— Эх, молодежь! — недовольно бурчала бабушка, заглянув в летнюю кухню и обнаружив в ней бессовестно дрыхнущих парней. — Всю ночь, небось, гуляли, гуляки недоделанные? Не совестно, а? На работу проспали…
— Бабуль, отстань! — приоткрыл один глаз Алик. — У меня отгул, у Дюхи — законный выходной, а Леньчик, так и вовсе — до зимы в отпуске. Дай поспать, а!
— Охохонюшки, — не унималась бабушка, — вот мы в свое время — не минутки лишней в постелях не валялись, даже если и законный выходной! Да какие у нас выходные…
— Ну, бабу-у-уль! — умоляюще протянул Алик. — Слышал я все это и не один раз! Время тогда другое было…
— Вот вы валяетесь, — не слушая внука, продолжала бабушка, — а у нас в поселке что твориться-то, что твориться-то! Ужо второе убивство страшное: говорят, что Славке лопоухому, даром, что уголовник, сердце прямо из груди вырвали… Что твориться, что твориться? Куды земля катиться? — продолжала причитать бабулька. — Со времен колывановского пожара в нашем краю такого не было! А все от чего? От того, что некоторые водку ночами пьют, а потом до обеда безбожно дрыхнуть…
— О-о-о! — простонал Крепыш. — Бабуль, ну чего ты завелась? Не пили мы вчера водку! Пивком баловались… Постой, — опомнился он, приподнимаясь на кровати, — кому ты, говоришь, сердце вырвали?
— Дак люди говорят Славке Первухину, шаромыжнику с лесосеки. Да ты его помнишь — он в прошлым годе еще с двумя бичами за бутылку первача мне картошку окучил…
— Помню, бабуль, помню, — уселся на кровати Алик, от таких известий спать как-то сразу расхотелось — в памяти всплыло предостережение Филимоныча: «жертвы еще будут».
— Так бандюганы эти, мало того, сто так страшно Славку убили, они еще его квартиру подпалили — чуть весь дом не сгорел! — бабушка не останавливаясь пересказывала внуку события минувшей ночи.
— Бабуль, а тебе откуда все это известно? — ехидно полюбопытствовал Алик, натягивая штаны и рубаху.
— Так это всему поселку известно, — не стушевалась старушка, — а Дарья-молочница рассказала.
— Понятно, сарафанное радио в действии, — улыбнулся Александров, подходя к бабушке и обнимая её за худенькие плечи.
— Эх, молодежь, — бабушка, шутя, шлепнула непутевого внучка сухонькой ладошкой по затылку, — да чтоб вы понимали! Наше сарафанное радио самое…
— Точное, быстрое и информативное, — рассмеялся Алик, — прямо ТАСС!
— А то! — подбоченилась бабулька. — Ладно, буди своих лодырей — я вас кормить буду — пироги уже простыли давно!
— А-а-а, вот чего ты нам поспать не дала — пироги простыли!
— Простыли, — нарочито расстроенным голосом повторила старушка, — а я ведь так старалась…
— Бабуль, ты у меня просто клад! — Алик наклонился (ростом старушка была внуку пониже плеча) и поцеловал бабушку в седую макушку.
— Правда-правда, Марья Гавриловна! — присоединился к Алику проснувшийся Леньчик. — Ваши пироги — бесподобны! Я вот в Японии был, и в Сингапуре, пробовал ихние заводские печености: и торты, и рулеты, и пироги. Они у них там все в такой красивой упаковке — прямо картинка: глаз не отвести! А на вкус такая гадость! А ваши пироги, Марья Гавриловна, во рту так и тают! А вкус… С мясом, с капустой, а особенно с малиной… У-у-у! Пальчики оближешь!
— Ладно, Ленька, хватит, — отмахнулась старушка, — захвалил до краски!
— Да правду он говорит, баб Маш! — подключился к разговору продравший глаза Кучерявый. — Такие вкусные пироги только у вас и моей бабушки! — заявил он. — Остальные даже рядом не валялись!
— И то правда! — согласилась старушка. — Мы с Прасковьей завсегда рецептами делимся… Ладно, хорош языками чесать! Одевайтесь и в беседку — пироги стынут! — с этими словами она вышла из летней кухни.
— Ну че, поцики, все слышали? — без предисловий спросил Алик.
— Про вырванное сердце? — уточник Андрюха.
— Ну не про пожар же? — зевая ответил Кпепыш.
— Дед Филимоныч прям как в воду глядел — и дня не прошло, — произнес Леньчик. — Вырванное сердце — это как раз наш случай.
— Думаешь, колдун беснуется? — Андрюха нервно дернул щекой.
— Ну а кто еще в нашей дыре сердца драть будет? — риторически спросил Алик. — Наш упырь! Точно наш, пацаны — зуб даю!
— Надо покойника поспрошать, — предложил Леньчик, — как давеча Маслова. Может, прояснит чего. По крайней мере, кто его кончил, расскажет.
— Точно, сейчас перекусим бабулиными пирогами и к Первухину на хату сгонзаем, — озвучил план действий Кепыш.
— Не-е-е, не выйдет: там сейчас опера работают, — запротестовал Андрюха. — Не пустят никого на хату. Место преступления как-никак…
— А тебя, Кучерявый, тоже не пустят? — спросил Алик. — Ты ведь тоже мент.
— Ну, — замялся Карпов, — пустят, не пустят — не знаю, но выгнать вроде не должны.
