Котов был вынужден отправиться за разъяснениями к Контролерам. Он решился не сразу, ему лучше других было известно, что Контролеры не одобряют проявлений лишнего любопытства, но попробовать стоило.
На этот раз Куб странным образом объявился на крыше шестиэтажного дома, пришлось Котову подниматься по пожарной лестнице. Шел очень сильный дождь, наверное, правильнее было сказать — ливень, откуда-то издалека доносились приглушенные раскаты грома. Котов промок до нитки. Было страшно, он с детства боялся высоты, но движение продолжал, представив, что все происходящее его совершенно не касается, словно это не он устремился вверх, а совсем другой, выдуманный непрофессиональным графоманом персонаж. Очень уж хотелось поговорить. По душам? Это был штамп из его далекого писательского прошлого. Совсем неудачный в данном случае. Куб ведь совсем не место для душ, тем более для болтающих душ. На семнадцатой ступеньке его нога соскользнула. Котов удержался, восстановил контроль над дыханием, заставил себя прекратить считать, сосредоточившись на движении, теперь он заставлял себя автоматически переставлять ноги и так же бездумно забрасывал вверх руки, стараясь цепляться как можно крепче.
Наконец, ступеньки закончились, и он понял, что ему удалось выбраться на крышу. Только в этот момент Котов сообразил, что так и не догадался четко сформулировать вопросы, которые хотел задать. Потому, наверное, что не имел ни малейшего понятия о том, какие ответы на свои вопросы он хочет получить. Серьезные? Или смешные? Философские? Впрочем, это вряд ли. Контролеры скорее ценители приколов, чем вдумчивые ребята. Он стал ждать подначек и обидных шуточек, но получилось по-другому. Беседа завязалась интересная.
— Кто это на ночь глядя? — спросил Голос.
— Федор Котов.
— Вот так сюрприз. Не ожидал от тебя такого подвига. Что же тебе понадобилось, Федор?
— Я кое-чего не понимаю.
— Эка невидаль! Разве ты один такой? Ради этого, что ли, на крышу надо было залезать?
— А как же иначе ответы получить?
— Подготовил, значит, вопросы…
— А вот и нет… — Котов не заметил, как и сам стал дерзить. Перенял у Голоса основную интонацию, он всегда так поступал, когда нервничал. — Я не смогу плодотворно работать, если не пойму, почему люди, которых я должен защищать от науки, такие странные.
— Почему ты так решил, Федор?
— Они считают, что есть какая-то особая экологически чистая энергия. Они не понимают, что стоит им включить обычную электрическую лампочку, как она тут же начнет нагревать окружающее пространство, без привлечения сложного механизма изменения климата, так сказать, непосредственно. А если зажечь триллион лампочек, мое непонимание становится еще сильнее. Или использовать единовременно миллиард компьютеров. Или поговорить с друзьями по миллиарду мобильников. Или отправиться в путешествие на миллиарде автомобилей. При трении металлические детали нагреваются и отдают свое тепло окружающей среде. Неужели это такой большой секрет? Или выдумка злобных ученых? Наверное, я чего-то не до конца понимаю. Например, в качестве чистого источника энергии экологи предлагают использовать геотермальную энергию, получаемую из природного тепла Земли. Но разве секрет, что любая дополнительная энергия обязательно идет на разогрев атмосферы? А то, что в мире за ХХ век прибавилось 5 миллиардов теплокровных людей, разве не сказывается на климате? Понимаете, у них температура, как правило, выше температуры окружающей среды, что согласно законам термодинамики заставляет людей отдавать тепло.
— Но ты же не любишь науку?
— Конечно, но дело в том, что законы термодинамики верны, даже когда их не любишь.
— Это философский вопрос. Мы этим не занимаемся. Есть более насущные проблемы.
— Жалко.
— Не расстраивайся, Федор, мне кажется, мы сможем тебе помочь.
— Как, если не секрет?
— Не секрет. Мы рассчитываем на сотрудничество. Ты прав, когда говоришь, что потребность в дополнительной энергии напрямую связана с ростом населения. Вывод очевидный: необходимо попытаться сократить количество людей, претендующих на пока еще дорогую энергию. От наших решительных действий зависит будущее Земли. Мы должны быть решительными.
— Ух ты!
— Нет, Федор, ты сделал совершенно неверный вывод о наших планах. Никакой чернухи и злодейства. Мы не собираемся уничтожать лишних людей. Личный совет: старайся избегать любых разговоров о справедливости, они обязательно заканчиваются потасовкой, поскольку справедливость каждый понимает по-своему. Старайся искать технологическое решение.
— Простите, ничего умного в голову не приходит.
