Теперь уже молчала и слушала я. Оман выспрашивал про строителей, про магов, которые держали водные течения во время строительства в гавани. А я, чем больше слушала, тем больше понимала, что образ омана, который я себе нарисовала, трещал по швам. Картинка совершенно равнодушного к собственным подданным правителя пошла трещинами и начала местами осыпаться.
Всё то, что касалось или перекликалось с войной, он прочитывал буквально по намекам. Увидев простую драку, предположил возможный ответный ход Димария. Но всё, что касалось хозяйственной стороны управления, для него было тёмным лесом. В этих вопросах он опирался на казначея, который не своровать не мог, даже если передавал кусок мыла!
– Да вы рехнулись? – не сдержался Гарид, когда речь зашла об оборонительных башнях. – Откуда такие суммы? Да лари все фонтаны, всю гавань и на два квартала в десять раз меньше потратила! Не может даже такое строительство сожрать столько денег! Вы вторую столицу, что ли строить собрались?
И тут надо было видеть, как изменилось выражение лица Гарида, когда он опомнился и сообразил, с кем разговаривал в подобном тоне. Старший сначала прикрыл рот рукой, видимо, чтобы ничего больше не сказать, а потом схватился за сердце. А вот оман был явно доволен и даже не скрывал этого.
– Значит, говоришь, не может... Интересно. А как нам точно узнать? – тут же задал вопрос оман.
– Я могу послать нашего строителя, но думаю лучше смиренного Масула, как он себя называет, с этим никто не справится. – Признал Гарид. – Если всем, для того, чтобы жить в гармонии с миром, нужно дышать, то ему строить. Придумывать переходы, схемы и системы, странные на первый взгляд, но такие правильные, как выходит потом.
– И где нам этого замечательного Масула найти? – прищурился оман.
– Так... Он в Карнаке. Раб госпожи. – Прозвучало в ответ.
– Масул наш главный строитель. Именно по его чертежам построены и фонтаны, и пристань. А вот мост на Клык уже идея его ученика. – Поясняла я. – Именно с его прибытием в Карнаке начали возводить все оборонительные сооружения. Это полностью его идея.
– Чтобы покинуть город, он стал личным рабом госпожи. Как до этого такой же рабыней стала Рагни, лучшая ученица матушки Вали́.– Поддержал моё объяснение Гарид.
– Значит, в Карнаке. – Внимательно смотрел на меня оман. – Не удивлён. Всё лучшее, что было в столице, теперь находится в Карнаке.
Я молчала, не зная как отреагировать на этот завуалированный комплемент. Старший Гарид тут же вспомнил, что для создания отрядов, которые предложил оман, необходима помощь старших кверхов, и срочно начал искать кого-нибудь, чтобы послать за ними. Неловкую паузу прервала своим появлением матушка Вали́.
– Приехать не успела, а уже опять за старое? Носишься целыми днями, а есть за тебя, я буду? – ворчала она. – И ладно сама, тебе не привыкать, этого-то, за что на диету посадила?
– Казну бережём, чтоб на строительство защитных стен хватило. – Улыбаясь, ответил оман.
– Да это тебе лет десять не есть! – усмехнулась матушка Вали́.
Только к вечеру мы вернулись во дворец императора. Я собиралась сегодня лечь раньше, чтобы с рассветом покинуть столицу. Император и его лари ждали нас в той же комнате, где встретили нас в первую встречу.
Выслушав меня, никаких препятствий к возвращению в Карнак, к детям, мне не чинили. Император передал мне шкатулку с документами для детей. Там лежали документы на освобождение от уплаты налогов для всего Геликарнака. А ещё распоряжение о создании на территории Геликарнака отдельного корпуса бессмертных для усиления провинции.
И самое главное, император передавал со мной письмо для Аргеса, с просьбой о встрече.
Лайна всё норовила передать подарки детям. Один, второй, третий...
– Лари! Мы едем верхом, возможности везти большую поклажу, просто нет! – пыталась остановить Лайну я.
– Это подарки! Мы всё время их отправляли! – возмутилась она. – А Карнак это не дворец в двух улицах отсюда!
– Вручите чуть позже, раз как выяснилось, мы договорились о скором возвращении в столицу. Хоть и временном. – Улыбнулась я ей.
Вспомнилось, как она наряжала меня, и в голове мелькнула мысль, что ей бы дочку, но озвучить её я не решилась.
– Ираидала... – замялась она, но всё же продолжила. – Когда вернёшься во дворец, будь осторожнее. Не пей принесённую воду и не ешь того, что готовили не в твоём присутствии, или твоих служанок.
– Я запомнила. Это был жестокий урок. – Ответила ей.
Покидали дворец мы рано, но император и его лари вышли нас провожать. Впрочем, помимо меня, Фарли и Рагни и отряда бессмертных, в Карнак отправлялся оман и Файрид.
Что там собрался делать последний, я не знала и спрашивать не собиралась. В конце концов, может лично решил своих бойцов забрать.
Дорога легко ложилась под копыта лошадей, а меня тянуло вперёд. Туда, где я уже узнавала места прошлогодних стоянок. Меня не пугали ни ночёвки на земле, ни приготовление пищи на костре, ни перекусы вяленым мясом прямо на ходу. И даже на взгляды я уже не обращала внимания.
