— Погодите-ка, это индийское отделение военного министерства? Моя бабушка работала там?
— О да. Она не рассказывала тебе? Твоя бабушка начала работать в отделе дешифровки, а я трудился в отделе картографии, помогая составить подробную карту Таиланда. Картографы не очень хорошо знали Таиланд, особенно в отдаленных северных районах недалеко от границы, и нам нужны были точные карты на случай вторжения.
— Ого, как здорово. Я всегда думал, что а-ма нежилась во дворце какого-нибудь махараджи во время японской оккупации…
— Ну и это тоже, но британцы завербовали ее, чтобы выполнять деликатные дипломатические поручения, как только поняли, на что она способна.
— Я понятия не имел…
— Твоя бабушка обладала бесспорным и вместе с тем неуловимым очарованием. Она никогда не была одной из типичных красавиц, однако мужчины вокруг падали штабелями. Это очень пригодилось в военное время. Она умела склонить раджей в нужную сторону.
Ник сунул руку в сумку, достал кожаный ящик, который Суи доверила ему, и положил на стол:
— Что ж, вот причина, по которой я здесь. Бабушка хотела, чтобы я вернул вам это.
— Ах, мой старый «Данхилл»! Вот уж никогда не думал, что воссоединюсь с этой вещицей после стольких лет! — воскликнул Джирасит, как взволнованный ребенок. — Знаешь, твоя бабушка была очень упрямой женщиной. Настояла на том, чтобы вернуться в Сингапур в разгар войны — прямо скажем, полное безумие, — и я тогда подарил ей несколько своих самых ценных вещей. Часы моего отца, и эти золотые соверены, и еще что-то, даже уже толком не помню. Я думал, мой подарок пригодится, чтобы подкупить кого нужно по пути в Сингапур. Но, видишь, ничего и не потребовалось… — Джирасит начал заводить карманные часы, а затем поднес их к уху. — Слышишь? Все еще отлично ходят после стольких лет! Надо рассказать об этом моему другу Филиппу Стерну! — Джирасит взял пачку старых конвертов, перевязанных лентой, и некоторое время изучал их. — Это что такое?
— Понятия не имею. Я думал, что это ваши, и не открывал, — сказал Ник.
Джирасит развязал ленточку и просмотрел письма:
— Боже! Это мои письма, написанные ей после войны. Она все их сохранила!
Его светло-серые глаза заволокло слезами, но он быстро справился с волнением. Ник привез с собой свою схему выкупа Тайерсаль-парка и собирался было вытащить бумаги из сумки, чтобы показать Джираситу, но тут старик резко встал и объявил:
— Пойдем, надо разобраться с нашим вопросом!
Ник понятия не имел, о чем идет речь, но последовал за Джираситом, который так быстро припустил к павильону на другой стороне озера, что Ник только диву давался.
— Джирасит, я надеюсь, что буду таким же проворным в вашем возрасте!
— Да, я тоже на это надеюсь. Для своих лет ты довольно медлительный! Не отставай! Я занимался йогой, пока жил в Индии, и никогда не бросал ежедневную практику. Кроме того, важно, чтобы тело было щелочным, молодой человек. Вот ты ешь курицу?
— Я люблю курицу.
— Разлюби. Цыплята поглощают собственную мочу, и поэтому их мясо чрезвычайно кислотное, — сообщил старик, ускоряя темп.
Когда они добрались до павильона со стеклянными стенами, Ник заметил двух охранников, стоящих у входа.
— Это мой личный кабинет, — пояснил Джирасит.
Они вошли в комнату, в которой не было ничего, кроме древней золотой статуи Будды в нише и красивого черного с позолотой стола напротив окна с видом на озеро. Джирасит подошел к двери у задней стены и положил руку на планшет для сканирования. Через несколько секунд замок автоматически разблокировался, и старик жестом пригласил Ника проследовать за ним. Внутри было помещение, напоминающее хранилище со встроенными шкафами вдоль каждой стены. В углу стоял старый антикварный сейф «Уэллс Фарго», приваренный к полу. Джирасит повернулся к Нику и сказал:
— Какой код?
— Простите, это я вам должен сказать код?
— Ну да. Это же сейф твоей бабушки из Сингапура.
— Если честно, я понятия не имею, — признался Ник, удивленный подобным поворотом событий.
— Ну, если ты не умеешь взламывать сейфы, требуется код. Почему бы нам не позвонить в Бангкок, вдруг твоя тетя Кэтрин знает. — Джирасит достал телефон и через пару секунд уже общался с Кэтрин. Они оживленно беседовали по-тайски несколько минут, а потом Джирасит взглянул на Ника. — Ты привез сережки?
— Э-э-э… какие сережки?
— Жемчужные сережки твоей бабушки. Код на них!
— Ах эти! Давайте позвоним моей жене! — воскликнул удивленный Ник. Он быстро набрал номер Рейчел, и через пару гудков она ответила сонным голосом. — Дорогая, прости, что разбудил. Да, я сейчас в Чиангмае. Помнишь те серьги, которые я тебе подарил? Жемчужные серьги моей бабушки?
Рейчел вылезла из кровати, подошла к туалетному столику и открыла ящик, где хранила украшения.
— Что конкретно искать? — спросила она, все еще полусонная.
— Видишь какие-нибудь цифры, вырезанные на жемчужинах?
Рейчел поднесла гвоздики к свету:
— Ничего такого, Ник. Совершенно гладкие и переливающиеся.