— Не страшно, я подскажу. Совсем скоро человечеству удастся совершить самый значительный эволюционный рывок за всю историю разумной жизни на Земле. Наши техники готовы по обоюдному согласию подселять в сознание людей второй разум. Экономическая выгода от подобного подселения огромна. На свете одновременно могут проживать в два раза больше людей, при этом не потребуется дополнительного пропитания, нового жилья и необходимых для безбедного существования предметов потребления.
— Неожиданно.
— Красивый и всеобъемлющий ответ на твой вопрос.
— Здорово! Не знаю, что и сказать!
— Скажи: да!
— В каком смысле?
— Нужен доброволец для проведения окончательного опыта. Тебе, как бывшему фантасту, так и не сумевшему до конца побороть любопытство, мое предложение может показаться интересным. Я надеюсь, что ты согласишься. Эксперимент обещает быть захватывающим. Подселим тебе одного интеллигентного гражданина. Ваши сознания будут разделены, как у доктора Джекила и мистера Хайда. Естественно, в хорошем смысле слова. Вы даже сможете пообщаться на ментальном плане.
— На время?
— На месяц, не больше. После окончания эксперимента без особых проблем скачаем сознание вашего компаньона на внешний носитель. Инструкция для пользователя давно уже составлена. Так что особых проблем с этим не будет.
Подумал Федор Котов и согласился.
Так он стал добровольцем, предоставившим свои мозги для совместного проживания. Новым другом, а как еще относиться к самобытному сознанию, поселившемуся в вашем мозгу, Котов остался доволен. Нормальный парень. Поговорили, обменялись мнениями, пошутили — все прошло отлично. Договорились, что мешать друг другу не будут. Котов был почему-то уверен, что главным будет он, так и получилось. Партнер, которого, естественно, тоже звали Федором Котовым, сам Котов, настоящий, называл Партнером. Тот охотно откликался. Ну и ладно.
Специалисты, тщательно отобранные хозяевами Куба для проведения экспериментов, свое дело знали довольно хорошо. По крайней мере, в общении были внимательны и вежливы, что, как показалось Котову, давалось им не без труда. В атмосфере витал ощутимый аромат страха. Бывший писатель не мог не заметить этого странного ожидания внезапной беды, — предчувствия, которым были наделены все без исключения специалисты.
Котову стало любопытно, особой нужды разбираться в происходящих событиях не было никакой, его поведение не стало результатом принятого решения, вовсе нет, он действовал автоматически, даже не догадавшись, что его занятие есть определенное действие. Котов поступил, как привык поступать в подобных случаях в прежней жизни (писательской), — попытался изобразить себя наивным, туповатым человеком, чтобы получить необходимую для работы информацию.
— Боишься? — спросил он у знакомого специалиста, обязанностью которого было добросовестно смазывать контакты анализаторов этиловым спиртом.
— Опасаюсь. Если что-то пойдет не так, меня объявят виновным. Это понятно. Непременно скажут, что я плохо смазывал контакты спиртом. Вроде бы как экономил. Уже так говорят. А что я могу? Мы, специалисты, в теориях не разбираемся. Наше дело солдатское — кнопки нажимать согласно инструкции. Я, кстати, спрашивал у заказчиков, что делать, если у вас, например, кровь пойдет из носа или глаза вылезут и полопаются, или мозги из ушей потекут. Смеются, пальцем на меня показывают. Как будто я для них дубина необразованная. А если и так! Раз уж вы такие умные, то, будьте добры, инструкции понятные пишите. Ну, там, чтобы я знал, что в таком-то и таком-то случае должен ватку приложить или укол сделать. Неужели это так трудно?
— А ученые чего говорят?
— Какие ученые?
— Ну, создатели, разработчики.
— А, эти… Слышал про них, но видеть не приходилось. Кто же их сюда пустит? У них допуска нет.
— Да, дела!
— А вы сидите спокойно, не ворочайтесь.
— Я стараюсь.
— Спасибо, конечно. Вы — хороший человек, это сразу видно. Просьба у меня к вам, если начнется отторжение, вы, когда вас допрашивать будут, скажите, что контакты я смазывал добросовестно, а потому, мол, претензий ко мне не имеете.
— Хорошо.
— Я стараюсь, спирт, что через мои руки идет, трачу по назначению, внутрь не принимаю. Хотите, дыхну?
Котову эти откровения слышать было неприятно, он даже забеспокоился, что напрасно ввязался в эту историю. Принципы — это, конечно, хорошо, но наличие их совсем не означает, что он должен без раздумий соглашаться на любое предложение властей. Он принял решение впредь поступать осмотрительнее.