Жёлтая метка хомуса встречалась, как правило, на крупнокалиберных снарядах — их ещё называли «земляшами».
Белая метка означала эфирус. И, кстати, сейчас, когда над нами плыла Белая Луна, патроны с эфирусом оказались бы наиболее эффективными.
— А вот нэрус, водный камень, зараза озорная! Чтоб им стрелять под Синей Луной, это надо быть опытным снайпером. Достаточно опытным, — Контуженный прищурился и недобро так посмотрел на отжимающегося бывшего вахмистра, потом опять оббежал нас взглядом, — Поэтому в основном у вас только белые и красные патроны.
Он сделал паузу, чтобы мы переварили, почему стрелять нам только красными и белыми, и почему наши руки ещё недостаточно прямые, чтобы притрагиваться к жёлтым и синим.
Мы стояли и так честно переваривали, что Контуженный даже одобрительно хмыкнул.
— Ну, а что касательно вашего оружия… Начнем, пожалуй, с винтовок. Черных, ну-ка, дай свой карамультук.
Егерь, закончив отжимания, весьма резво вскочил и скинул винтовку, висящую на ремне через плечо. Передав оружие инструктору, он занял место в строю. К нему же присоединился и красный Женька.
Контуженный отточенными движениями отвел затворную группу и, проверив отсутствие патрона в патроннике, вернул затвор на место. Затем, демонстрируя оружие нам всем, быстро отчеканил:
— Классическая винтовка Изотова, модель номер два, с магазином на пять патронов, продольно-скользящим затвором и прицельными приспособлениями, рассчитанными на стрельбу красными патронами под Красной Луной. Прицельная дальность до четырех сотен метров, — и он умело вскинул оружие к плечу, показывая основную стойку для стрельбы стоя.
Мы все покосились на Черных, стараясь заметить в его глазах, запомнил ли тот всё сказанное. До этого она всем казалась обычной винтовкой…
Контуженный продолжал:
— Я мог бы рассказать вам, как правильно целиться, как удерживать оружие, стоя в окопе… Но это все полная чушь! — он опустил оружие и покачал пальцем, — У вас у каждого есть свои индивидуальные особенности.
И снова он сделал паузу, чтобы мы прониклись своей индивидуальностью.
— Поэтому вы осознаете на практике, что и, главное, как для вас лучше. Тем более, что вы не такие уж и новички… Сегодня мы просто будем стрелять. Ползать, бегать, прыгать, и мно-о-ого стрелять.
Он обвёл нас всех жадным взглядом, словно смотрел на шкворчащее над углями сырое мясо. Всего немного подождать, и оно превратится во что-то удобоваримое и, главное, съедобное.
— Черных! — рявкнул Контуженный, — Демон тебя задери, какая же у тебя звучная фамилия, хех. Черных, значит, берешь стрелков, а я покажу комплексное упражнение, и гоняете его по кругу, по одному… Будешь приглядывать. Михайлов, пока что с ними, снайперское ремесло будем разбирать чуть позже, — он повернулся к нам, — Сапронов, Центров, ставьте пулемет… Сейчас стрелкам покажу, что делать, и займусь вами.
Макс, шумно сопя, скинул грозное орудие на землю и начал приводить его в боевое положение.
Попросту говоря, пулемет — это огромный короб с выходящей из него трубой. Все минималистично, но при этом максимально кругло-угловато, как военные обычно и любят.
В задней части короба с окно с подавателем заправлялась целая лента патронов, там же имелась гашетка спуска, с двумя ручками удержания.
На правой стороне, недалеко от лентоприемника, расположилась поворотная рукоять работы автоматики. Причем в прямом смысле поворотная. Крутишь рукоятку, как у мясорубки, и автоматика работает. Не крутишь — не работает.
Пока Сапронов переводил пулемет из походного положения в боевое, а вернее, пытался это сделать, я подглядывал, чем должны были заниматься стрелки.
Контуженный обозначил бойцам прохождение небольшой полосы препятствий.
Боец должен был стартовать с определенной черты. Пробежать метров пять и плюхнуться перед кирпичной стеной с двумя окошками. Кхм… ну, то есть, занять положение для стрельбы лёжа.
Одно окно было на уровне земли, второе чуть выше колена. Сделав выстрел в нижнее, боец поднимался, стрелял во второе, после чего смещался на метров десять вправо и прижимался… тьфу ты… занимал положение для стрельбы стоя из-за угла деревянного щита.
Отстрелявшись слева и справа из-за щита, боец нырял в окоп, где стрелял уже классически, то есть, по-караульному, с упора в стрелковой ячейке.
Ну и, наконец, опустошив магазин, стрелок бегом возвращался обратно в строй, где уже заряжался по новой.
Я бы с радостью тоже побегал и пострелял, хоть и не запомнил всех умных слов, но подошедший Контуженный имел свое представление на мои дальнейшие планы. Пока он шёл, за его спиной уже загремели выстрелы — стрелки принялись за работу.
— Пулемет из походного положения приводится в боевое путем проворота на станине на сто восемьдесят градусов и подготовкой станка для стрельбы, — сержант опустился на колено рядом с Сапроновым.
Ловким движением он развернул тяжеленное орудие на лафете, после чего развернул два упора в стороны, а третий разогнул. Получилась невысокая тренога, с которой можно было стрелять как лежа, так и сидя на пятой точке.
