Я скосил глаза на часы, нервно стряхнув пот. Секундная стрелка, как назло, двигалась медленно, как во сне… Нервная тишина, нарушаемая только гулом ветра, казалось, резонировала внутри бронемашины.
Вот спустя пару минут рядом с мачтой появилась еще одна фигура… Кот!
Он бодро помахал рукой и спустя пару мгновений наша бронемашина тронулась вперед. Я лишь успел заметить в прицел, что едущий впереди нас автомобиль разведки резво унесся вперед, скрывшись между руинами барака и каркасов палаток.
Первое, что дало понять о произошедшем здесь — это запах…
Я еще даже не открывал люк, но мне в нос ударила устойчивая вонь от гари, смешанной с мерзким сладковатым привкусом паленой плоти. Зажав рот и нос ладонью, я приоткрыл верхний люк и осторожно выглянул, осматриваясь.
Побоище… Иначе это было никак не назвать.
Ветер уже изрядно засыпал песком лежащие повсюду тела и военный мусор: гильзы, пустые банки из-под консервов, ящики, элементы снаряжения. Здесь же стояла и сгоревшая техника.
Навечно замершая БМП-30, загнанная на окопанную позицию — мертвыми обгоревшими стволами орудий она уставилась куда-то под самую стену.
Небольшой грузовичок, остановленный у одной из палаток. Из разбитого окна выглядывало обгоревшее тело водителя, который видимо не успел выбраться из машины, поскольку дверь помяло и покорежило очередным взрывом.
Тут же, позади грузовика, лежал перевернутый легковой автомобиль, из-под которого торчали ноги. Опрокинуло технику близким взрывом или же зверюга какой перевернул, теперь уж и не узнать, поскольку корпус был покорежен как когтями тварей, так и множественными пулевыми пробоинами.
И трупы. Много трупов.
Я узнал, что раньше на этом посту находилось по меньшей мере два взвода. Сейчас же…
Остатки личного состава, что обороняли позицию, строились в неровный ряд, и их было всего пять человек. В рваной форме, без опознавательных знаков, с покоцанными винтовками, которые разве что снежок не пожевал. Без головных уборов и с окровавленными повязками.
У одного вместо левой руки была перемотанная культя, у другого замотан грязным обрывком рубахи левый глаз и ухо. Судя по запекшейся крови, повязки уже не меняли минимум пару дней.
— Кто старший остался? — хладнокровно спросил Контуженный.
Я не видел его из-за позиции, на которой остановилась бронемашина, но узнал голос.
— Лейтенант Рохлин, но он тяжело ранен, сам передвигаться не может. Ему взрывом ноги оторвало повыше колен, — хладнокровно ответил щуплый боец, на вид лет двадцать пять.
Судя по голосу, это он отвечал нам в радиоэфире.
— А ты?
— Я — вахмистр Облязов.
— Гвардии сержант Грозный, — представился наш командир, чем ввел в ступор собеседника, — Утренний маг огня.
Он обвел взглядом изнуренные лица защитников. Их глаза смотрели без выражения, ни ненависти, ни надежды… Казалось, ребята еще жили потому, что привыкли жить, и уже явно никого не ждали.
Надежда в их глазах еще точно не проснулась, только крохи удивления.
— Теперь ваше подразделение переходит под мое командование, — гаркнул Контуженный, — Помимо Рохлина еще тяжелораненые есть?
Не сразу, но головы качнулись. Раненые были.
— Так, Облязов на месте. Остальные, приступить к погрузке раненых в бэху! Котяра, давай, прошвырнись со своими — тяните все, что можно.
— Так не влезет, — недовольно ответил Кот, — Бэха к тому же, не резиновая…
— А ты складывай аккуратнее, иначе твой анус станет резиновым, и я в него снаряды к полтиннику запихивать начну, — сухо парировал Контуженный и мотнул головой фахмистру, — Обляз, закурим. Давай быстро и четко, сколько и чего у вас тут…
— Есть, — коротко ответил вахмистр.
Видимо, он понял, что лучше не пытаться понять все глубину широт и широту глубин. Все равно маги всегда по статусу выше, чем простые Подлунные… А вахмистры все априори Подлунные, за редким исключением.
Как на зло, они заговорили тише, так что мне уже не удалось подслушать, что именно случилось.
Зато я увидел… Увидел, как открылись створки грузового отсека бронемашины и внутрь начали затаскивать импровизированные носилки с ранеными. Носилками служили две палки с намотанными на них веревками, и подстилкой из рваных окровавленных кителей.
Раненых было всего трое.
Лейтенант, с культями вместо ног, которые оторвало почти от самых бедер…
Молодой парнишка, с большим количеством обрывков ткани, брезента и полотенец, намотанных на живот…
И, что удивительно, женщина. С пышной светлой косой, изрядно потрепанной и испачканной.
У женщины была вскрыта куртка и виднелась перевязь на груди. Что характерно, у нее на перевязь были наложены бинты — грязные и с давно засохшей кровью, но именно бинты.
Мужчины вновь уступали все лучшее и комфортное, даже в таких мелочах, даже на войне. Хотя, казалось бы, лейтенанту бинты нужнее…
В полумраке грузового отсека я смог рассмотреть изможденные от жажды лица, однако в мыслях у меня была лишь представительница прекрасного пола.
