ым револьвером.
Все уже подрасслабились, а я ждал. Ждал, потому что знал, что он конченный. Ну не может столь специфичный инструктор так спокойно расхаживать с револьвером.
Тем более, откуда револьвер у сержанта? Нам о таких игрушках только рассказывали, и они, как правило, полагаются офицерам или особистам.
А это могло значить лишь две вещи. Либо наш инструктор далеко не так прост и тайно работает на секретку, поэтому сейчас дико палится.
Либо наш инструктор неплохо так повоевал и где-то затрофеил сие чудо, потому как револьвер в его руках не выглядел игрушечным.
— К бою! — неожиданно громко заорал сержант и потянул спуск.
От грохота выстрела у меня чуть душа не ушла в пятки, и я в пять раз быстрее обычного упал на землю, машинально вскидывая винтовку и прижимаясь к прицелу. Судя по скулежу и негромкой ругани, остальные так же приободрились.
Кроме меня, никто наверное и не ожидал, что этот сумасшедший выстрелит. Кто выдал этому бешенному боеприпасы? И не начнет ли он стрелять по нам, когда ему внезапно сорвет башню в процессе подготовки личного состава?
— Запомните, бесожопые, есть три вида тренировок. Первый, когда вы просто суходрочитесь… Это приятно, но не эффективно. Второй, это когда вы подмазываете и пользуетесь игрушками. Это очень приятно, эффектно, но эффективность сомнительная. Третий — это когда вы в бою, и по-настоящему, в полную Луну сношаетесь с противником. Это ни хрена не приятно, но о-о-очень эффективно. Так вот, у меня суходроча вы не увидите. Поняли, черти?
Контуженный злорадно смеялся, расхаживая перед нами с револьвером. Казалось, он получал удовольствие от ситуации.
— Я вас ненавижу и презираю. Вы ни хера мне не нравитесь, но я сделаю так, чтобы к концу учебки мне было не стыдно за то, что это я вас готовил. Добро пожаловать в ад, черти, я сделаю из вас настоящих демонов войны, молящих лишь о том, чтобы наконец отправиться в битву. Встать!
Я нервно сглотнул, поднимаясь и наблюдая, как он достает из кармана патроны, извлекает стреляную гильзу и заряжает полный барабан…
Глава 2Первые впечатления
"Голодный солдат думает не о том,
как ему убить врага, а о том, как ему
набить свой пустой желудок"
[Гвардии Сержант Контуженный]
Третий день Белой луны. 13:20.
Столовая рядового и сержантского состава.
Прием пищи — это законный отдых и моральная разрядка любого солдата. Особенно если это обед, поскольку именно после обеда можно на полчаса забыть о всех заморочках и позволить себе попускать слюни, попросту пялясь в небо и разгадывая тайну Пробоины.
Тем более, что в местной столовой кормили очень даже порядочно. Шутка ли, я впервые за полгода увидел в армии котлеты, где есть мясо. А уж какой тут компот.
Жаль только, поварихи старые… Впрочем, оно и к лучшему. Лучше потом в город отпроситься и посетить бордель.
А уж если в Гвардии стану Подлунным, то — ух! — все городские девки дадут, да еще и доплатят сверху.
— Смотрите, Грозный, — тихо усмехнулся старожил, с которым нам посчастливилось сидеть за столом на обеде.
Глянув в сторону, куда кивнул более опытный гвардеец, я увидел нашего сержанта-инструктора.
Контуженный выделялся среди остальных тем, что носил темно-зеленый берет, выбивающийся из привычного строевого вида фуражек, шлемов и шляп, чем обычно покрывали головы остальные вояки.
И ведь ему это прощалось. Не говоря уже о том, что он был на короткой ноге со всем командованием учебки… На о-о-очень короткой ноге.
Начальник штаба лично приходил посмотреть, как Контуженный нас по плацу гонял. И ладно бы мы изучали строевые стойки, ну или там приемы боя… Так нет же, практически все три часа мы только и делали, что падали, перекатывались в сторону и переползали.
С тем же успехом мы могли не мучиться, получая в комнате хранения оружия винтовки, а просто взять метлы. Один хрен мы этот плац своей формой подмели, а ведь я свою только недавно обновил.
— А почему Грозный? — поинтересовался один из нас.
Такой же, как я, зевака-новичок. Кажется, он был с соседнего отделения.
Что радовало, на приемах пищи у нас была некая свобода. Командиры просто давали нам волю с часу до двух, чтоб мы успели пообедать. Семейные ходили домой, а такие как я, в столовую.
— Потому что род у него такой, — ухмыльнулся старожил, — Мы с пацанами, когда перевелись сюда полгода назад, решили узнать, что за перец такой. И все, что накопали, это то, что фамилия у него — Грозный. И что он — маг-утренник. Черт его знает, как он в линейных подразделениях оказался, вроде как в каком-то там спецназе гонял.
— Да из сыска он, — усмехнулся еще один собеседник, подсевший рядом на свободный стул, — Повадки у него сысковые. Полюбэ всяких шпионов и бандитов по лесам и горам вылавливал.
Второй с прищуром оглядел нас, словно жалея, но при этом во взгляде читалось веселье. Будто знал, что нас ждёт.