— Да? Можешь взглянуть повнимательнее?
Рейчел закрыла один глаз и, прищурившись, посмотрела на каждую жемчужину так пристально, как только могла.
— Прости, Ник, я ничего не вижу. Ты уверен, что мы говорим об этих серьгах? Они такие крошечные, что я не представляю, где тут можно спрятать какую-либо информацию, если только не внутри самой жемчужины.
Ник вспомнил, о чем сказала ему бабушка, вручая серьги: «Мне их подарил отец, когда я бежала из Сингапура перед войной. Японцы тогда заняли Джохор, и мы поняли, что все пропало. Это особенные серьги. Берегите их». Слова приобрели совершенно новое значение. Он уставился на сейф, размышляя о том, что же там внутри. Золотые слитки, пачки старых облигаций или какие-то другие финансовые документы, которые помогут ему обеспечить безопасность Тайерсаль-парка? Что там такого ценного для его бабушки, раз она пошла на все, лишь бы защитить содержимое сейфа?
— Рейчел, я уверен, что это те самые серьги. Может быть, нам нужно вскрыть их. Или, возможно, цифры появятся, если положить их в воду? Я не знаю, попробуй что-нибудь сделать, — взмолился Ник в отчаянии.
— Ну, прежде чем мы уничтожим эти прекрасные жемчужины, дай-ка я попробую трюк с водой.
Рейчел вошла в ванную и включила кран, чтобы наполнить раковину. Она снова посмотрела на сережки — простые жемчужные гвоздики с золотыми штифтами, каждый с небольшим золотым диском в качестве крепления. Прежде чем окунуть одну из серег в воду, Рейчел решила отодвинуть заднюю часть застежки и внезапно ахнула. На оборотной стороне диска были вырезаны крошечные китайские иероглифы.
— Ник, не думала, что когда-то придется говорить эти слова, но… ЭВРИКА! Я НАШЛА! Тут малюсенькие иероглифы.
Рейчел тут же прочитала цифры: 9, 32, 11, 17, 8. Ник поворачивал ручку к соответствующим цифрам, его сердце колотилось, когда замки по очереди со щелчком открывались. Он наконец повернул рычаг, чтобы открыть сейф, и задержал дыхание, гадая, что же найдет внутри. Дверца сейфа со скрипом распахнулась, Ник заглянул в него и… не увидел ничего, кроме маленьких тетрадок в красном кожаном переплете, аккуратно сложенных в стопки. Он взял одну из них и принялся листать. Страницы были исписаны иероглифами, и Ник понял, что просматривает личные дневники своей бабушки, начиная с детства и до совершеннолетия.
— Почему они здесь? — Ник был совершенно сбит с толку.
Джирасит одарил Ника спокойной улыбкой:
— Твоя бабушка была очень закрытым человеком, наверное, она сочла, что это единственное место, где можно оставить дневники на хранение, без риска, что кто-нибудь их увидит или подвергнет цензуре, после того как ее не станет. Она всегда была против того, чтобы эти тетради находились в Сингапуре, и категорически не желала, чтобы они покидали это поместье. Насколько я знаю, ты историк, поэтому твоя бабушка хотела передать записи в твои руки. Она предупреждала, что однажды ты придешь за ними.
— А больше ничего нет? Только дневники? — спросил Ник, нагибаясь и заглядывая поглубже в темное нутро сейфа.
— Кажется, да. А ты искал что-то другое?
— Не знаю. Наверное, вообразил, что бабушка хранила здесь какие-то сокровища, — сказал Ник с некоторым разочарованием.
Джирасит нахмурился:
— Тебе нужно прочесть дневники, Николас. Возможно, множество неожиданных сокровищ ждет тебя на страницах. Я тебя пока оставлю. Встретимся за обедом, ладно?
Ник кивнул, взял тетради и направился к столу. Решив читать дневники в хронологическом порядке, он вытащил из стопки нижнюю тетрадь, осторожно раскрыл ее, и переплет заскрипел после десятилетий покоя, а строки зазвучали голосом молодой бабушки:
1 марта 1943 года
Такое чувство, что мы едем верхом уже неделю, но Кен сказал, что прошло всего три дня. Всякий раз, когда мы добираемся до нового аванпоста, я спрашиваю его, находимся ли мы еще в наших владениях, а он разочарованно вздыхает. Да, еще тут. Судя по всему, семья моей матери является крупнейшим землевладельцем на Западной Суматре, и для пересечения этого поместья потребуется ехать верхом целую неделю. Горная местность великолепна — кругом дикая природа. В другой раз это могло бы показаться романтичным. Если бы я только знала, что мы будем столько дней ехать до дома моего брата, то взяла бы собственное седло!
2 марта 1943 года
Наконец-то мы на месте. Меня отвели наверх повидаться с А-Джитом. Я сначала даже не поняла, что происходит. Мой брат лежал без сознания, его красивое лицо опухло и было покрыто синяками, я едва узнала его. Справа на челюсти зияла глубокая кровавая рана, которую постоянно обрабатывали, чтобы не началось нагноение. Я спросила, что случилось. Разве эпидемию холеры не взяли под контроль? «Мы не хотели говорить, пока вы не придете сюда. Это не холера. У него внутреннее кровотечение. Его пытали японские агенты. Они пытались заставить его раскрыть местоположение некоторых ключевых фигур. Они изувечили его тело, но не смогли сломить его дух».