— Понимаю. Конечно, тебе нужно было побыть в одиночестве. Но я боялся, что ты с ума сходишь от беспокойства, не зная, что творится дома.
— А я не хотела знать, Чарли. И не уверена, что хочу знать сейчас. В этом все дело. Мне нужно было добраться до уголка, где можно от всего отключиться, просто чтобы понять, что происходит в собственной голове.
Чарли смотрел на спокойные воды, приобретавшие насыщенный синий оттенок по мере того, как солнце поднималось.
— Как ты вообще нашла это место?
— Я владею здесь островком уже много лет. Не этим, не думай, это Матинлок, он принадлежит государству. Но у меня есть небольшой кусочек земли неподалеку. Двоюродная бабушка Матильда Леонг завещала его мне, но втайне. Знаешь, она была немного эксцентричной… Сторонница теории заговора. Она действительно думала, что однажды мир погибнет в ядерной войне, поэтому купила островок на Палаване и построила дом. «Абсолютно безопасное убежище», — говорила она, желая, чтобы в крайнем случае это стало и моим убежищем. Я раньше никогда здесь не бывала, поверить не могу, что тянула с приездом так долго!
— Здесь настоящий рай. Так и жду, что сейчас из воды выйдет обнаженная Брук Шилдс!
— Размечтался!
— На самом деле картинка, которую я вижу сейчас, даже лучше, — сказал Чарли, восхищаясь загорелым телом Астрид, слегка просвечивающим сквозь белую тунику.
Как будто читая его мысли, Астрид встала.
— А ты когда-нибудь плавал нагишом в скрытой лагуне? — спросила она, снимая тунику.
— Ой. А Марко не вернется в обозримом будущем? — встревожился Чарли.
— Марко не будет еще пару часов, — ответила Астрид, сбросила крошечное белое бикини и нырнула в лагуну.
Чарли поначалу оглядывался по сторонам, чтобы убедиться, что они одни, потом снял плавки и нырнул следом за Астрид. Некоторое время они скользили по кристально чистой воде, всматриваясь в глубину. Разноцветные рыбки резвились среди коралловых рифов, морские анемоны умиротворенно покачивали своими щупальцами, гигантские моллюски прятались в песок и открывали раковину на секунду, чтобы всосать воду и снова с силой захлопнуться. Чарли и Астрид плавали на спине посреди лагуны, глядя на проплывающие облака, а затем он взял ее на руки, вынес на берег и занялся с ней любовью на гладком блестящем песке, их стоны наслаждения разносились эхом в лагуне, пока они сливались в экстазе с природой, с морем и небом.
После этого Чарли лежал на спине на мягком песке. Он начал клевать носом, разморенный на солнце и убаюканный шелестом пальмовых листьев над головой. Внезапно воздух наполнился гулом голосов.
— Что это? — лениво спросил Чарли.
— Туристы, наверное, — ответила Астрид.
— Туристы? Что?! — Чарли резко сел и увидел, как через пещеру, которая после отлива показалась над водой, в лагуну заплыла целая группа людей в ярко-желтых футболках.
— Черт! Где мои плавки! — Чарли принялся шарить по песку в поисках плавок. — Ты мне не говорила, что здесь могут быть туристы!
— А как же без них?! Это одна из самых популярных достопримечательностей Палавана. — Астрид рассмеялась, глядя, как Чарли в чем мать родила судорожно пытается найти плавки.
— Эй, бро! Ты это ищешь? — крикнул с другого края лагуны австралийский серфер, помахав сине-белыми плавками Чарли.
— Да, спасибо! Это наше! — крикнула Астрид в ответ. Она повернулась к Чарли, который все еще смеялся, прячась за пальмой. — Давай выходи! Тебе нечего стыдиться!
— Ты правда изменилась. Не уверен, что прежняя Астрид согласилась бы заняться любовью прямо на пляже или разгуливать нагишом перед группой австралийских туристов, — сказал Чарли, когда они обедали на террасе потрясающей белой виллы Астрид на вершине ее частного острова.
— Знаешь, это прозвучит как клише, но избавление от всего этого преобразило меня. Я поняла, что многие из моих страхов на самом деле не мои. Это страхи мамы, папы, бабушки и дедушки. Я просто неосознанно переняла их и позволила этим страхам влиять на любое мое решение. И вот несколько человек видят меня голой на уединенном пляже в одном из самых отдаленных мест на земле. Ну и что? Я горжусь своим телом, мне нечего скрывать. Но конечно, голос в моей голове по привычке зудит: «Астрид, оденься. Это неправильно. Ты же Леонг. Ты опозоришь семью». Мне-то ясно, что бо́льшую часть времени я слышу неодобрительный голос матери.
— Ну, твоя мама всегда выводила меня из себя, — буркнул Чарли, накладывая еще одну большую порцию гинатаанг-сугпо161 на чесночный рис.
— Я знаю. Но это не ее вина. Она говорила мне ужасные вещи, но я уже ее простила. Она сама себя разрушает. Мама родилась во время Второй мировой войны, в разгар самых невообразимых ужасов, творившихся в Сингапуре. Как могла она не впитать весь опыт моих бабушек и дедушек? Моего деда японцы бросили в тюрьму, и он чудом избежал расстрела, а бабушка тайно помогала Сопротивлению, при этом только-только родила и с трудом удерживалась от самоубийства.
