– Я очень этому рад! Но оман, сказал "забирай своих детей". И не оговорил кого именно. А после пожара, я считаюсь твоим сыном. Просто оман не выделил мне отдельного жилья. И не будем ему об этом напоминать. – Рассмеялся Марс.
– Ты... Ты, мой особенный сын! – не смогла удержаться я.
Мы уезжаем! Я и дети! Оман думал, что наказал меня? Наивный! Только что он подарил мне свободу и счастье!
Глава 11.
Мир огня.
Империя Тер-ли-Осан.
Западная граница империи, крепость Галхур.
Оман Берс Марид-Нави
Со двора доносились крики, солдаты гарнизона заменяли повреждённые во время последних боёв крепостные катапульты и дальнобойные арбалеты. Что-то выкрикивали войсковые лекари. Сейчас уже реже, а вот несколько дней назад только их и было слышно.
Высадку противника в заливе мы сорвали, но бои прокатились волной по всему побережью. Сейчас я сидел над картой всего хребта, словно делящего наш мир пополам. Он начинался глубоко в море, выходил на сушу, рвался скалами к небу, и говорят, оканчивался в холодном море далеко на севере.
Когда-то в детстве мне было интересно, и учитель рассказал, что по легенде, когда-то давно наш мир был другим. Совсем другим. Но ветры, что властвуют безраздельно в вечной пустоши, что окружает наш мир, как вода маленький пузырёк воздуха, столкнули несколько таких миров-пузырьков с такой силой, что они навсегда вмялись друг в друга.
Говорят, что холодное море, это и не море вовсе, а вход в мир, полностью заполненный водой. А ещё, что на самом высоком пике, что всегда закрыт облаками, начинается дорога в мир, где царят ветра. Страшный излом на границе этих миров, стал Рубежом, который охраняет страж. Страж легендой не был. Я его видел.
Говорят, наш род ведёт своё начало от сосланного в этот мир опального принца, одного из сыновей повелителя стражей. Раз в сотню лет поставленный на рубеже страж приходит в мир, к правящему императору, смотрит, тяжело вздыхает и уходит. По крайней мере, этот сделал именно так. Так что может и те, другие миры существуют. Ну, а наш пограничный хребет, это всего лишь окончание Большого Хребта.
С той стороны тоже живут люди, и вся история нашего мира, это история войны наших народов. Раньше, до воцарения моего рода здесь, всё по той же легенде, они и вовсе творили, что их душе было угодно. Поэтому жители нашей империи приняли опального принца и сделали своим императором, принеся ему клятву верности на крови. Страшную клятву, потому что всё, в ком есть хоть капля крови клявшегося, хоть искра от его души, обязаны её соблюдать.
Да жители этого мира даже голову при нас опускают, потому что клятва принуждает к прочтению и послушанию. Мы с моим молочным братом, как-то пробовали ради интереса, что будет, если он передо мной не склонит голову. Таргос продержался всего пару минут. А потом у него несколько дней болела шея и голова, и он рассказывал, что держать при мне шею прямо, это очень больно и требует огромных усилий.
Война с соседями у нас не прекращается от слова совсем. Просто очередной Марид Нави сменяет своего предшественника. Брат брата или сын отца. Мой старший брат к войне никакого призвания не ощутил. Сколько не бился с ним отец. Клинками он владеет так, что хочешь не хочешь, а зависть берёт. Стреляет на такие расстояния... Силы то в руках немерено. В рукопашном бою с ним вообще лучше не встречаться! После каждой тренировки с ним, я отлеживался по несколько дней.
Но глядя на самую простую карту, которую даже самый рядовой бессмертный прочтёт, он ничего не понимает! Даже я не выдерживал и начинал ему подсказывать, и это при нашем вечном соперничестве. Поэтому отец войска ему и не доверил.
А самое главное, он не может призывать броню! Именно она дарит неуязвимость в бою, превращая нас в огромных закованных в шипастую броню зверей. И брат ничего не делает, чтобы это исправить! Даже гарем распустил и не ищет себе хоть одну лари. Лари...
Я себе нашёл, аж клыки ноют, как вспомню. Я тогда только пять лет как стал совершеннолетним и сменил детский титул илсир на взрослое оман. У меня уже была лари, и крылатый сын двух лет, Марс.
Гуляя по саду я встретил совсем молоденькую девушку, почти девочку, но с такими огромными и красивыми глазами, что почти утонул. Сладкий дурман длился недолго. Мягкая и нежная со мной красавица оказалась лживой, лицемерной и жадной дрянью. Плачущая надо мной после тренировок с братом и шлющая ему все невзгоды мира за каждый мой синяк или ссадину пташка, с остальными была груба и жестока.
Её зависть и непомерная гордыня не знали никаких границ. Даже моя мать пыталась прятать от меня свои слёзы от обид, нанесённых ей Ираидалой. Красивое имя. Как и та, что его носит. И такое же лицемерное, имеющее несколько значений. Как и её глаза, что меняют цвет в угоду её настроению.
Постоянные слёзы, капризы, требования быстро открыли мне глаза на её истинную натуру. Мать, что без конца читала мне нотации, что я должен делать и как себя должен вести, ведь у девочки такая редкая кровь, довела меня уже до ручки. Находясь во дворце, я только и слышал: " Ты обязан, Ираидала хочет, повелитель моего пламени как вы можете...". И я терпел из последних сил.