— Как вариант, — предложил Алик, — снабжаем Дюху колечком и отправляем к коллегам на место преступления. Он там осматривается и, если видит Первухина, пытается с ним пообщаться.
— А если меня там этот упырь того?
— Первухин-то? — не понял Алик. — А чем он тебе сможет насолить?
— Да какой нафиг Первухин? — возмутился Андрей. — Наш упырь, который тело мое для себя экспроприировать хочет! Если он тоже до сих пор там меня дожидается?
— Не думаю! — покачал головой Александров.
— Это почему же? — взвился Кучерявый.
— Ну, во-первых, — начал загибать пальцы Алик — там сейчас народу много толкается, а он пока без свидетелей народ убивает. Во вторых: крест наденешь, в третьих: мы рядом будем, в четвертых: день на дворе…
— Это точно не вариант, — возразил Карпов, — Маслову не помогло! Его мертвец средь бела дня порвал!
— Де дрейфь, Кучерявый, хватит тебе первого, второго и третьего, — неумолимо настаивал на своем Алик, — считай эту вылазку разведкой боем! Все пойдемте — жрякать хоцца!
Покидая последним летнюю кухню, Леньчик захватил с собой тетрадку Филимоныча, решив не терять времени даром, а прочесть что-нибудь полезное за завтраком. Парни чинно расселись в беседке за накрытым столом и принялись методически уничтожать безумно вкусную стряпню бабушки Алика, запивая парным молоком.
— Леньчик, — с набитым ртом произнес Александров, заметив на столе рядом с Леньчиком гроссбух покойного сторожа, — решил узнать, чем дело кончилось?
— Не-а, — мотнул головой Леньчик, — мне конечно интересно, но я вчера в конце тетрадки что-то похожее на словарик видел… — Леньчик принялся листать тетрадку. — Вот, — прочитал он, — классификатор инфернальных существ и потусторонних сущностей. Надо когда-то начинать разбираться, во что мы с вами вляпались по малолетству. К тому же, многое из того, что мы считали сказками и страшилками — существует на самом деле.
— Это точно, — поддержал Леньчика Алик, — матчасть надо изучать, так, чтобы от зубов отлетало! Давай, Леньчик, трави помалу.
— Посмотри, есть там что-нибудь про призраков, духов или привидения? — попросил кучерявый. — Ну, типа нашего, колывановского упыря.
— Есть, — шурша бумагой, отозвался Леньчик. — Духи, призраки, привидения и подобные им сущности, — прочитал он. — Владимир Даль дает определение духа…
— Какой Владимир Даль? — перебил Леньчика Андрей. — Тот, про которого нам в школе на русском языке талдычили? Ну, помните: словарь Даля?
— Он самый, — положив себе на тарелку очередной кусок пирога, подтвердил Поташников.
— А он-то тут каким боком? — удивился Карпов.
— Не знаю, — пожал плечами Леньчик, — тут так написано. Видимо не зря. Не стал бы Филимоныч всякую лабуду писать. Итак, Владимир Даль дает определение духа, — вновь повторил Леньчик, — в своем словаре, следующим образом: дух — бестелесное существо. Обитатель не вещественного, а существенного мира. Бесплотный житель недоступного нам духовного мира. Относя слово это к человеку, иные разумеют душу его, иные же видят в душе только то, что дает жизнь плоти, а в духе высшую искру Божества, ум и волю, или же стремленье к небесному. Добрый дух, ангел, дух света, чистый; злой дух, дух тьмы, диавол, нечистый дух. Святой Дух, третье лицо Святой Троицы. Дух Божий, благодать, вдохновенье, наитие, откровенье. Видение, привиденье, тень, призрак, бестелесное явленье на земле.
— А ведь все правильно разложил по полочкам товарищ Даль, — прожевав кусок пирога, согласно закивал Алик. — Все варианты перечислил. Зря я в школе русский язык недолюбливал…
— Поскольку по роду своей деятельности мне приходилось встречаться преимущественно с темными духовными началами, — продолжил читать Поташников, — о них — подробнее. Призрак или привидение — душа или дух умершего человека, проявляющийся в видимой или невидимой (осязаемое присутствие) форме в реальной жизни. Это человек, который после смерти всё ещё остаётся (застревает) в материальном мире в своём неосязаемом эфирном теле, хотя в определенный срок должен был перейти в иной (потусторонний, тонкий, в простонародье: рай, ад или чистилище). Причины такого состояния различны. Иногда человек не понимает, что умер и продолжает жить, будто бы ничего не случилось, игнорируя, или, даже, откровенно противодействую усилиям Проводника (Ангела Смерти) помочь заблудшей душе пересечь границу материального мира. Иные нарочито сбегают от своего Проводника. Со временем даже изначально нейтральные души (не говоря уже о призраках терзаемых местью — мстительные духи), «сходят с ума» и начинают нападать на людей. Истории о «домах с привидения», в которых гибнут люди, отнюдь не выдумки. Мне приходилось неоднократно зачищать подобные злачные места. Несмотря на свою нематериальность (бесплотность), некоторые виды духов способны воздействовать на предметы, а так же на физические (спонтанное возгорание, похолодание) и атмосферные явления (туман, гроза). Ярким примером воздействия духа на предметы является полтергейст. В основе своей духи невидимы для обычных людей, но некоторых из них могут отражаться в зеркалах. Однако некоторые духи в момент сильного возбуждения, либо в зависимости от временного цикла (например, в день своей насильственной смерти) могут проявлять себя в видимом диапазоне. Особо сильные духи могут проявляться (даже обретать некую «материальность») по собственному желанию. Мето