Чарли покивал:
— Все детство моей матери прошло в концлагере Эндау в Малайзии. Ее семья была вынуждена питаться подножным кормом, они чуть не умерли от голода. Я уверен, что именно поэтому моя мама стала такой, как сейчас. Она заставляет повара экономить, покупая в супермаркете трехдневный хлеб со скидкой, но потратит тридцать тысяч долларов на пластическую операцию для своей любимой рыбы. Это совершенно иррационально!
Астрид смотрела на мирную бухту под террасой.
— Ученые говорят о том, как мы наследуем проблемы со здоровьем от наших родителей через гены, но мы также наследуем всю эту боль и страх, поколение за поколением. Я понимаю, что реакция моей мамы связана с ее страхами, но главное — я не несу ответственности за ее боль. Я больше не буду делать ее страхи своими, и я не хочу передавать их своему сыну!
Чарли смотрел на Астрид, размышляя над ее словами.
— Мне нравятся твои рассуждения, но вынужден спросить — кто ты, прекрасная незнакомка? Ты говоришь на совершенно ином языке.
Астрид загадочно улыбнулась:
— Должна признаться, я провела тут последние пять недель, но не в одиночестве. Уехав из Сингапура, я рванула в Париж повидаться со своим старым другом Грегуаром. Он рассказал мне об одной своей приятельнице, которая живет на Палаване. Вот почему я сюда приехала. Вообще-то, я стремилась быть подальше от Азии, меня манило Марокко, одно местечко в горах Атласа. Но Грегуар настоятельно рекомендовал увидеться с его приятельницей.
— Кто это?
— Ее зовут Симона-Кристина де Айала.
— Она связана с Педро Пауло и Эванджелиной в Гонконге?
— Оказалось, они двоюродные родственники, это большой клан. Я не знаю, как описать ее. Некоторые люди называют ее целителем-энергетиком. Для меня она просто очень мудрая женщина, и у нее красивый дом на соседнем острове. Мы встречались почти каждый день с тех пор, как я приехала сюда, и вели потрясающие разговоры. Она помогала мне во время сеансов медитации, которые привели к невероятным прорывам.
— Типа? — Чарли забеспокоился, что Астрид попала под влияние какой-то шарлатанки.
— Ну, самое главное — я прожила всю свою жизнь, пытаясь предугадать страхи моих родителей и быть идеальной дочерью любой ценой, выверяя каждый свой шаг, никогда не общаясь с прессой. И посмотри, что в итоге? Прячась за этим фасадом совершенства, стараясь сохранять свою личную жизнь и свои отношения в тайне, я на самом деле причинила гораздо больше вреда, чем если бы просто жила своей жизнью.
Чарли кивнул с облегчением:
— На самом деле не могу не согласиться. Мне всегда казалось, что ты всю жизнь прожила в тени. Ты безумно умна и талантлива и могла бы добиться потрясающих успехов.
— Знаешь, сколько моих планов в самом зародыше было растоптано родителями? Когда я окончила колледж и получила прекрасное предложение от Ива Сен-Лорана о работе в Париже, мне велели вернуться домой. Тогда же родители не позволили мне открыть свой модный бренд — эта профессия казалась им слишком заурядной. Ладно, я решила заняться чем-то вне мира моды, например ужасными проблемами торговли людьми и детской проституции в Юго-Восточной Азии, но отец с мамой и слышать не желали об этом. Единственное приемлемое занятие для Астрид Леонг — просиживать штаны в совете директоров некоторых хорошо проверенных учреждений, да и то лишь в суперзакрытых комитетах, подальше от глаз общественности. Такое впечатление, что моя семья на протяжении поколений стеснялась собственного состояния, боялась обвинений в том, что мы богатые и вульгарные показушники. Для меня же деньги означают, что нам повезло и мы можем творить добро для этого мира, а не прятаться от него!
Чарли взволнованно захлопал в ладоши:
— Поехали домой, Астрид. Поехали, мы сделаем это вместе. Я знаю, ты была немного не в себе, когда писала то письмо, и я вообще забуду, что получил его. Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты стала моей женой, жила своей жизнью и была той женщиной, какой пожелаешь сама.
Астрид на мгновение отвела глаза, окидывая взглядом прекрасную белую виллу, сияющую на солнце.
— Это не так просто… Я не уверена, готова ли вернуться. Я думаю, что мне нужно немного прийти в себя, прежде чем я смогу встретиться с миром, который оставила.
— Астрид! Мир, который ты оставила, сильно изменился. Могу ли я рассказать тебе, что происходит? Думаю, это поможет, — умолял Чарли.
Астрид сделала глубокий вдох:
— Ладно, расскажи.
— Ну, для начала Изабель вышла из комы. Судя по всему, она на пути к выздоровлению. Страдает от потери памяти и понятия не имеет, что произошло в ту ночь, но с ней все будет нормально.
— Слава богу, — пробормотала Астрид, закрывая глаза.
— Вторая важная вещь, которую тебе нужно знать: Майкл подписал бумаги о разводе без всяких условий.
— Что? — Астрид вытянулась в струнку, шокированная его словами. — Как это случилось?
— Запутанная история, но давай начнем с того видео. Оказалось, что источником видео была Изабель, а вовсе не Майкл. Она следила за нами. Папарацци в Индии, видео в моей спальне — все это ее рук дело.