Ираидала забеременела почти сразу, как стала моей наложницей. Слёзы почти не прекращались, выливаясь на меня рекой, стоило мне оказаться с ней рядом. Жалобы на мою холодность и невнимательность, упрёки, что я развлекаюсь с наложницами, пока она так страдает. Жалобы на дикие боли.
Сначала я испугался, но матушка только улыбнулась и сказала, что у девочки первая беременность, хочется внимания, ну и нормальная в её положении мнительность, приравнивающая каждый сквознячок к урагану.
– Сын, ну неужели ты думаешь, что если бы действительно, что-то было не так, то лекари не поставили бы дворец на уши? – мягко улыбалась мама. – Вспомни, как протекала действительно тяжёлая беременность Анаис. От неё лекари не отходили.
Выйдя от матери, я столкнулся с Ираидалой и впервые не выдержал.
– Хватит! – прервал я бесконечный поток жалоб. – Сколько можно! Ты из всего создаёшь проблему! Всё у тебя нормально!
Я обогнул её и пошёл в свои покои. Брошенный напоследок за спину взгляд, заставил меня остановиться. Ираидала согнулась, обхватив живот, и почти упала на пол. Я чуть было не рванул назад, но меня опередила мать. Видимо услышав шум в коридоре, она вышла из своих покоев и кинулась к Ираидале. Но та, не видя меня из-за выступа стены, оттолкнула мою мать с такой силой, что та ударилась об угол коридорного камина боком. А эта лицемерка встала, выпрямила спину и пошла.
Но развернулась она вовсю, когда родила детей. Двоих сразу, мальчишку с крыльями и девочку с яркой вязью. Рождение двойни само по себе было большой редкостью, но чтобы оба ребёнка были одарёнными, такого не вспомнил даже отец. Но крылья, судя по всему, у Ираидалы прорезались нешуточные!
Подарок отца, колье, браслет, серьги и диадему, из редчайшего мариона она отвергла. Этот камень переливался зелёным, синим и розовым цветами, и именно из-за розового она и отказалась, сказав, что видно низко ценит император рождение двоих одаренных внуков! Мать была в ужасе, она и думать боялась, как сообщить об этом отцу! Как вернуть императору такой дорогой подарок, да ещё и с таким ответом.
– Оставь себе! – рыкнул тогда я.
И таких моментов становилось всё больше! То весь дворец встречает меня с похода, одна Ираидала первым делом побежала смотреть добычу. Нет, потом-то она сказала, будто бы её известили, что встреча будет там. То мать благодарит за подарки, переданные после похода в гарем, спрашиваю, что выбрала Ираидала и вижу испуганный взгляд матери.
– Она сказала, – неуверенно пытается ответить мать. – Что всё слишком просто и безвкусно и ей нечего выбрать. Сынок, я прошу тебя, не горячись! Девочка ещё молодая, ну характер ещё играет. Она не со зла...
– Мама, сколько ты будешь её оправдывать и выгораживать? Не нравятся подарки? Ираидала больше не получит ни одного! Я запрещаю! – потерял терпение от такой наглости я.
Постоянные траты лари, доводили до трясучки казначея! Он с такими трясущимися руками сообщал мне каждый раз после возвращения о расходах гарема, что я боялся, не помрет ли он прямо сейчас. И даже спрашивать не надо было, на кого шла большая часть расходов.
Проклиная тот день, когда впервые увидел Ираидалу и свое желание прогуляться в саду, я старался дать ей понять, что она мне просто неприятна.
Несколько раз я порывался осадить зарвавшуюся нахалку, но каждый раз мать буквально висла на мне, останавливая и не позволяя "обижать девочку, которая так меня любит и так страдает от этой любви". В конце концов, я махнул рукой, урезал ей содержание до минимума, запретил вообще о ней мне рассказывать и перестал даже мимо того крыла, где она жила, проходить.
Но она нашла способ доставать меня и так. Мать регулярно передавала просьбы и упрёки от лари.
Словно в ответ на мои мысли в дверь постучали.
– Входите. – Поднял голову и очень удивился, увидев одного из дворцовых евнухов. – В чём дело?
– Письмо от майриме, господин. – Склонился евнух в поклоне, протянув мне свиток.
– Что такого могло произойти? – удивился я, потому что мать никогда не писала мне.
Я начал читать, и с первых строк впал в такую ярость, что захотелось, чтобы именно сейчас на нас напали! Я лично уничтожил бы всех, чтобы хоть как-то успокоиться! Мать писала, что Абилейна сцепилась с Ираидалой и что-то ей подсыпала, та начала лечить себя сама, в результате лекари не справились, сказав, что лари уже не выживет. Даже волю, она высказала не сразу.
Но потребовала права крови для детей, то есть выделения равных частей из моего оманлира и отдельный двор. И фарлаку для виновника своей смерти. Но потом пришла в себя и потребовала, чтобы её волю выполнили.
Нет! То, что Ираидала потребовала смертной казни за покушение, это абсолютно верное решение. Как бы ни была выделена мной наложница, это не позволяет ей травить других. Тем более ту, кто как бы там ни было, была матерью моих детей! И я лично отправил бы к Абилейне евнухов с удавкой. Но фарлака? Бабья ревность воистину не знает ни границ, ни разумных мер. Одна другой не лучше. Тем более, что расследование вёл Таргос, и это он выявил вину наложницы перед лари. Но дальше...