арам, предпринять решительные попытки для достижения практического бессмертия в новом мире, где каждому будет гарантирована безбедная и счастливая жизнь в экологически чистых поселениях. Естественно, вступившим в ряды Объединения гарантировалась вечная молодость и идеальное здоровье. Достигнуть всего выше перечисленного предлагалось с помощью безоговорочного признания совершенства кубических форм.
Перекатову понравилось следующее утверждение: «Куб есть высшее проявление эстетического совершенства, кубы прекрасны, они потрясающе красивы. Красота спасет мир. Значит, кубы спасут мир».
Наконец текст был прочитан до конца, но у Перекатова создалось впечатление, что человек в маске Фокса готов продолжать рассказ о достоинствах кубов, ясно было, что по этому вопросу у него остались еще не высказанные соображения. Но организм оратора не выдержал тяжелой нагрузки, и на мгновение он замолчал, набирая в легкие воздух. Перекатов поспешил воспользоваться паузой.
— Что от меня требуется? — спросил он.
— Распишитесь вот здесь.
— Это все?
— Не-ет. Получите подарок.
Из сумки был извлечен кубик Рубика, который вручили Перекатову. Обладатель горна протрубил торжественный сигнал.
— Теперь я могу идти?
— Конечно. Не забывайте только рассказывать каждому встречному о великой миссии по спасению нашего мира, возложенному на предметы кубической формы.
— Обязательно.
Участники акции по команде главного выстроились в одну линию, подравнялись. Из граммофона раздалась уже знакомая заунывная мелодия. Перекатов с облегчением пошел своей дорогой. Оглянулся он только метров через пятьдесят. Любители кубов стояли, выстроившись в линию, и приветственно махали ему руками.
«Вот так номер! Однако, как их заколбасило! Нужно обязательно сказать Соловьеву, чтобы снизил уровень излучения», — подумал Перекатов.
Шабанов не производил впечатления человека, только что перенесшего направленное воздействие на психику. Перекатов был уверен, что застанет подопечного фантаста в разобранном состоянии, но тот держался молодцом и явно не пылал любовью к кубам. Это было удивительно, хотя бы в сравнении с мощнейшим эффектом, который Перекатову только что пришлось наблюдать у случайных прохожих. Было очевидно, что в методике испытаний произошел досадный сбой, но это была работа Соловьева. Перекатову до нее не было дела, его интересовало совсем другое, он был абсолютно уверен, что тексты Шабанова обязательно приведут к «прогностическому конфликту», способному нарушить стройные планы почти олигарха по контролю над будущим. Не было сомнений в том, что Шабанов враг. Перекатову захотелось тут же на месте опробовать методики «встречного прогностического боя» и нейтрализации «опасного интеллектуала».
— Здравствуйте, господин Шабанов. Моя фамилия Перекатов.
— Я вас узнал. Вы — футуролог. Мы встречались на конвенте в Киеве.
— Это хорошо. Я хотел бы просить вас уделить мне несколько минут.
— Вообще-то я работаю.
— Я не займу у вас много времени, задам несколько вопросов, да и пойду себе.
Шабанов поморщился.
— Проходите, не часто ко мне заходят футурологи.
— Я представляю целую группу лиц, заинтересованных в контроле над будущим.
— Не понимаю, какое отношение к будущему я имею? Не уверен, что через пятнадцать лет вообще будет такая профессия — писатель.
Перекатову захотелось проверить, остались ли в мозгах Шабанова хоть какие-то следы наведенной излучением проблемы. Что-то там было про детей, кажется.
— Вас читают дети. Будущее — это их мир. Фантазии ваши воздействуют на их мозги. Хотите или нет, но вы формируете для них образ будущего.
— Вы преувеличиваете. Влияние литературы — это миф.
— С этим утверждением можно поспорить. Космонавты, например, часто пишут в мемуарах: «Прочитал такую-то книгу, потянуло в космос».
Шабанов не удержался и рассмеялся.
— Нынешние дети вспомнят свои встречи с книгами так: «Прочитал трилогию, решил стать вампиром». Или орком, или эльфом.
— А вот зря смеетесь. Не исключено, что так и будет. Современные технологии, кстати, позволяют изменить режим питания и перейти на потребление крови. Точнее, заменить кровь питательной смесью, которая позволила бы организму обходиться без прочих источников энергии. При таком подходе укусы вампиров сразу приобретают недостающую им пока функциональность. Почему бы и нет.
— К такому будущему я точно никакого отношения не имею.
— А к другому имеете. Воспитание детей — это, знаете ли, крайне важное дело.
