— Она мне говорила, что родители приказали ей убираться с глаз долой. Но если они обожают Астрид так сильно, как я думаю, то не понимаю, откуда столько бессердечия? Ну, то есть она же не сделала абсолютно ничего плохого! В случившемся нет ее вины, — рассуждал вслух Чарли.
Алекс откинулся на спинку стула и взял горсть орешков с васаби из маленькой плошки на столе.
— Ты должен понять одну вещь про моих родителей: им важна только их репутация. Они заботятся лишь о том, как выглядят со стороны. Отец провел свою жизнь, создавая свое наследие, будучи важным государственным деятелем, и разгребая все это дерьмо, а маму волнует только тот факт, что она первая дама из истеблишмента. Так что все в их мирке должно соответствовать их строгим стандартам. Они отреклись от меня из-за того, что я пошел наперекор их желаниям и женился на девушке, чей оттенок кожи показался им слишком темным.
— Я до сих пор не могу поверить, что они отвернулись от тебя из-за брака с Салимой. Ради бога, она же педиатр, получила образование в Кембридже! — воскликнул Чарли.
— Им плевать, насколько она успешна. Никогда не забуду, что отец сказал мне, когда я объявил, что женюсь на Салиме, пусть даже без его благословения. «Если ты не заботишься о своем будущем, подумай о детях, которые у вас будут с этой женщиной. Еще одиннадцать поколений кровь будет грязной». И это был мой последний разговор с отцом.
— Невероятно! — Чарли покачал головой. — Тебя удивило, что он питал подобные чувства?
— На самом деле нет. Мои родители всегда были расистами и снобами, как и многие их знакомые. Отбросьте богатство и видимую изысканность — и под маской обнаружите чрезвычайно провинциальных, недалеких людей. Проблема в том, что у них слишком много денег, им все легко дается, в итоге они мнят себя гениями, которые всегда правы.
Чарли рассмеялся, сделав глоток пива.
— Мне повезло. Отец всегда говорил, что я идиот, который во всем ошибается.
— По чистой случайности отца угораздило родиться в нужном месте в нужный момент времени, когда регион переживал настоящий бум. И да, вдобавок он унаследовал империю, которая была создана за четыре поколения до него. Я думаю, что он смотрит свысока на таких людей, как твой отец, — людей, которые всего добились сами, — потому что в глубине души он очень уязвимый человек. Он знает, что абсолютно ничего не сделал, чтобы заслужить свое богатство, и поэтому остается только смешивать с грязью тех, у кого хватило смелости заработать состояние самим. Его друзья все одинаковы — их пугают так называемые новые деньги, поэтому они варятся в собственном соку в своих закрытых сообществах. Я так рад, что сбежал от этих людей.
— Если Астрид когда-нибудь вернется ко мне, то ей не придется терпеть давление со стороны родителей, раз она этого не хочет. Я мечтаю построить для нас совершенно новую жизнь. Астрид сможет обосноваться в любом уголке мира, где только пожелает, — сказал Чарли, и его голос задрожал от переполнявших его чувств.
Алекс поднял бокал.
— Знаешь, я всегда сожалел, что вы тогда не поженились. Вы слишком легко дали родителям себя запугать. Клянусь тебе, если бы я знал, где сейчас Астрид, то тебе первому рассказал бы. Но моя сестра умная девочка. Она знает, как испариться, и понимает, что сейчас все наверняка ее ищут. На твоем месте я бы искал в самых неожиданных местах, а не в ее прежних домах или городах, где живут ее лучшие друзья.
