо-о-о-о! С зарей мне побеждать! Побежда-а-а-ать! Побежда-а-а-а-ать!
*
Разумеется, в исполнении Паваротти. — Примеч. автора
Разумеется, в исполнении Паваротти. — Примеч. автора
3
Отель «Пенинсьюла», Лос-Анджелес
–Да я недоумеваю не меньше твоего, — сказал Алекс Леонг, помешивая кубики льда в бокале для виски прямо пальцем. — Астрид никогда не оставляла Кассиана так надолго. Я не могу представить, что у нее на уме.
Со своего места в баре на крыше Чарли смотрел на пальмы, — казалось, они росли на каждой улице в Беверли-Хиллз. Он не знал, говорил ли брат Астрид искренне или ломал комедию, тем более что Алекс, от которого отреклись родители, был особенно близок с сестрой.
Чарли решил испробовать другую тактику:
— Я боюсь, что у Астрид нервный срыв, а она не может получить профессиональную помощь. Ее никто не видел уже целых пять недель. Увы, ваших родителей это совершенно не волнует.
Алекс с негодованием покачал головой, и в солнцезащитных очках от «Персол» отразились отблески заходящего солнца.
— Я последний, кому можно задать этот вопрос, я же годами не общался с отцом.
— Но ведь ты знаешь родителей достаточно хорошо, чтобы понимать, как они могут отреагировать? — не отставал Чарли.
— Меня всегда считали паршивой овцой в благородном семействе, и, когда родители объявили мне войну, я был, полагаю, готов к этому. Но Астрид всегда была их маленькой принцессой. Из нее всю жизнь лепили само совершенство, не дай бог ей сделать что-то не так! Поэтому ситуация, когда все пошло наперекосяк, должно быть, очень сильно по ней ударила. Признаться, на фоне скандала, в который оказалась втянута Астрид, я выгляжу почти святым. Не могу представить, как родители отреагировали, что должны были сказать…