— Центров, ленту! Красную, пятьдесят!
Перевязи патронов были перекинуты у меня через плечо и, спохватившись, я стал быстро их перебирать. Скинув мешавшуюся «белую» сотку, я протянул сержанту ленту из пятидесяти звеньев, заряженных патронами с красной меткой.
Тот перехватил ее за торчащий с одной из сторон язычок, заправил в окно лентоприемника, при этом чуть отведя поворотную рукоятку назад.
— Смотри внимательно, Центров, потом этим заниматься тебе. Сапронову-то насрать, он будет тупо жать гашетку и стрелять… А ты крутишь ручку, чтоб автоматика работала, и меняешь ленты. Понял?
Я даже кивнул осторожно, чтоб не вытряхнуть из мозгов с трудом удерживаемую информацию.
— Досылаешь первый патрон на линию заряжания… Куда ты смотришь? Внутри эта линия заряжания, безлунь! Значит, эту рукоять наверх, затем полоборота против часовой стрелки… То есть, налево, луну твою налево! — и Контуженный довернул рукоять, отчего раздался характерный лязг механизма, а лента дернулась в сторону.
Первый патрон скрылся в глубине короба. Я мысленно складывал пальцы, пытаясь запомнить очерёдность.
— Теперь, значит, обратно… то есть, по часовой, и по-о-олный оборот. Все, Центров, пулемет приведен к бою.
Я медленно выдохнул. Ну, все, так все…
Контуженный рубанул ладонью, показывая вперёд:
— У вас сейчас прямая галерея метров триста. Смотри, Сапронов. Сядь как тебе удобнее, но, хе-хе, советую на задницу… Ноги согни в коленях, та-ак, корпус чуть назад, а ноги… Да упри ты их в стойки, сильнее! Эту дуру трясёт, как твоего Вертуна при уходе Луны. Все, давай, огонь по готовности.
Макс, следуя указаниям, уселся поудобнее, напрягся, готовясь гасить колебания, и вдавил спуск. Грохнул выстрел, потонувший в шуме пальбы со стороны полосы стрелков.
Однако, продолжения не было…
Гильза вылетела, лишь когда Контуженный с лицом заправского фокусника сделал еще один оборот ручки по часовой стрелке. Сапронов, не убравший пальцы с гашетки, дернулся от нового неожиданного выстрела и тут же отдёрнул руки, в шоке глядя на орудие.
— Ну что, прочувствовали? — усмехнулся Грозный.
Мы с Максом растерянно переглянулись. Вот это магострел так магострел… Интересно, и как же быстро можно крутить эту ручку?
— А теперь, Центров, давай к станку. Достреливайте ленту, и посмотрим, как вы поладите друг с другом. Вам нужно научиться четко понимать движения друг друга…
Как оказалось, заряжающий обязан был улавливать малейшие колебания стрелка, чтобы, когда тот начал поворачивать орудие для переноса огня по флангу… Короче, мне нельзя было провтыкать этот момент. В случае, если пулеметчику требуется стрелять в другую сторону, а заряжающий косячит, то сбивается темп стрельбы.
— Все, стреляем, бесожопые. Сегодня вы у меня пирусом насквозь провоняете.
То и дело поглядывая на сержанта, я уселся к пулемету, прокрутив рукоять, чтобы вторая гильза вылетела куда-то вперед. Как оказалось, перед стволом было отверстие для выброса стреляных гильз.
— Ну че, Макс… Давай, жми, — усмехнувшись, сказал я, крутанул дальше и уткнулся в клин.
Всё это происходило под ухмылку Контуженного. Такое впечатление, он уже заранее выучил все наши косяки…
Оказывается, пока не произойдет выстрел, в холостую прокрутить не получится. И теперь до меня окончательно дошло, почему Контуженный вдалбливал нам о «полном взаимопонимании между номерами расчета».
Это если затупить, то вся скорострельность орудия спадает на нет. А вот если приловчиться, то можно ленту-пятидесятку отстрелять за секунд пятнадцать, наверное, если не быстрее.
За это время с винтовки ты, хорошо, если три раза выстрелишь.
Ох, и грозная же дура мне досталась. Нам… И слава Незримой, не я её таскаю, а Макс. Мне то что? Патроны расстрелял и идешь себе налегке, а вот ему теперь всегда с этой штангой таскаться.
Как работают ребята во взводном расчете с крупнокалиберным пулеметом, мне даже представить было страшно. Не приведи Луна, попасть к ним…
Глава 9Десятки
'Противник посчитал, что список жертв среди
гражданского населения слишком короткий,
поэтому подтащил на рубежи еще один пулемет.
Список вырос в геометрической прогрессии.'
[Командующий Вторым Батальоном
Гвардии Майор Добрынин]
Четвертый день Белой Луны. 11:20
Стрельбище близь Белого Карлика.
Крутить рукоятку, при этом второй рукой подавая ленту так, чтоб ее не зажевало, было весьма непривычно. Я ощущал себя ребенком… Пять минут назад лепил куличики, а тут мне поставили задачу слепить целый замок.
Приходилось одновременно выдерживать частоту оборотов, чтобы не падала скорострельность, следить за протяжкой звеньев ленты… Придерживать ее, чтобы в пулемет не попала грязь, так как сама лента елозила по земле.