Проводив Алекса, Чарли вернулся в номер и обнаружил, что дворецкий уже подготовил постель ко сну. В комнате задернули занавески, на телевизоре был включен канал с тихой музыкой в стиле нью-эйдж. Чарли сбросил туфли, расстегнул рубашку и лег на кровать, затем заказал гамбургер с доставкой в номер, сунул руку в карман, вытащил письмо, которое Астрид прислала из Парижа, и стал в очередной раз перечитывать. Когда Чарли уставился на знакомые строчки, свечение, исходящее от экрана телевизора у подножия кровати, озарило листок, и Чарли впервые увидел на плотной бумаге кое-что, чего раньше не замечал. В правом нижнем углу виднелся еле различимый водяной знак — монограмма с вычурными вензелями. Три буквы: «ДСА».
Чарли вдруг пришло в голову, что, хотя конверт был из парижского отеля «Георг V», само письмо было написано на дорогой заказной канцелярской бумаге. Кто такой этот таинственный ДСА? Шутки ради Чарли решил позвонить в Гонконг своей подруге Дженис, одной из тех, кто, казалось, знает всех на планете.
— Чарли, не могу поверить, что это ты. Сколько лет, сколько зим! — промурлыкала Дженис в трубку.
— Да, давненько не созванивались. Я тут пытаюсь разгадать маленькую загадку!
— Ох, я люблю загадки!
— У меня есть лист бумаги с монограммой, и я хочу выяснить, кому она принадлежит. Может, ты могла бы помочь?
— А вышли-ка мне фотку, а? Покажу всем знакомым.
— Ну, это нужно держать в секрете, если ты не возражаешь.
— Хорошо, тогда буду опрашивать не всех подряд, а только нескольких ключевых персон. — Дженис рассмеялась.
— Сейчас сделаю фотку и отправлю тебе, — сказал Чарли.
Он нажал отбой, выбрался из постели и отдернул шторы. Заходящее солнце хлынуло в комнату, чуть было не ослепив его, пока он держал на свету бумагу. Он сделал несколько фотографий и отправил самый четкий снимок Дженис. Тут в дверь позвонили. Чарли выглянул в глазок. Это было обслуживание номеров — принесли гамбургер. Когда Чарли открыл дверь, чтобы впустить официанта с тележкой, телефон снова зазвонил. Он увидел, что это Дженис, и поспешил принять вызов.
— Чарли, тебе повезло! Я собиралась отправлять фотку по знакомым, но сама узнала бы монограмму за версту. Я знаю, чьи это инициалы.
— Да? И чьи же?
— Есть только один ДСА, который играет важную роль в мире. Это Диего Сан-Антонио.
— А кто такой Диего Сан-Антонио?
— Один из ведущих общественных деятелей Филиппин. Владеет многочисленными объектами недвижимости в Маниле.
Чарли повернулся к официанту в тот момент, когда тот поднял серебряную крышку, демонстрируя гостю восхитительный сочный бургер.
— Ой, вообще-то, мне пора!
4
Тайерсаль-парк, Сингапур
Рейчел и ее лучшая подруга Пейк Лин стояли на веранде, глядя на удаляющуюся фигуру Ника. Еще миг — и он исчез в зарослях.
— Сам не свой последнюю неделю. Ходит один гулять во второй половине дня. Я думаю, что он так прощается с этим местом, — сказала Рейчел.
— Неужели больше ничего нельзя сделать? — спросила Пейк Лин.
Рейчел грустно покачала головой:
— Нет, вчера мы согласились на продажу. Я знаю, глупо так говорить, ведь на нас нежданно-негаданно свалились большие деньги, но у меня сердце все еще болит за Ника. Как будто я с ним на одной волне — ощущаю каждую его эмоцию.
— Хотела бы я найти кого-то, с кем можно быть на одной волне, — вздохнула Пейк Лин.
— А мне показалось, на горизонте появился какой-то новый Мистер Совершенство, о котором ты обещала рассказать, «когда придет время»?
— Да, я тоже так думала. Считала, что в конце концов встретила парня не из пугливых, но, как и все остальные неудачники, он свинтил без объяснения причин.
— Жаль.
Пейк Лин оперлась на перила веранды и зажмурилась от лучей полуденного солнца.