— Ерунда это, — сказал Шабанов твердо. — Никакого воспитания в природе не существует. Дети тупо копируют стереотипы поведения взрослых, вот и все воспитание. Это, кстати, легко доказывается — уж сколько тысяч лет исполнилось человечеству, а стереотипы поведения людей ничуть не изменились, можете сами убедиться в этом, сверившись с Библией. Остальное, всего лишь обучение полезным навыкам.
Перекатов окончательно убедился в том, что излучение Соловьева на Шабанова не подействовало.
— Давайте поговорим про обучение, — сказал он.
— А это уже и вовсе пустое дело.
— Почему?
— Только ответив на вопрос, в каком мире мы хотим жить, можно говорить про какое-то особое образование. Но мы не знаем... К сожалению, времена утопий прошли. Будущее для нас пустой звук. У нас даже нет концепции…
— Неужели вы верите в возможность существования «концепции общества»? По-моему ее нет и не может быть.
— Ваша концепция, а это, конечно, концепция, весьма популярна. К сожалению, она годится только для пчелок и стрекоз. Люди мечтают и желают. Каждый, заметьте, о своем. И мечту свою защищают... А если нет «концепций общества», то и люди, способные понимать, что каждое действие и его последствия прочно связаны причинно-следственными связями, становятся ненужными и даже вредными. Если вы не хотите заниматься «концепциями общества», за вас это сделают другие.
— Зачем нам концепции? Достаточно придумать для людей обязательные для исполнения правила.
— Но правила придумывают люди.
— Вы считаете, что толпа способна заниматься судьбой мира? Но это неприемлемо, — возмутился Перекатов. — Наоборот, нужно переключить общественное внимание на достижение личного успеха и озаботиться созданием осмысленной элиты, способной руководить социумом.
— Мне про элиту непонятно. О какой элите идет речь? Имущественной? Интеллектуальной? Имущественная уже сформировалась и чужого дядю к деньгам не подпустит. Интеллектуальная не обладает властью и влиянием.
— Имущественная элита, конечно. Это люди, которые распоряжаются финансовыми потоками и контролируют политиков — естественно, в своих интересах, но один из главных их интересов состоит в обеспечении гармонии, производительных сил и производственных отношений.
— Это антиутопия. Вы предлагаете людям добровольно разделиться на элоев и морлоков. Это слишком книжный подход, чтобы относиться к нему серьезно.
— Вот тут нам пора вспомнить о значении воспитания. Надо объяснить людям, что их благосостояние напрямую связано с готовностью подчиняться.
— Люди не так глупы, как представляется футурологам. Отрывистые команды лучше отдавать дрессированным собакам. Как там у Диккенса: «Постарайтесь, пожалуйста, запомнить, что одно дело отдавать приказания и совсем другое дело — исполнять их. Один человек может сказать другому, чтобы тот бросился вниз головой с моста в реку сорок пять футов глубиной, но этот другой, может быть, и не подумает броситься».
Говорить больше было не о чем. Перекатову надо было подготовиться к следующей схватке, в том, что они будут, сомнений не было. Он попрощался и поспешил доложить о результатах встречи своему работодателю.
Почти олигарх внимательно выслушал его и спросил:
— Вы достали книгу Шабанова?
— Нет пока. Я ему не понравился.
— Хорошо, книгой я займусь сам, — потом добавил: — Соловьев-то совсем опозорился. Его прибор и на Уилова не подействовал.
Тихая поступь утопии
Работа у Шабанова была интересная. Когда-то давным-давно он проявил некоторые способности к написанию фантастических рассказов, вот ему и подыскали работу по профилю, он был привлечен к написанию рекламных романов, обслуживающих интересы крупных игроков на рынке авиакосмической промышленности. Его задачей было сочинять более или менее правдоподобные сюжеты, оправдывающие в глазах простолюдинов существование космических программ. Это было значительно дешевле, чем осуществлять полеты в космос в действительности.
Утверждение, что уже через пятнадцать лет специально подготовленные космонавты на чудо-кораблях отправятся покорять Марс, вселяло в сердца обычных людей чувство законной гордости, добавляло самоуважения, благотворно воздействовало на рост производительности труда и, что особенно ценно, все вышеперечисленное, не зависело от реальной экономической ситуации в стране.
«Вот это да, — восторженно думают люди, прочитав очередной рекламный роман Шабанова. — У нас в стране что-то еще делается, значит не все так беспросветно. Если с Марсом разобрались, то и с житейскими проблемами обязательно разберутся».