Я возвращалась к детям. И в моём случае закон стал жизненной необходимостью. Лари должна быть около своих детей.
Глава 33.
Ираидала, лари Марид Нави.
Время в дороге летело быстро. Даже привалы из-за целого перечня необходимых дел и накапливающейся усталости не ощущались тормозящими задержками. Я не видела детей меньше двух недель, а уже просто дико соскучилась.
Первым памятным местом был тот самый привал у реки, где я нашла наших гронхов.
– Ну что? Пойдём, искупаемся? – позвала я с собой гронха. – Может, ещё кого водой принесёт?
Гронх оскалился и толкнул меня лобастой башкой, заигрывая. А потом резко развернулся и предупреждающе зарычал в сторону омана и Файрида, почти одновременно дернувшихся в мою сторону.
Прошло всего ничего с момента нашего отъезда из столицы, и я вполне справлялась с поставленной для себя задачей, не обращать внимания ни на взгляды омана, ни на попытки Файрида приблизиться.
Ещё и рано вроде говорить о настойчивости, но эффект работы под камерой уже начал проявляться. Вот ещё в прошлой жизни, когда приходилось ради безопасности устанавливать камеры в кабинете, через некоторое время я привыкла к этому ощущению постоянного наблюдения за каждым твоим движением, ведь глядя на камеру, не знаешь, когда охранник за тобой наблюдает, а когда нет.
Вот и с оманом произошла та же ситуация. В первый день, ещё в столице, его внимание я ощущала как мешающее, непонятное и от того тревожащее. А сейчас... Ну, смотрит и пусть смотрит, главное, чтоб рукам воли не давал. А оман сейчас только наблюдал.
Почему-то вспомнился наш двор, ещё тот, в котором я выросла, и два соседа старичка, что едва становилось на улице тепло всё время проводили за дворовым столом с шахматной доской. Михаил Николаевич и Николай Михайлович были давними соперниками по шахматным баталиям, ещё с послевоенного детского дома, где они и полюбили эту игру. Вот они также подолгу и внимательно проводили рекогносцировку положения фигур противника.
И видно, наблюдения эти ему совсем не нравились, потому что всё больше он мрачнел, всё чаще хмурился. Когда мы со Штормом вернулись в лагерь, собрав по пути ещё и большие охапки хвороста, оман не выдержал. Зло прищурившись, он шёл к нам на встречу. Шторм, почуяв настроение омана, положил свою вязанку, которую тащил, удерживая перевязку в пасти.
– Дай сюда. – Рыкнул не хуже гронха оман и отобрал у меня мою вязанку, которую я тащила на спине. – Что ты хотела этим показать, Ираидала? Неужели в лагере нет никого, кому можно было бы это приказать?
– Зачем? – удивилась я. – Я сама вполне могу справиться с тем, чтобы собрать хвороста для костра. Тем более, что ничего сложного в этом нет, а Фарли и Ранги просто не в состоянии делать абсолютно всё.
– Ираидала, ты лари! Понимаешь, лари! Ты сокровище гарема! Ты не должна таскать хворост, следить за костром, готовить еду! Ты... – оман запустил руку в волосы. – Я знаю, что ты мне сейчас можешь сказать, что лари ты уже давно, а когда я отправил тебя в ссылку, то меня это не волновало. И да, не волновало. Потому что мне и в голову не могло прийти, что всё дойдёт до такой степени! У меня никогда не было желания превратить тебя в служанку! Иначе я просто отправил бы тебя отбывать наказание в нижний гарем, чтобы там ты выполняла какую-нибудь работу. Понимаешь? Лари выполняет грязную работу только в качестве наказания за серьёзные проступки, чтобы одновременно, и наказать, и на место поставить. Самомнение убрать, унизить, если так проще для понимания!
– Я не вижу унижения в том, чтобы суметь позаботиться о себе и своих близких. И уж тем более, меня ни в коей мере не унизит то, что я приготовила поесть для себя и своих спутников во время пути. Судя по благодарностям, никто и не посчитал, что это я была унижена. – Попыталась донести до него свою точку зрения. – И потом, как ты себе представляешь, что я ничего вообще не делаю, находясь в ссылке, с тремя детьми, и всего двумя девушками-помощницами? Надеюсь, отчётов о содержании целого штата слуг в Карнакском дворце никто не предоставлял? Знаешь, я всё больше радуюсь, что этот дворец утонул.
– Почему это? – уточнил он.
– Мало того, что моя несостоявшаяся тюрьма развалилась, так мне бы пришлось ещё и убираться в целом дворце! Пока до одного края с тряпкой дойдешь, с другого заново начинать уже надо. – Ответила я.
Шторм, понаблюдав за нашими разборками на пустом месте, подцепил зубами свою связку и оттащил её к костру, и даже успел вернуться за моей. А такие стычки стали происходить всё чаще.
– На это просто невозможно смотреть спокойно! – в этот раз недовольство проявилось, когда я укладывалась спать.
– Что опять не так? – тяжело вздохнула я.
– То, что ты спишь на голой земле! – вот это всё уже обсуждалось, но почему-то именно сейчас, когда он это видел, его это задевало.