— Иногда мне кажется, что было бы гораздо проще не говорить парням, что я училась в Стэнфорде, управляю огромной девелоперской компанией и мне действительно нравится то, чем я занимаюсь.
— Пейк Лин, это полная чушь, и ты это знаешь. Если парень не может принять девушку такой, какая она есть, он явно ее не заслуживает! — усмехнулась Рейчел.
— Чертовски верно! Теперь давай напьемся вдрызг. Где хозяева держат водку? — спросила Пейк Лин.
Рейчел повела Пейк Лин обратно в свою спальню и показала маленькую кнопку на стене.
— Вот по чему я действительно буду скучать в Тайерсаль-парке. Нажимаешь на эту кнопку, и где-то внизу раздается звонок. И прежде чем успеешь сосчитать до десяти…
Внезапно в дверь тихонько постучали, и в комнату с поклоном вошла молодая служанка:
— Да, миссис Янг?
— Привет, Цзяи. Мы хотели бы выпить. Можешь принести две порции водки с мартини и льдом?
— И дополнительные оливки, пожалуйста, — добавила Пейк Лин.
Ник шел по тропинке мимо пруда с лилиями, забираясь в самую чащу леса в северо-западной части поместья. В детстве он не решался сюда ходить, вероятно, потому, что один из старых слуг-малайцев сказал, будто здесь обитают духи деревьев и их нельзя тревожить. Птица на верхушке дерева издала странный пронзительный крик, какого Ник никогда раньше не слышал; он уставился в густую листву, пытаясь определить, что это было. Внезапно белое пятно промелькнуло у него перед глазами, напугав на секунду. Собравшись с духом, он присмотрелся и снова увидел что-то белое и блестящее среди зарослей.
Ник прокрался туда, раздвинув кусты, и увидел А-Лин — она стояла перед огромной фагреей, сжимая в руках несколько амулетов. Она молилась, кланяясь в пояс, вокруг нее вился дымок от ароматических палочек, а ее белая блузка мерцала в лучах света, проникающих сквозь низко висящие ветви.
А-Лин закончила молитвы, взяла палочки и вставила их в старую жестяную банку в дупле, потом обернулась и улыбнулась, увидев Ника.
— Я не знал, что ты ходишь сюда помолиться. Я всегда думал, что ты молишься в саду за служебным крылом, — сказал Ник.
— Я молюсь в разных местах. Это особое дерево. Надеюсь, молитвы не останутся без ответа, — пояснила А-Лин по-кантонски.
— Не возражаешь, если я спрошу, кому ты тут молишься?
— Иногда предкам, иногда обезьяньему богу, иногда своей матери.
Нику подумалось, что А-Лин виделась с матерью меньше десяти раз с тех пор, как еще подростком переехала в Сингапур. Внезапно он вспомнил одно событие из своего детства. Как-то раз он вошел в спальню А-Лин и наткнулся на чемодан, набитый всякой всячиной, — там было диетическое печенье «Маквити», конфеты «Раунтри», упаковки мыла «Люкс», несколько дешевых пластиковых игрушек. Он спросил ее, для чего все это, и А-Лин ответила, что это подарки для ее семьи. Она собиралась на месяц в Китай проведать родных. Ник закатил тогда истерику, не желая, чтобы она уезжала. Прошли десятилетия, но теперь Ник стоял посреди леса с няней, охваченный чувством вины. Эта женщина почти всю свою жизнь посвятила служению их семье, оставив своих родителей, братьев и сестер в Китае, и встречалась с ними всего раз в несколько лет, когда удавалось скопить достаточно денег на дорогу. А-Лин, А-Цин, их кухарка, садовник Джейкоб, шофер Ахмад — все эти люди служили его семье бо́льшую часть жизни. Это был их дом, и теперь они его тоже потеряют. Ник подвел их всех. Как будто читая мысли, А-Лин подошла и взяла его лицо в ладони: