Она попыталась вырваться, но он удержал ее.
— Перестань. Я не грязная…
Вампир зажмурился.
— Пожалуйста… Так нужно. Я должен отмыть тебя от этой… дряни.
— Зетист, — приказала Белла. — Посмотри на меня.
Он поднял глаза, и она продолжила:
— Это никому не нужно.
— Я не знаю, что делать.
— Давай вернемся в постель.
Она выключила воду.
— Ты позволишь обнять тебя и обнимешь меня сам. Это все, что нужно.
Честно говоря, ей это было нужно позарез. От пережитых потрясений подгибались ноги.
Белла обернулась полотенцем и вытолкала Зета в спальню. Забравшись в кровать, она прижалась к нему всем телом. Но это не помогало — казалось, одеревенели оба.
Так и лежали они в темноте; Зетист сдался первым. Если бы я знал, что этим кончится, — никогда бы не согласился.
Белла повернула голову:
— Это был твой первый раз?
Ответная тишина ее не удивила. Но то, что она в конце концов услышала, стало полным сюрпризом.
— Да.
— Ты никогда… не удовлетворял себя сам? — прошептала она.
«Господи, как же он жил все эти годы? В рабстве».
На глаза навернулись слезы, но ей не хотелось его расстраивать.
Зет набрал побольше воздуха.
— Мне самому противно к нему прикасаться. А от мысли, что ты пустила его внутрь себя, просто тошно. Будь моя воля, я бы усадил тебя в ванну и залил пеной.
— Мне понравилось заниматься с тобой любовью. А потом… — Она запнулась. — То, что случилось потом…
— Зачем ты все это затеяла? Я ведь не знал, что все так закончится. Что я тебя… испачкаю.
— Мне понравилось дарить тебе оргазм. Просто… я не хотела причинять тебе боль. Давай попробуем еще раз?
Зет отпрянул.
— Прости, мне пора идти. Вишу ждет. Куча работы.
Она схватила его руку.
— А если бы я сказала, что ты был прекрасен?
— Я бы разозлился и ответил, что ты говоришь это из жалости.
— Единственное, о чем я жалею, — так это о том, что ты не кончил в меня. Природа наградила тебя редким даром, но ты даже не позволил к нему прикоснуться. А я умираю от желания приласкать его… губами. Ну, что ты на это скажешь?
Зет вырвался из ее объятий и вскочил с постели. Потом быстро оделся.
— Похоже, от сексуальных фантазий у тебя съехала крыша. Но подожди: скоро ты придешь в норму и вспомнишь наконец свою цену. И тогда крупно пожалеешь, что спала со мной.
— Я ни о чем этом не пожалею.
— Всему свое время.
Он вышел, не дав ей возможности бросить что-нибудь обидное вслед.
Белла в расстройстве обхватила себя за плечи. Затем отшвырнула одеяло. Черт, ну и жарко же в этой комнате. Похоже, она так завелась, что внутри пошла какая-то химическая реакция.
Не в силах оставаться в постели, она оделась, вышла из спальни и побрела по коридору куда глаза глядят. Подальше от этого жара.
Глава 28
Зетист остановился в подземном туннеле, на полпути между главным домом и Берлогой Вишу и Буча. Оглянувшись назад, он посмотрел на уходящие вдаль огни. Впереди была та же картина: лампы на потолке сливались в одну полосу света. Не было видно ни той двери, из которой он вышел, ни той, в которую собирался войти.
Совсем как его проклятая жизнь.
Прислонившись к стальной стенке туннеля, он почувствовал себя в ловушке. Хотя был совершенно свободен.
Черт, теперь-то уж — нет. Белла охмурила его. Поймала в сети. Привязала к себе чудесным телом, добрым сердцем и идиотской мечтой о любви, которая светилась в ее сапфировых глазах. Проклятье… Увяз по самые уши.
Внезапно на память пришли события той ночи, когда Фури спас его из рабства.
Когда Хозяйка заявилась с очередным кавалером, раб не проявил никакого интереса. После ста лет унижения взгляды мужчин уже не беспокоили его, а изнасилования и надругательства стали привычным делом. Он влачил свой путь по нескончаемым кругам ада, где самой страшной пыткой была бесконечность.
Но потом раб почувствовал, что на этот раз все идет не так, как всегда. Он повернул голову. Судя по росту и дорогой одежде, незнакомец принадлежал к воинам. Во взгляде его желтых глаз мелькнуло сострадание, по лицу разлилась восковая бледность.
Почувствовав запах бальзама, раб отвернулся и безучастно уставился в потолок. Когда женские руки начали тискать его плоть, он почувствовал, что комнату накрыло волной переживаний, и снова посмотрел на мужчину, потом нахмурился. Схватившись за кинжал, воин смотрел на Хозяйку так, словно собирался ее убить…
Но тут распахнулась дверь, и на пороге появился один из придворных, испуганно крича что-то. За ним ворвались рассвирепевшие охранники. Возглавляющий их грубо встряхнул Хозяйку и влепил ей такую пощечину, что она отлетела к стене, потом вытащил нож и подошел к рабу. Тот закричал от ужаса, увидев приближающийся к лицу клинок. Жгучая боль обожгла лоб, нос и щеку, после чего все провалилось в темноту…
Очнувшись, раб понял, что висит. Петля затягивалась под тяжестью туловища, выдавливая из него жизнь. Сознание вернулось, чтобы дать мозгу шанс спасти бренное тело. «Убогая попытка самосохранения», — мелькнула мысль.