— Молодежь, вы это, главное, впитывайте. Это сейчас вам, свежакам кажется, что он муть вам втирает. До первой командировки, хе-хе… Мы с ним в южные замесы на три месяца скатались. Там не Вертуны охранять надо было, а меситься, прям по-серьезке, — говорящий, вздохнув, покачал головой, — С артой, техникой и группами зачистки. Месиво! Так вот, Контуженный в командировку с нами напросился, начальником склада запчастей…
Он опять оглядел нас, мы лишь молча впитывали каждое слово. И тот продолжил:
— Нашел он там на месте, значит, отказника, что воевать не хотел… И что вы думаете? — он сделал многозначительную паузу.
— Избил? — с ужасом спросил один из нас.
Первый едва не прыснул со смеху, а второй, хмыкнув, покачал головой:
— Хуже…
Надо было видеть наши круглые глаза. У меня самого мурашки побежали по коже, револьвер Контуженного так и маячил перед глазами.
Но первый, едва сдерживаясь от смеха, толкнул локтем второго, и сказал:
— Чего ты страху нагоняешь на безлуней? Да он склад на него по-быстрому передал, и с нами рванул в самое месиво, представляете, вперёд нас ходил. Так что, это… не слушайте вы дураков. Мужик он толковый.
Я невольно посмотрел на одиноко сидящего сержанта. Все как-то сторонились его, но он словно и не обращал на это внимания. Лишь спокойно снял берет, свернув его и убрав под погон полевой формы.
Хм, и все-таки странный он. Не могу пока познать этот его армейский дзен.
— Это ладно… А нафига он нас по плацу-то мусолит? — поинтересовался я.
Мне уже удалось расправиться с обедом, и теперь я просто поддерживал беседу с более опытными сослуживцами.
— Эх ты, палочник, — усмехнулся первый, видя, как меня скривило.
Вот не люблю я это прозвище. «Палочниками» нас называют за то, что мы стоим на карауле, охраняя спящие Вертуны.
И толку от нас, если мы только и делаем, что эти самые палки в сетке дежурств себе рисуем. Спящие Вертуны хорошо, если просыпались раз в десять лет.
— Не понимаешь ты азов войны. Ты сам подумай, если по тебе стрелять начнут, ты что сделаешь? Правильно, упадешь, чтобы меньше силуэт был. Но ничего, я тебе гарантирую, Контуженный внутрь вас навыки вобьет, хотите вы того или нет. Потом первая же ротация, и вы сами все прочувствуете… Отделения, с которыми Контуженный занимался, как правило, все выживают.
— Да ну, фигня, — отмахнулся парнишка с моего заезда.
Я же решил смолчать. Тем более, что старожилы переключились на обсуждение планов на вечерний выход в город, а мне для этого надо было пережить послеобеденную тренировку.
Ох, чую, зря я так плотно поел. Но вкусно, чувствую себя настоящим Лунным, давно так не обжирался.
Прямо после выхода со столовой, буквально в десяти метрах от дверей, меня подловил командир отделения, младший сержант Пульпов, по прозвищу «Комод». Самый настоящий Подлунный.
Ему многие завидовали. А все потому, что этот хитрый жук ушел в армию, будучи Пустым.
По слухам, его род уже выродиться должен, как никак, Лунных в нем давно не было. Но Пульповы упорно слали отпрысков на военную службу, и потому еще кое-как держались, надеясь на то, что в следующем-то поколении у них точно родится маг.
— Рядовой, а ну подь сюды, — хитро прищурился Комод, что не сулило ничего хорошего, — Ну-ка, как тебя там…
— Гвардии рядовой Центров, — напомнил я ему, резанув слух приставкой.
Я-то, в отличии от Пульпова как раз считался гвардейцем, пускай и чисто по бумагам. Зато имел реальную надбавку к жалованию, в отличии от линейщиков, как этот сержант.
— Центров, значит… Еще и гвардеец… Идеально, — довольно ухмылялся командир, указывая на одно из зданий, — Вот это штаб тыла. Назначаешься дежурным по штабу, заступаешь с этого мо…
Мы оба вздрогнули от мощного рыка, донёсшегося из дверей.
— Слышь, малек⁈ Куда бойца спереть хочешь? — это оказался Контуженный.
— Дык это… ну… приказ заместителя командира по тылу, — смутился Пульпов, — Отрядить бойца на дежурство по штабу.
— Чего-о-о? — оскалился Грозный, морщась, словно сожрал что-то кислое, — А ну, сгинь! У меня с бойцами тренировка в два, и срать я хотел на поручения зампотыла. Пусть мне сначала рубашки выдаст за три года, а потом начнет дербанить моих бойцов.
— Господин гвардии сержант! — возмутился командир отделения, вздёрнув нос до недосягаемого статуса Лунного, — Вы…
— Слушай сюда. Приказ командира части: «Провести занятие с личным составом по боевой подготовке». После шести вечера хоть что с ними делай, а с девяти до часу и с двух до шести они мои. Усек, малек⁈ — рыкнул на него Контуженный, — Ты, что ли, его матери будешь писать похоронку? Укажешь там, что ее сынишка подох, как собака, зарезанный кочевниками, потому что в штабе дежурным сидел? Вместо того чтобы постигать азы ведения боя? А ну сгинь на хер, безлунь!
Комод, поджав губы, явно хотел сжечь Контуженного взглядом, но тому было наплевать, отчего у Пульпова самого подгорело. Так он, пытаясь сохранить свой авторитет передо мной, неуклюже развернулся и пошёл скукоженной походкой, будто ему приказ командира части засунули в нижнее полушарие мозга.