Аккуратно спустившись со своего места, я выудил флягу и, свинтив крышку, преподнес к губам раненой, при этом аккуратно приподнимая ее голову. Бледная, с дрожащими синими губами, она принялась жадно глотать стекающую ей в рот тонкую струйку воды.
— Прости, все что есть, — печально подытожил я, не решившись предлагать ей чай.
Чай, как бы он ни был хорош, измученному организму еще надо очистить. А вода сразу идёт в кровь, начиная впитываться уже на языке.
— С-спасибо, — тихо просипела она и вяло улыбнулась, словно не видя меня и глядя куда-то в потолок машины.
— Отдыхай, помощь уже пришла, — я аккуратно подсунул ей под голову свой вещмешок и как мог устроил ее поудобнее.
Раненая провалилась в бессознательное состояние, а я вернулся на сиденье. К этому моменту уже вернулся Кот с товарищами, и потому грузовые дверцы бэхи вновь открылись.
Внутрь забрался один из местных выживших и принялся аккуратно штабелями укладывать цинки с боеприпасами. Ленты приходилось укладывать прямо на раненых, осторожно распределяя.
Зря Кот думал, что грузового отсека БМП не хватит. Здесь с комфортом смогла разместиться вся пятерка ходячих, поскольку с позиции брать было толком нечего. Патронов у них осталось кот наплакал… Столько, что наш Кот чуть не заплакал.
Продукты закончились, как и вода, еще вчера, а о медицине и спрашивать не стоило… Сегодня утром скончался от потери крови еще один раненый.
Да уж, приедь мы на пару часов раньше, и выживших было бы не восемь, а девять. Однако, на все воля Лун…
Обляз был рад тому, что мы вообще приехали, поскольку из-за уничтоженного узла связи он не мог связаться с соседним постом.
— Сначала была волна тварей, — негромко произнес он, когда мы уже готовились к отъезду, — Мы еще думаем, чего рано так, Луна даже еще к Пробоине не пошла…
Грозный с Котом рылись где-то в руинах местного пункта управления, выискивая какой-то сейф с очень секретными и важными документами.
— Мы почти отбились, но пара все-таки прорвалась внутрь.
Все понимали, что пара тварей такое устроить не могла. Разведчики все же не удержались от вопросов, да и выжившим пацанам такая суета помогла бы почувствовать, что они теперь по-настоящему живы.
— А чего за твари были? Ну, снежки, угольки?
— И снежки, и угольки.
— Эээ… — некоторые переглянулись, — А это как?
Впрочем, для пустыни это, скорее всего, было нормой. Хотя, по сути, твари должны были с таким же успехом кромсать и друг друга, а не нападать на блокпост.
— Так, чего дальше-то было?
— А затем… — Обляз кашлянул, — Затем нас начали накрывать с минометов.
— В смысле? — вырвалось у одного из разведчиков.
Я понимал его удивление, потому что у меня самого в этот момент засосало под ложечкой. Причём облегчения не наступало, а каждое слово Облязова только вбивало клин нехорошего предчувствия все глубже и глубже.
Вахмистр пожал плечами.
— Видимо, с помощью тварей выявили наши огневые позиции и, когда нас уже потрепало, сразу выщелкнули их.
Повисла удивленная тишина, и в ней как-то по-особому слышался голос Облязова.
У меня, признаться, тоже застряли слова в горле. Нет, одно дело, твари, а другое дело — люди… И совсем уж третье дело — твари и люди!
— Первыми же прилетами пожгли всю технику. Палатки не жгли, знали, что мы все по окопам сидим. Да и по окопам с миномета бить глупо, так что вышибли основные огневые точки. Вон, от пулеметного гнезда одна воронка осталась… — Облязов ткнул куда-то в окошко.
— Погоди, погоди, какие минометы⁈ Ты же про тварей говорил! — у одного из наших, наконец, закончилось удивление.
— Ну, сначала были твари, а затем…
Тут я сразу вспомнил, как соседствовали следы от когтей и зубов на покореженной технике. Слишком соседствовали, между прочим.
Нет, я слышал про то, что маги высокого ранга могут брать под контроль монстров, а некоторые даже призывать их. Хотя, говорят, эта невероятная магия осталась уже в прошлом, измельчали сейчас Лунные.
Неужели на стороне кочевников такой сильный маг⁈ Я непроизвольно потер шею, чувствуя, что наши проблемы только начинаются.
Как бы считается, что высшая магия, как и технология, там, где цивилизация… Но никак не у дикарей!
Говорят, конечно, что где-то на Южных Островах были какие-то туземцы с какой-то своей туземной магией, которую великолунцы пытались взять себе на службу. Ну и где теперь, как говорится, Великолуния?
— Слышь, а может, эти дождались, когда из Вертунов твари попрут? — подал голос Сапрон, — Ну, и под шумок вас накрыли…
— А чего тварям переть из Вертунов? — отшили его, — Луна-то где?
— И то верно…
Облязов пожал плечами. Он даже не собирался спорить, а всего лишь повторил:
— Не, они выявили наши огневые точки, а потом пошли мины.
— Угу… Я как раз за лентами побежал, — всхлипывая, прохрипел сидящий рядом с ним парень, примерно мой сверстник, — Возвращаюсь, а Леху по всей яме размазало, и только станина гнутая валяется перед бруствером, метрах в пяти…