Святая Дева, почему ничего не болит? Кожа была мокрой, и раб решил, что его облили водой. Глаза заливало чем-то горячим. Кровью? Значит, он весь в крови?
Что это за шум? Кто-то бьется на мечах?
На последнем дыхании раб открыл глаза и забыл про удушье. Море. Перед ним лежало безбрежное море.
На мгновение он воспрянул духом… но потом в глазах потемнело из-за нехватки воздуха. Веки смежились, тело обмякло. Благодаря судьбу за то, что ему посчастливилось увидеть перед смертью океан, раб подумал: похоже ли Забвение на эту бескрайнюю ширь, незнакомую и родную одновременно?
Когда перед глазами вспыхнул прощальный белый свет, он почувствовал, что веревка на горле ослабла и кто-то грубо сгреб его в охапку. Потом крики, тряска, падение и резкая остановка. В теле проснулась невыносимая боль, ее тупые удары пронизывали до костей.
Раздались два выстрела. Кто-то рядом зарычал. Потом вскрикнул. В спину ударил порыв ветра, и раб полетел вниз… в пустоту.
Его охватила паника. «Господи, там же океан. Соль…»
Удар о воду был не так страшен, как морская вода, которая обожгла рваные раны. Раб потерял сознание.
Когда он очнулся, тело превратилось в дряблый мешок, вместилище боли. Живот обжигало холодом, спине было относительно тепло. Раб пошевелился, чтобы проверить, может ли двигаться. Источник тепла прижался плотнее. Кто-то обнял его сзади. Мужчина.
Раб отпихнул от себя мускулистое тело и пополз прочь. Неверное зрение помогло рассмотреть во мраке большой камень, за которым можно было укрыться. Превозмогая боль, он спрятался и перевел дыхание. В нос ударил соленый аромат моря, смешанный с вонью тухлой рыбы.
И еще один запах, с привкусом жести. Сильный и резкий…
Раб выглянул из-за валуна. Хоть глаза изменяли, ему удалось рассмотреть мужчину. Это был тот самый воин — тот, что пришел вместе с Хозяйкой. Он сидел, привалившись спиной к стене. Мокрые волосы сосульками рассыпались по широким плечам. Роскошный костюм был разорван в клочья. В желтых глазах светилась печаль.
«Так вот что это за запах», — догадался раб. Так пахла грусть этого мужчины.
Глубоко вдохнув носом, он почувствовал, как что-то стягивает кожу, и потрогал щеку. Лицо пересекал глубокий порез… Он провел по нему пальцем вверх, до самого лба. Потом вниз — к губам. Вспомнил и приближающийся нож, и как кричал от боли.
Раб задрожал и обхватил себя руками.
— Вместе нам теплее, — сказал воин. — Только поэтому я тебя и обнимал. Без всяких задних мыслей. Просто хочу, чтобы тебе было легче.
Всем любовникам Хозяйки хотелось полапать пленника. Для этого она их и водила. Тоже любила наблюдать…
Но потом раб вспомнил, что воин схватился за кинжал, словно хотел заколоть Хозяйку, как свинью.
Он открыл рот и хрипло спросил:
— Кто вы, сир?
Язык повиновался с трудом, и слов было не разобрать. Пришлось сделать еще одну попытку. Воин не дал закончить фразу.
— Я слышал твой вопрос.
Острый запах печали усилился, заглушая вонь тухлятины.
— Меня зовут Фури. Я… твой брат.
— Нет, сир, — покачал головой раб. — У меня нет семьи.
— Во-первых… — мужчина откашлялся. — Не называй меня «сир». Во-вторых, у тебя всегда была семья. Тебя украли. И я сто лет тебя искал.
— Боюсь, вы ошибаетесь.
Воин дернулся, словно собираясь встать, и раб отшатнулся, потупив глаза и прикрывая голову руками. Он не вынес бы новых побоев, пусть даже заслуженных непочтительным обращением.
Он сбивчиво затараторил:
— Сир, я сказал это не для того, чтобы вас обидеть. А чтобы выразить уважение вашему высокому происхождению.
— Святая Дева… — донесся из угла пещеры сдавленный стон. — Я не трону тебя. Не бойся… Со мной ты в безопасности. Брат мой, ты наконец-то нашелся.
Раб покачал головой, не желая слушать. Он знал, что случится с наступлением темноты, что должно будет случиться. Он был собственностью Хозяйки, а это значит, что его непременно вернут ей обратно.
— Прошу вас, — простонал он. — Не возвращайте меня. Лучше сразу убейте… Только не отдавайте ей.
— Я скорее прикончу нас обоих, чем допущу, чтобы это случилось.
Воин сверкнул желтыми глазами.
Глядя на их сияние, раб вспомнил, что когда-то давным-давно, когда он очнулся после превращения, Хозяйка говорила, что ей нравятся его глаза… его ярко-желтые глаза…
Золотистый цвет радужной оболочки редко встречался у вампиров.
Слова и поступки незнакомца стали обретать смысл. Так вот почему он его освободил.
Воин пошевелился и, сморщившись от боли, схватился за бедро.
Нижняя часть ноги отсутствовала.
Раб уставился на страшную рану. Как воин вытащил из воды их обоих? Как удержался на плаву? И почему не бросил его?
Только кровные узы могли породить такую самоотверженность.
— Вы мой брат? — пробормотал он сквозь искалеченные губы. — Я на самом деле ваш родственник?